Семен Надсон - Стихотворения Страница 4

Раскаленные камни дороги.

О горячий песок и об острый гранит

Ты изранил усталые ноги.

Исстрадалась, измучилась смелая грудь,

Истомилась и жаждой и зноем,

Но не думай с тяжелой дороги свернуть

И забыться позорным покоем!

Дальше, путник, всё дальше – вперед и вперед!

Отдых после,- он там, пред тобою…

Пусть под тень тебя тихая роща зовет,

Наклонившись над тихой рекою;

Пусть весна разостлала в ней мягкий ковер

И сплела из ветвей изумрудный шатер,

И царит в ней, любя и лаская,-

Дальше, дальше и дальше, под зноем лучей,

Раскаленной, безвестной дорогой своей,

Мимолетный соблазн презирая!

Страшен сон этой рощи, глубок в ней покой:

Он так вкрадчив, так сладко ласкает,

Что душа, утомленная скорбью больной,

Раз уснув, навсегда засыпает.

В этой чаще душистой дриада живет.

Чуть склонишься на мох ты,- с любовью

Чаровница лесная неслышно прильнет

В полумгле к твоему изголовью!..

И услышишь ты голос: "Усни, отдохни!..

Прочь мятежные призраки горя!..

Позабудься в моей благовонной тени,

В тихом лоне зеленого моря!..

Долог путь твой,- суровый, нерадостный путь…

О, к чему обрекать эту юную грудь

На борьбу, на тоску и мученья!

Друг мой! вверься душистому бархату мха:

Эта роща вокруг так свежа и тиха,

В ней так сладки минуты забвенья!.."

Ты, я знаю, силен: ты бесстрашно сносил

И борьбу, и грозу, и тревоги,-

Но сильнее открытых, разгневанных сил

Этот тайный соблазн полдороги…

Дальше ж, путник!.. Поверь, лишь ослабит тебя

Миг отрады, миг грез и покоя,-

И продашь ты все то, что уж сделал, любя,

За позорное счастье застоя!..

1881

Я не тому молюсь, кого едва дерзает

Назвать душа моя, смущаясь и дивясь,

И перед кем мой ум бессильно замолкает,

В безумной гордости постичь его стремясь;

Я не тому молюсь, пред чьими алтарями

Народ, простертый ниц, в смирении лежит,

И льется фимиам душистыми волнами,

И зыблются огни, и пение звучит;

Я не тому молюсь, кто окружен толпами

Священным трепетом исполненных духов,

И чей незримый трон за яркими звездами

Царит над безднами разбросанных миров,-

Нет, перед ним я нем!.. Глубокое сознанье

Моей ничтожности смыкает мне уста,-

Меня влечет к себе иное обаянье -

Не власти царственной,- но пытки и креста.

Мой бог – бог страждущих, бог, обагренный кровью,

Бог-человек и брат с небесною душой,-

И пред страданием и чистою любовью

Склоняюсь я с моей горячею мольбой!..

1881

Как белым саваном, покрытая снегами,

Ты спишь холодным сном под каменной плитой,

И сосны родины ненастными ночами

О чем-то шепчутся и стонут над тобой;

А я – вокруг меня, полна борьбы и шума,

Жизнь снова бьет ключом, отдаться ей маня,

Но жить я не могу: мучительняя дума,

Неотразимая, преследует меня…

Гнетущий, тяжкий сон!.. С тех пор как я, рыдая,

Прильнул к руке твоей и звал тебя с тоской,

И ты, недвижная и мертвенно-немая,

Ты не откликнулась на мой призыв больной;

С тех пор как слово "смерть",- когда-то только слово,-

Мне в сердце скорбное ударило, как гром,

Я в жизнь не верую – угрюмо и сурово

Смерть, только смерть одна мне грезится кругом!..

Недуг смущенного былым воображенья

Кладет печать ее на лица всех людей,

И в них не вижу я, как прежде, отраженья

Их грез и радостей, их горя и страстей;

Они мне чудятся с закрытыми очами,

В гробу, в дыму кадил, под флером и в цветах,

С безжизненным челом, с поблекшими устами

И страхом вечности в недвижимых чертах…

И тайный голос мне твердит, не умолкая:

"Безумец! не страдай и не люби людей!

Ты жалок и смешон, наивно отдавая

Любовь и скорбь – мечте, фантазии твоей…

Окаменей, замри… Не трать напрасно силы!

Пусть льется кровь волной и царствует порок:

Добро ли, зло ль вокруг,- забвенье и могилы -

Вот цель конечная и мировой итог!"…

1881

Завеса сброшена: ни новых увлечений,

Ни тайн заманчивых, ни счастья впереди;

Покой оправданных и сбывшихся сомнений,

Мгла безнадежности в измученной груди…

Как мало прожито – как много пережито!

