Тёмная поэзия - Олег Хасанов Страница 38

Нечто охотится в свете Луны.

Ставни захлопнуты, дверь на засов,

Даже притих лай сторожевых псов.

Свечи потушены, пробил набат,

Семьи в подвалах трясутся, дрожат.

Филина крик в отдалённой глуши,

Лишь разорвёт пелену сей тиши.

Даже молитвы уже не поют,

Только летучие мыши снуют.

В шелесте крыльев, в блеске луны,

Тихо ступают по тропам «они»,

Лики бледны, чем внушают лишь страх.

Голод один в их молчащих сердцах.

Тощей фигурой, тенью большой,

Их предводитель с костистой рукой,

В поисках дома, где могут пустить,

Жаждет лишь алые капли вкусить.

Скрежет старинных больших башмаков,

Всё раздаётся среди домов.

Их обитатели, чтоб не шуршать,

Очи закрыли, боятся дышать.

Стонут деревья от худобы,

Вскрыты на кладбище древнем гробы.

Ночь почитания предков пришла,

Голод с погостов сюда привела.

То, что скрывалось во мраке лесов,

В двери скребётся, срывая засов.

Бродят во тьме, где не видно ни зги,

Только снаружи слышны их шаги.

Ходят легенды в этих краях,

Лишь старики о таком говорят.

В склепах родов, что в безбожье росли,

Странные звуки слышны в эти дни.

С чёрных Карпат, где стоит их курган,

Что-то оттуда приносит туман.

Из дому кто в эту ночь выходил,

Путь свой обратный уж не находил.

Сколько исчезло так сильных мужей,

Жён, стариков и крестьянских детей.

Нынче боятся в сей проклятый день,

Жители этих глухих деревень,

Выйти наружу, умыться пойти,

Скот покормить да воды принести.

Помнят они, что во мраке ночном,

Кроется то, что слыло колдуном.

Ветер зловеще свистит в тишине,

Зубы оскалив при полной Луне.

Склеп перекошен старинной семьи,

Пуст их погост – на охоту ушли.

Артём Толмачёв

ЗВОНОК ИЗ ВЕЧНОСТИ

Впервые Артём Толмачёв начал сочинять в младших классах школы под впечатлением книги о Робине Гуде. Писал рассказы в школе, в институте. В какое-то время перешёл на сочинение стихотворений, преимущественно лирических. Со временем стихи стали приобретать трагический, мрачный характер. Последние два года пишет рассказы в основном в «тёмном» жанре. На своём счету имеет публикации в таких сборниках рассказов, как «К западу от октября», «Лабиринты безумия», «Происхождение мрака». Участвует в различных литературных конкурсах, среди которых были отборы в «Самую страшную книгу» в 2019 и 2020 годах. В настоящий момент есть новые творческие наработки и планы.

Трудный рабочий день закончен,

Огромный город тяжело вздыхает.

Голова будто стянута обручем,

И вообще она редко когда отдыхает.

В голове – хоровод мыслей и образов,

Глаза сами собой закрываются.

Гомон серой толпы, машин возгласы.

Скоро сознание дымкой затянется.

И тут в тишине – звонок.

Старого телефона простуженный голос.

В это время я слепо глядел в потолок,

Тусклый бледный свет рисовал на нём полосы.

Поплёлся к трюмо, взял с пятого звонка.

«Алло», – в ответ лишь молчание.

Собрался бросить трубку, но тут издалека

До слуха долетело жуткое стенание…

Страшный, потусторонний стон —

Стон перед неумолимой смертью.

Мой собеседник – кто он?

Страху я угодил в сети.

Голос – как гвоздём по стеклу.

Сухой, шершавый, замогильный.

Но на рычаг я трубку не кладу,

Только пальцы стискиваю сильно.

Это нездешний голос мертвеца.

Это звонок из вечности.

Это умирание без конца.

Это – связь с бесконечностью…

Алкэ Моринэко

НОЧЬ ТРЁХ ДУХОВНЫХ ЧЕРВЕЙ

Алкэ Моринэко пишет стихи (очень хочет писать ещё и прозу, но пока страшновато). Пишет в жанре японского хайку (трёхстишия), а также коротенькие и длинные верлибры. Были попытки писать с использованием рифмы, но пока не особо удачно. Так что основное направление – силлабика. Частая тема её работ – японская культура и фольклор. А ещё Алкэ Моринэко любит мистику, на которую очень хорошо ложатся принципы японского стихосложения с их недосказанностью.

Группа: https://vk.com/nekowaka

Гонят сон грехи.

Правду я в душе запру,

Мантру бормоча.

Тень скребётся за окном…

Ах, скорей бы рассвело!

Константин Фёдоров

НОЯБРЬ – ЛУЧШЕЕ ВРЕМЯ ДЛЯ СМЕРТИ

Константин Фёдоров родился в прошлом тысячелетии в Петербурге, чем весьма доволен. В детстве учился в литературном клубе у Святослава Владимировича Логинова, которому благодарен до сих пор. Но стал почему-то сценаристом и драматургом. Имеет отношение к нескольким десяткам постановок по России и за рубежом. Не считает себя поэтом и, наверное, именно по этой причине, любит писать стихи и тексты песен. Возможно, читателям этой антологии будет интересно узнать, что Фёдоров в своё время написал мюзикл «Зомби-зомби-зомби». То была уникальная постановка по многим параметрам (включая невезучесть), сыгранная три или четыре раза, и после закрытая навсегда. Эх!..

Это было. Место действия – Петербург.

Забыл, если честно, какое столетие.

Хотя плевать. Время – так себе драматург.

А вот публика была, пожалуй, ещё разодетее.

Я вышел за воздухом из питейного заведения —

Оно называлось Santa Muerte, вроде бы.

И оказался на набережной Фонтанки

В момент грехопадения голытьбы.

То есть всё нормально, ничего необычного.

Слепой джентльмен, нищие, беспризорники, проститутки —

Ежевечерняя агония улицы многоязычной.

За хлеб свой насущный дерутся рыбы, чайки и утки.

Иногда нужно остановиться и выпасть из дней круговерти.

Знаю, сложно. Помогает ноябрь.

В ноябре зверям плохо.

Звери меняют шкуру.

А природа навевает мысли о смерти.

На пейзаж, ещё вчера яркий и сочный,

Художник опрокинул стакан, где споласкивал кисти.

И всё вмиг стало серым, как оперуполномоченный,

Чью совесть и спиртом уже не очистить.

Мокрая вата тумана ошмётками тут и там. Вода несёт мусор.

В непривычном ракурсе видит город утопленник.

Медный месяц похотливым вурдалаком искусан.

Всплывает странная мысль: я здесь навсегда пленник.

Подняв воротник, закуриваю папиросу.

И про себя говорю: «Дорогой дневник,

Вот и решились все мои вопросы».

Хотя… может быть, это просто осень. Осень – мрачный шутник.

Оказавшись – по приглашению, конечно – в дорогом ресторане,

Восхищаешься идеальной сменой блюд и,

Изрядно насытившись, фантазируешь о десерте.

Вот так и ноябрь

Подсовывает нам мысли о смерти.

Вечер. В сторону Невского – традиционная пробка.

Раздражены извозчики. Томятся люди

В своих четырёхколёсных коробках.

Мечты об ужине, сексе, вечной любви… А кто-то – молит о чуде.

Хорошенькая пассажирка источает жеманность,

Проклиная водителя за медленную езду.

Но краешек мозга отмечает какую-то странность.

Я ведь был на её похоронах в позапрошлом году!!!

Не может быть. Показалось. Обычный петербургский морок.

Таких совпадений каждый день происходит