Коллективный сборник - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне Страница 38

151. Сальери

На ключ, на цепочку двери,На крюк, чтоб никто не узнал.Что я — злополучный Сальери,Что Моцарта я доконал.

Так. Теперь бы прилечь немножко,Мысли стылые сном освежа,Иль… На подоконник бы, да в окошко,Да с четвертого б этажа!..

Полно, что ты? Клубок уж размотан,И вопрос надоедливый стерт…Где ты, Моцарт бессмертный? Вот он,У меня он, но Моцарт — мертв.

О, теперь мне ничто не помеха,И величье торжественных одУж никто непристойным смехомПо-мальчишески не перебьет.

И подымется плавно искусствоБез таинственных выкрутас…Но как в комнате тихо, как пусто,Как темно от невидящих глаз!

Посмотреть — крепко ль заперты двери,Чтоб никто бы, никто не видал,Как над Моцартом гордый Сальери,Непреклонный Сальери рыдал.

152. «Каждый вечер… Но, может быть, поздно…»

Каждый вечер… Но, может быть, поздноСердце замкнутое открывать?…Каждый вечер усталые звездыНачинают к себе зазывать.

Каждый вечер над головоюВ голубую дорогу манятИ серебряными под дугоюКолокольчиками звенят.

Голубой ли тот путь бесконечен?Несмолкающему серебруУлыбаются звезды вечером,Угасая, грустят поутру.

Но бледнеют усталые звезды,Чтобы вечером вспыхнуть опять, —Никому, никогда не поздноСердце замкнутое раскрывать.

153. Огонь

Вздохнув, рванулся паровоз,И тронулся состав,На запад сердце понеслосьОт городских застав.Послушен машинисту глаз,Верна, крепка ладонь.Шурует в топке кочегар —Огонь, огонь, огонь.Огонь, огонь. Труба гремит,

Оседлан верный конь.— В седло! Марш-марш!.. — Из-под копытОгонь, огонь, огонь.

Огонь, огонь. Заправлен танк.Тверда стальная бронь,На правый фланг, на левый фланг —Огонь, огонь, огонь.

Развернут фронт, дымится фронт,И свастика — как спрут.Застлала мутью горизонт,И щупальца ползут.

Но нашей Родины, — о ты,Чудовище, не тронь:Во всех лучах ее звезды —Огонь, огонь, огонь.

Огонь. Огонь. Гудит мотор,Летит крылатый конь,И с воздуха во весь опорВрагу — огонь, огонь!

МИХАИЛ КУЛЬЧИЦКИЙ

Михаил Валентинович Кульчицкий родился 22 августа 1919 года в Харькове в семье служащих. Окончив десятилетку, он некоторое время работал плотником и чертежником, а затем поступил на филологический факультет Харьковского университета. В 1939 году Кульчицкий перевелся на второй курс Литературного института им. Горького, занимался в семинаре И. Сельвинского Одновременно он преподавал в школе и консультировал в издательстве «Молодая гвардия». Стихи М. Кульчицкий писал на русском и украинском языках. Первое стихотворение он напечатал в 16 лет в журнале «Пионер». Своими учителями он считал В. Маяковского, В. Хлебникова, Б. Пастернака, И. Сельвинского.

В начале Великой Отечественной войны Кульчицкий добровольцем ушел в армию и был направлен в пулеметно-минометное училище. Окончив его в декабре 1942 года, он уехал на фронт. 19 января 1943 года командир минометного подразделения младший лейтенант М. Кульчицкий погиб в бою под Сталинградом. Он посмертно награжден мемориальной медалью литературного конкурса им. Н. Островского. Произведения М. Кульчицкого переведены на многие иностранные языки.

154. «Отшумела гроза…»

Отшумела гроза,Поднималась траваМолодаяПеред новой грозой.Не моя ли каштановаяГоловаПоднялась перед чернойВойной?

