Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века Страница 38

ИОГАНН РИСТ

Зима суровая настала,Промчалась летняя пора.Седая вьюга разостлалаПодобье белого ковра.

Застыли сосны перелеска,Мой бедный сад в снегах увяз.От металлического блескаПолян замерзших режет глаз.

Что ж, коли так, необходимоДров наколоть, огонь разжечь,Чтоб из трубы — побольше дыма,Чуть уголька подбросить в печь.

Опустошая погреб винный,Поймешь, сколь сладко в час ночнойСидеть в натопленной гостиной,Стакан сжимая ледяной.

И, пальцами коснувшись клавиш,Ты, милый, ты, сердечный друг,Блаженной музыкой убавишьНапор и натиск зимних вьюг.

Шутить и куролесить будем,Снедь и питье боготворя.Но и красавиц не забудем:Кто не любил, родился зря!

Ведь не зима, а старость злая,И с ней, глядишь, к нам смерть грядет!И ныне мы живем, не знаяО том, что всех нас завтра ждет.

А если так, то выпьем, братья!Веселью предадимся мы!Богоугодней нет занятья,Чем пировать среди зимы!

Как быть, что делать мне? Решиться не пора ли?Веселье, радость, смех — все у меня украли.Мой помутился разум,Мой голос — хриплый вой.Уж лучше кончить разом —О камень головой!

Бездушными детьми мне вырыта могила.Неужто я сама презренных змей вскормила?Мой лик слезами залит,Мне боли не унять!Как змеи жгут! Как жалятСвою родную мать!

Из раны кровь — ручьем… Я столько лет терпела…Не высказать тоски, что к сердцу прикипела.Вот рана пламенеет,А сердцу нет тепла…Язык деревенеет…Я кровью истекла…

Услышь, земная твердь! Услышь, морей пучина!Раздоры и война — скорбей моих причина.Бушующее пламяВсех может сокрушить,Но злобой и мечамиЕго не потушить.

Где верность? Где любовь? Где праведность и вера?Устои сметены, порядочность — химера.Немецкой кровью политПростор земных широт…О, как себя неволитМой собственный народ!

Долины и поля, под стать могильной яме,Усеяны — увы! — немецкими костями.Они снегов белее…Усоптпим не помочь.Но я, о них болея,Стенаю день и ночь…

Так чем нам заслужить господня милосердья?Раскайся, мой народ! Плачь, не щадя усердья!В слезах, забыв смущенье,Раскрой свои сердца,Чтоб выпросить прощеньеУ нашего творца.

Вы ждете: я умру, не пересилив раны.Но знайте, недруги: вам радоваться рано!Для всех грядет конечный,Неумолимый час.Меня казнив, предвечныйНе пощадит и вас.

Но если вдруг господь мне ниспошлет свободуИ снова мир вернет немецкому народу,Все сделаю, чтоб всюдуСвет кротости светил,И жизнь лелеять буду,Покуда хватит сил!

Ах, слово «вечность»… Вникни в суть!Оно, как меч, сверлит мне грудь,—Нет ни конца, ни краю…Ах, вечность! Время вне времен!Бреду, бедой обременен.Куда бреду — не знаю…

Всему свой срок и свой черед:Ослабнет горе, боль замрет,Смирится бессердечность.Но день за днем, за веком векСвой буйный, свой бесцельный бегНе остановит вечность.

Ах, вечность! Ты страшишь меня!Здесь, среди крови и огня,Я ужасом охвачен.Скажи, наступит ли предел?Иль этот роковой уделНавек нам предназначен?