Надежды светлые, и юность, и любовь…

И все оплакано… осмеяно… забыто,

Погребено – и не воскреснет вновь!

Я в братство веровал, но в черный день невзгоды

Не мог я отличить собратьев от врагов;

Я жаждал для людей познанья и свободы,-

А мир – всё тот же мир бессмысленных рабов;

На грозный бой со злом мечтал я встать сурово

Огнем и правдою карающих речей,-

И в храме истины – в священном храме слова,

Я слышу оргию крикливых торгашей!..

Любовь на миг… любовь – забава от безделья,

Любовь – не жар души, а только жар в крови,

Любовь – больной кошмар, тяжелый чад похмелья -

Нет, мне не жаль ее, промчавшейся любви!..

Я не о ней мечтал бессонными ночами,

И не она тогда явилась предо мной,

Вся – мысль, вся – красота, увитая цветами,

С улыбкой девственной и девственной душой!..

Бедна, как нищая, и как рабыня лжива,

В лохмотья яркие пестро наряжена -

Жизнь только издали нарядна и красива,

И только издали влечет к себе она.

Но чуть вглядишься ты, чуть встанет пред тобою

Она лицом к лицу – и ты поймешь обман

Ее величия, под ветхой мишурою,

И красоты ее – под маскою румян.

1882

Я шел к тебе… На землю упадал

Осенний мрак, холодный и дождливый…

Огромный город глухо рокотал,

Шумя своей толпою суетливой;

Загадочно чернел простор реки

С безжизненно-недвижными судами,

И вдоль домов ночные огоньки

Бежали в мглу блестящими цепями…

Я шел к тебе, измучен трудным днем,

С усталостью на сердце и во взоре,

Чтоб отдохнуть перед твоим огнем

И позабыться в тихом разговоре;

Мне грезился твой теплый уголок,

Тетради нот и свечи на рояли,

И ясный взгляд, и кроткий твой упрек

В ответ на речь сомненья и печали,-

И я спешил… А ночь была темна…

Чуть фонарей струилося мерцанье…

Вдруг сноп лучей, сверкнувших из окна,

Прорезав мрак, привлек мое вниманье:

Там, за зеркальным, блещущим стеклом,

В сиянье ламп, горевших мягким светом,

Обвеяны искусственным теплом,

Взлелеяны оранжерейным летом,-

Цвели цветы… Жемчужной белизной

Сияли ландыши… алели георгины,

Пестрели бархатцы, нарциссы и левкой,

И розы искрились, как яркие рубины…

Роскошные, душистые цветы,-

Они как будто радостно смеялись,

А в вышине латании листы,

Как веера, над ними колыхались!..

Садовник их в окне расставил напоказ.

И за стеклом, глумясь над холодом и мглою,

Они так нежили, так радовали глаз,

Так сладко в душу веяли весною!..

Как очарованный стоял я пред окном:

Мне чудилось ручья дремотное журчанье,

И птиц веселый гам, и в небе голубом

Занявшейся зари стыдливое мерцанье;

Я ждал, что ласково повеет ветерок,

Узорную листву лениво колыхая,

И с белой лилии взовьется мотылек,

И загудит пчела, на зелени мелькая…

Но детский мой восторг сменился вдруг стыдом:

Как!.. в эту ночь, окутанную мглою,

Здесь, рядом с улицей, намокшей под дождем,

Дышать таким бесстыдным торжеством,

Сиять такою наглой красотою!..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ты помнишь,- я пришел к тебе больной…

Ты ласк моих ждала – и не дождалась:

Твоя любовь казалась мне слепой,

Моя любовь – преступной мне казалась!..

1883

Это не песни – это намеки;

Песни невмочь мне сложить:

Некогда мне эти беглые строки

В радугу красок рядить;

Мать умирает,- дитя позабыто,

В рваных лохмотьях оно…

Лишь бы хоть как-нибудь было излито,

Чем многозвучное сердце полно!..

1885

"За что?"- с безмолвною тоскою

Меня спросил твой кроткий взор,

Когда внезапно над тобою

Постыдный грянул клеветою,

Врагов суровый приговор.

За то, что жизни их оковы

С себя ты сбросила, кляня;

За то, за что не любят совы

Сиянья радостного дня,

За то, что ты с душою чистой

Живешь меж мертвых и слепцов,

За то, что ты цветок душистый

В венке искусственных цветов!..

1885

О, если там, за тайной гроба,

Есть мир прекрасный и святой,

Где спит завистливая злоба,

Где вечно царствует покой,

Где ум не возмутят сомненья,

Где не изноет грудь в борьбе,-

Творец, услышь мои моленья

И призови меня к себе!

Мне душен этот мир разврата

С его блестящей мишурой!