155. Стихи другу

Вечер — откровенность. Холод — дружбаНе в совсем старинных погребах.Нам светились пивом грани кружки,Как веселость светится в глазах.Мы — мечтатели (иль нет?). Наверно,Никто так не встревожит взгляд.Взгляд. Один. Рассеянный и серый.Медленный, как позабытый яд.Было — наши почерки сплеталисьНа листе тетради черновой.Иль случайно слово вырывалось,Чтоб, смеясь, забыли мы его.Будет — шашки — языки пожараВ ржанье волн — белесых жеребят,И тогда бессонным комиссаромОбодришь стихами ты ребят.Все равно — меж камней БарселоныИль средь северногерманских мхов —Будем жить зрачками слив зеленых,Муравьями черными стихов.Я хочу, чтоб пепел моей кровиВ поле русском… ветер… голубом.Чтоб в одно с прошелестом любовиВетер пить черемухи кустом.И следы от наших ног веселыхПусть тогда проступят по землеТак, как звезды в огородах голыхПроступают медленно во мгле.

Мы прощаемся. Навеки? Вряд ли!..О, скрипи, последнее гусиное перо!Отойдем, как паруса, как сабли(Впереди — бело, в тылу — черно).

156. «Друг заветный! Нас не разлучили…»

В.В.

Друг заветный! Нас не разлучилиНи года, идущие на ощупь,И ни расстояния-пучиныРощ и рек, в которых снятся рощи.Помнишь доску нашей черной парты —Вся в рубцах и надписях, и знаках,Помнишь, как всегда мы ждали марта,Как на перемене жадный запахМы в окно вдыхали. Крыши грелись,Снег дымил, с землей смешавшись теплой.Помнишь — наши мысли запотелиПальцами чернильными на стеклах.Помнишь столб железный в шуме улиц,Вечер… огоньки автомобилей…Мы мечтали, как нам улыбнулись,Только никогда мы не любили…Мы — мечтали. Про глаза-озера.Неповторные мальчишеские бредни.Мы последние с тобою фантазерыДо тоски, до берега, до смерти.Помнишь — парк, деревья лили тени.Разговоры за кремнями грецких.Помнишь — картами спокойными. И деньгиКак смычок играли скрипкой сердца.Мы студенты. Вот семь лет знакомыМы с тобою. Изменилось? Каплю.Всё равно сидим опять мы дома,Город за окном огнится рябью.Мы сидим. Для нас хладеет камень,Вот оно, суровое наследство.И тогда, почти что стариками,Вспомним мы опять про наше детство.

157. «Самое страшное в мире…»

Самое страшное в мире —Это быть успокоенным.Славлю Котовского разум,Который за час перед казньюТело свое граненоеЯпонской гимнастикой мучил.

Самое страшное в мире —Это быть успокоенным.Славлю мальчишек смелых,Которые в чужом городеПишут поэмы под утро,Запивая водой ломозубой,Закусывая синим дымом.

Самое страшное в мире —Это быть успокоенным.Славлю солдат революции,Мечтающих над строфою,Распиливающих деревья,Падающих на пулемет!

158. Бессмертие (Из незавершенной поэмы)

Далекий друг! Года и версты,И стены книг библиотекНас разделяют. Шашкой ЩорсаВрубиться в твой далекий векХочу. Чтоб, раскроивши черепВрагу последнему и черезНего перешагнув, рубя,Стать первым другом для тебя.

На двадцать лет я младше века,Но он увидит смерть мою,Захода горестные векиСмежив. И я о нем пою.И для тебя. Свищу пред боем,Ракет сигнальных видя свет,Военный в пиджаке поэт,Что мучим мог быть — лишь покоем.

Я мало спал, товарищ милый!Читал, бродяжил, голодал…Пусть: отоспишься ты в могиле —Багрицкий весело сказал…Одно мне страшно в этом мире:Что, в плащ окутавшися мглой,Я буду — только командиром,Не путеводною звездой.

Военный год стучится в двериМоей страны. Он входит в дверь.Какие беды и потериНесет в зубах косматый зверь?Какие люди возметнутсяИз поражений и побед?Второй любовью РеволюцииКакой подымется поэт?

А туча виснет. Слава ейНе будет синим ртом пропета.Бывает даже у конейВ бою предчувствие победы…Приходит бой с началом жатвы.И гаснут молнии в цветах.Но молнии — пружиной сжатыВ затворах, в тучах и в сердцах.

Наперевес с железом сизымИ я на проводку пойду,И коммунизм опять так близок,Как в девятнадцатом году.

…И пусть над степью, роясь в тряпках,Сухой бессмертник зацвететИ соловей, нахохлясь зябко,Вплетаясь в ветер, запоет.

159. Москва (Пролог)