Ах, слово «вечность»… Вникни в суть!Оно, как меч, сверлит мне грудь,—Нет ни конца, ни краю…Ах, вечность! Время вне времен!Бреду, бедой обременен.Куда бреду — не знаю…

Когда же, наконец, война достигнет цели?Когда ж, в конце концов, последует отбой?Когда ж к нам здравый смысл вернется в самом деле?Когда ж мы завершим убийство и разбой?Когда ж мы сей пожар бессмысленный потушим?Когда ж Германия развеет страшный сон?Когда ж придет покой к измаявшимся душам?Когда же, о, когда мы Марсу скажем: «Вон!»?Ну, а покуда все покрыто мглой и дымом,И в зелень волн морских вмешался крови цвет,И пушки грохотом своим неумолимымВещают вновь и вновь, что избавленья нет!Остановись, о Марс! Иль, полагаешь, малоМы крови пролили, той, что всего ценней?!Посевы сожжены, дома войной сломало,Земля истоптана копытами коней.Несчастная страна, не ты ль была когда-тоЦветущею страной? И верно, не одинЗдесь город высился, построенный богато,Где ныне — пустота пожарищ и руин…

Приди, желанный мир! Мы ждем твоей защиты.Уставши до смерти, когда ж мы отдохнем?Все двери для тебя в Германии открыты,Все окна для тебя мы настежь распахнем.О, что произойдет, когда умолкнут пушкиИ отгремит для нас военная страда?Вновь песни запоют влюбленные пастушкиИ тучные, как встарь, начнут пастись стада.Появятся опять коровы, овцы, козы,Средь зелени лугов — о, светлая судьба! —Распустятся сады, в них запылают розы,И, радуя селян, в полях взойдут хлеба!Всего не перечесть, что мир нам предвещает,Безмерна власть его, пленительна краса…Как жаль, что землю он так редко навещает,Что вечная его обитель — небеса!

Высокие князья, властители державы,Той, что германскою и римскою зовут!Верните людям мир! И дань бессмертной славыВам восхищенные народы воздадут!Решайтесь! Пробил час! Господь повелеваетРаздоры, зависть, злость и алчность превозмочь.Он вас, разрозненных, к сплоченью призывает,Чтоб озверевший Марс в глухую канул ночь!Родимая земля, отечество отваги!Когда ж заблещет сталь, но не мечей, а кос,Когда ж над головой не будут виться флаги,Когда исчезнет страх? Ответь на сей вопрос!Чтоб не были нужны ни панцири, ни пики,Ни каски, ни картечь, ни пули, ни клинки,—Об этом я молюсь всевышнему владыке,Лишь в это верую, всем бедам вопреки!..

ГЕОРГ ФИЛИПП ГАРСДЁРФЕР

Если в редкость капля влаги,Жухнут волосы земли.О другом не просим благе,—Небо! Дождь нам ниспошли!Вот он! Движется! Все ближе!Дождь! О дождь! Услышь! Приди же!Разомлевшие сады,Обмелевшие прудыЖдут спасительной воды.

Мы не зря в слезах молили,Чтоб нам ветер дождь принес:Землю знойную умылиСто ручьев небесных слез.Хлынул дождь — жара опала.В небе светятся опалы.Вы, кто так дождя просил,Кто от жажды голосил,Набирайтесь новых сил!

В черных тучах — накипь злобы,Но зато светлы поля:Веселятся водохлебы,Жадно жажду утоля.Эй, вина подать сюда нам!Хорошо напиться пьяным!Вся земля пьяным-пьяна.Дождь идет? За дождь! До дна!Что за дружба без вина?

На дожде листва трепещет,Под дождем трава шуршит,Вот он — блещет, плещет, хлещет,Вот — журчит, ворчит, урчит.Ах, в моих стихов звучаньеПерешло б его журчанье!Внемля песенке моей,Выпей, брат, да не запей,Пей, да дело разумей!

Одних мой вид страшит, других — весьма забавит.Все дело в том, куда меня мой мастер ставит.Вхожу я в миллион, и в тысячу, и в сто,Хоть я, как весь наш мир, сам по себе ничто.

В пространство погружен шарообразный дом,Что суще под луной, — все обитает в нем.Вновь становлюсь порой, чем было я когда-то,Утратившим меня придется туговато.

Рим был мне родиной.С приходом чужеземцевМеня изгнали прочь.Теперь живу у немцев.

ПАУЛЬ ФЛЕМИНГ