Марина Цветаева - Том 1. Стихотворения 1906-1920 Страница 39

1 июля 1916

«Ты солнце в выси мне застишь…»

Ты солнце в выси мне застишь,Все звезды в твоей горсти!Ах, если бы — двери настежь! —Как ветер к тебе войти!

И залепетать, и вспыхнуть,И круто потупить взгляд,И, всхлипывая, затихнуть,Как в детстве, когда простят.

2 июля 1916

«Руки даны мне — протягивать каждому обе…»

Руки даны мне — протягивать каждому обе,Не удержать ни одной, губы — давать имена,Очи — не видеть, высокие брови над ними —Нежно дивиться любви и — нежней — нелюбви.

А этот колокол там, что кремлевских тяжеле,Безостановочно ходит и ходит в груди, —Это — кто знает? — не знаю, — быть может, — должно быть —Мне загоститься не дать на российской земле!

2 июля 1916

«А что если кудри в плат…»

А что если кудри в платУпрячу — что вьются валом,И в синий вечерний хладПобреду себе……..

— Куда это держишь путь,Красавица — аль в обитель?— Нет, милый, хочу взглянутьНа царицу, на царевича, на Питер.

— Ну, дай тебе Бог! — Тебе! —Стоим опустив ресницы.— Поклон от меня Неве,Коль запомнишь, да царевичу с царицей.

…И вот меж крылец — крыльцоГорит заревою пылью,И вот — промеж лиц — лицоГорбоносое и волосы как крылья.

На лестницу нам нельзя, —Следы по ступенькам лягут.И снизу — глаза в глаза:— Не потребуется ли, барынька, ягод?

28 июня 1916

«Белое солнце и низкие, низкие тучи…»

Белое солнце и низкие, низкие тучи,Вдоль огородов — за белой стеною — погост.И на песке вереница соломенных чучелПод перекладинами в человеческий рост.

И, перевесившись через заборные колья,Вижу: дороги, деревья, солдаты вразброд…Старая баба — посыпанный крупною сольюЧерный ломóть у калитки жует и жует.

Чем прогневили тебя эти серые хаты,Господи! — и для чего стольким простреливать грудь?Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,И запылил, запылил отступающий путь…

Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,Чем этот жалобный, жалостный, каторжный войО чернобровых красавицах. — Ох, и поют жеНынче солдаты! О, Господи Боже ты мой!

3 июля 1916

«Вдруг вошла…»

Вдруг вошлаЧерной и стройной теньюВ дверь дилижанса.НочьРинулась вслед.

Черный плащИ черный цилиндр с вуалью.Через рукуВ крупную клетку — плед.Если не хочешь мукуПринять, — спи, сосед.

Шаг лунатик. ЛикУзок и ярок.ГорячиГлаз черные дыры.

Скользнул на колениПлаток нашейный,И вонзилисьОстрия локтей — в острия колен.

В фонареЧахлый чадит огарок.Дилижанс — корабль,Дилижанс — корабль.ЛесЛомится в окна.Скоро рассвет.

Если не хочешь мукуПринять — спи, сосед!

23 июля 1916

«Искательница приключений…»

Искательница приключений,Искатель подвигов — опятьНам волей роковых стеченийДруг друга суждено узнать.

Но между нами — океан,И весь твой лондонский туман,И розы свадебного пира,И доблестный британский лев,И пятой заповеди гнев, —И эта ветреная лира!

Мне и тогда на землеНе было места!Мне и тогда на землеВсюду был дом.А Вас ждала прелестная невестаВ поместье родовом.

По ночам, в дилижансе, —И за бокалом Асти,Я слагала Вам стансыО прекрасной страсти.

Гнал веттурино,Пиньи клонились: Salve![27]Звали меня — Коринной,Вас — Освальдом.

24 июля 1916

Даниил

«Села я на подоконник, ноги свесив…»

Села я на подоконник, ноги свесив.Он тогда спросил тихонечко: Кто здесь?— Это я пришла. — Зачем? — Сама не знаю.— Время позднее, дитя, а ты не спишь.

Я луну увидела на небе,Я луну увидела и луч.Упирался он в твое окошко, —Оттого, должно быть, я пришла…

О, зачем тебя назвали Даниилом?Все мне снится, что тебя терзают львы!

26 июля 1916

«Наездницы, развалины, псалмы…»

Наездницы, развалины, псалмы,И вереском поросшие холмы,И наши кони смирные бок о бок,И подбородка львиная черта,И пасторской одежды чернота,И синий взгляд, пронзителен и робок.

Ты к умирающему едешь в дом,Сопровождаю я тебя верхом.(Я девочка, — с тебя никто не спросит!)Поет рожок меж сосенных стволов…— Что означает, толкователь снов,Твоих кудрей довременная проседь?

Озерная блеснула синева,И мельница взметнула рукава,И, отвернув куда-то взгляд горячий,Он говорит про бедную вдову…Что надобно любить Иегову…И что не надо плакать мне — как плачу…

Запахло яблонями и дымком,— Мы к умирающему едем в дом,Он говорит, что в мире все нам снится…Что волосы мои сейчас как шлем…Что все пройдет… Молчу — и надо всемУлыбка Даниила-тайновидца.

26 июля 1916

«В полнолунье кони фыркали…»

В полнолунье кони фыркали,К девушкам ходил цыган.В полнолунье в красной киркеСам собою заиграл орган.

По лугу металась пастваС воплями: Конец земли!Утром молодого пастораУ органа — мертвого нашли.

На его лице серебряномБыли слезы. Целый деньПритекали данью щедройРозы из окрестных деревень.

А когда покойник прибылВ мирный дом своих отцов —Рыжая девчонка БиблиюЗапалила с четырех концов.

28 июля 1916

«Не моя печаль, не моя забота…»

Не моя печаль, не моя забота,Как взойдет посев,То не я хочу, то огромный кто-то:И ангел и лев.

Стерегу в глазах молодых — истому,Черноту и жар.Так от сердца к сердцу, от дома к домуВздымаю пожар.

Разметались кудри, разорван ворот…Пустота! Полет!Облака плывут, и горящий городПодо мной плывет.

2 августа 1916

«И взглянул, как в первые раза…»

И взглянул, как в первые разаНе глядят.Черные глаза глотнули взгляд.

Вскинула ресницы и стою.— Что, — светла? —Не скажу, что выпита до тла.

Все до капли поглотил зрачок.И стою.И течет твоя душа в мою.

7 августа 1916

«Бог согнулся от заботы…»

Бог согнулся от заботыИ затих.Вот и улыбнулся, вот иМного ангелов святыхС лучезарными теламиСотворил.Есть с огромными крылами,А бывают и без крыл.

Оттого и плачу много,Оттого —Что взлюбила больше БогаМилых ангелов его.

15 августа 1916

«Чтоб дойти до уст и ложа…»

Чтоб дойти до уст и ложа —Мимо страшной церкви БожьейМне идти.

Мимо свадебных карет,Похоронных дрог.Ангельский запрет положенНа его порог.

Так, в ночи ночей безлунных,Мимо сторожей чугунных:Зорких врат —

К двери светлой и певучейЧерез ладанную тучуТороплюсь,

Как торопится от векаМимо Бога — к человекуЧеловек.

15 августа 1916