Сергей Есенин - Стихотворения. Поэмы Страница 37

Октябрь 1925

«Клен ты мой опавший, клен заледенелый…»

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,Что стоишь нагнувшись под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?Словно за деревню погулять ты вышел.

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,Не дойду до дома с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,Только не опавшим, а вовсю зеленым.

И, утратив скромность, одуревши в доску,Как жену чужую, обнимал березку.

28 ноября 1925

«Какая ночь! Я не могу…»

Какая ночь! Я не могу.Не спится мне. Такая лунность.Еще как будто берегуВ душе утраченную юность.

Подруга охладевших лет,Не называй игру любовью,Пусть лучше этот лунный светКо мне струится к изголовью.

Пусть искаженные чертыОн обрисовывает смело, —Ведь разлюбить не сможешь ты,Как полюбить ты не сумела.

Любить лишь можно только раз.Вот оттого ты мне чужая,Что липы тщетно манят нас,В сугробы ноги погружая.

Ведь знаю я и знаешь ты,Что в этот отсвет лунный, синийНа этих липах не цветы —На этих липах снег да иней.

Что отлюбили мы давно,Ты не меня, а я — другую,И нам обоим все равноИграть в любовь недорогую.

Но все ж ласкай и обнимайВ лукавой страсти поцелуя,Пусть сердцу вечно снится майИ та, что навсегда люблю я.

30 ноября 1925

«Не гляди на меня с упреком…»

Не гляди на меня с упреком,Я презренья к тебе не таю,Но люблю я твой взор с поволокойИ лукавую кротость твою.

Да, ты кажешься мне распростертой,И, пожалуй, увидеть я рад,Как лиса, притворившись мертвой,Ловит воронов и воронят.

Ну, и что же, лови, я не струшу.Только как бы твой пыл не погас?На мою охладевшую душуНатыкались такие не раз.

Не тебя я люблю, дорогая,Ты лишь отзвук, лишь только тень.Мне в лице твоем снится другая,У которой глаза — голубень.

Пусть она и не выглядит кроткойИ, пожалуй, на вид холодна,Но она величавой походкойВсколыхнула мне душу до дна.

Вот такую едва ль отуманишь,И не хочешь пойти, да пойдешь,Ну, а ты даже в сердце не вранишьНапоенную ласкою ложь.

Но и все же, тебя презирая,Я смущенно откроюсь навек:Если б не было ада и рая,Их бы выдумал сам человек.

1 декабря 1925

«Ты меня не любишь, не жалеешь…»

Ты меня не любишь, не жалеешь,Разве я немного не красив?Не смотря в лицо, от страсти млеешь,Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,Я с тобой не нежен и не груб.Расскажи мне, скольких ты ласкала?Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я — они прошли, как тени,Не коснувшись твоего огня,Многим ты садилась на колени,А теперь сидишь вот у меня.

Пусть твои полузакрыты очиИ ты думаешь о ком-нибудь другом,Я ведь сам люблю тебя не очень,Утопая в дальнем дорогом.

Этот пыл не называй судьбою,Легкодумна вспыльчивая связь, —Как случайно встретился с тобою,Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогойРаспылять безрадостные дни,Только нецелованных не трогай,Только негоревших не мани.

И когда с другим по переулкуТы пройдешь, болтая про любовь,Может быть, я выйду на прогулку,И с тобою встретимся мы вновь.

Отвернув к другому ближе плечиИ немного наклонившись вниз,Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер!»Я отвечу: «Добрый вечер, miss».

И ничто души не потревожит,И ничто ее не бросит в дрожь, —Кто любил, уж тот любить не может,Кто сгорел, того не подожжешь.

4 декабря 1925

«Может, поздно, может, слишком рано…»

Может, поздно, может, слишком рано,И о чем не думал много лет,Походить я стал на Дон-Жуана,Как заправский ветреный поэт.

Что случилось? Что со мною сталось?Каждый день я у других колен.Каждый день к себе теряю жалость,Не смиряясь с горечью измен.

Я всегда хотел, чтоб сердце меньшеБилось в чувствах нежных и простых,Что ж ищу в очах я этих женщин —Легкодумных, лживых и пустых?

Удержи меня, мое презренье,Я всегда отмечен был тобой.На душе холодное кипеньеИ сирени шелест голубой.

На душе — лимонный свет заката,И все то же слышно сквозь туман,—За свободу в чувствах есть расплата,Принимай же вызов, Дон-Жуан!

И, спокойно вызов принимая,Вижу я, что мне одно и то ж —Чтить метель за синий цветень мая,Звать любовью чувственную дрожь.

Так случилось, так со мною сталось,И с того у многих я колен,Чтобы вечно счастье улыбалось,Не смиряясь с горечью измен.

13 декабря 1925

«Кто я? Что я? Только лишь мечтатель…»

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,Синь очей утративший во мгле,Эту жизнь прожил я словно кстати,Заодно с другими на земле.

И с тобой целуюсь по привычке,Потому что многих целовал,И, как будто зажигая спички,Говорю любовные слова.

«Дорогая», «милая», «навеки»,А в душе всегда одно и то ж,Если тронуть страсти в человеке,То, конечно, правды не найдешь.

Оттого душе моей не жесткоНе желать, не требовать огня,Ты, моя ходячая березка,Создана для многих и меня.

Но, всегда ища себе роднуюИ томясь в неласковом плену,Я тебя нисколько не ревную,Я тебя нисколько не кляну.

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,Синь очей утративший во мгле,И тебя любил я только кстати,Заодно с другими на земле.

<1925>

«До свиданья, друг мой, до свиданья…»[128]

До свиданья, друг мой, до свиданья.Милый мой, ты у меня в груди.Предназначенное расставаньеОбещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки и слова,Не грусти и не печаль бровей, —В этой жизни умирать не ново,Но и жить, конечно, не новей.

1925

ПОЭМЫ

ПУГАЧЕВ[129]

Анатолию Мариенгофу

1. Появление Пугачева в яицком городке

Пугачев

Ох, как устал и как болит нога!..Ржет дорога в жуткое пространство.Ты ли, ты ли, разбойный Чаган,Приют дикарей и оборванцев?Мне нравится степей твоих медьИ пропахшая солью почва.Луна, как желтый медведь,В мокрой траве ворочается.

Наконец-то я здесь, здесь!Рать врагов цепью волн распалась,Не удалось им на осиновый шестВодрузить головы моей парус.

Яик, Яик, ты меня звалСтоном придавленной черни!Пучились в сердце жабьи глазаГрустящей в закат деревни.Только знаю я, что эти избы —Деревянные колокола,Голос их ветер хмарью съел.О, помоги же, степная мгла,Грозно свершить мой замысел!

Сторож