Федор Сологуб - Полное собрание стихотворений Страница 4

8 августа 1892

«Стоит он, жаждой истомленный...»

Стоит он, жаждой истомленный,Изголодавшийся, больной,Под виноградною лозой,В ручей по пояс погруженный,И простирает руки онК созревшим гроздьям виноградным, —Но богом мстящим, беспощаднымНавек начертан их закон:Бегут они от рук Тантала,И выпрямляется лоза,И свет небес, как блеск металла,Томит молящие глаза.

И вот Тантал нагнуться хочетК холодной, радостной струе, —Она поет, звенит, хохочетВ недостигаемом ручье.И чем он ниже к ней нагнется,Тем глубже падает она,И пред устами остаетсяПесок обсохнувшего дна.

В песок сыпучий и хрустящийЛицом горячим он поник,И, безответный и хрипящий,Потряс пустыню дикий крик.

l2 августа 1892

«Вот у витрины показной...»

Вот у витрины показнойСтоит, любуясь, мальчик бедный.Какой он худенький и бледный,И некрасивый, и больной!

Блестят завистливо и жадноЕго широкие глаза.Порой сверкнет на них слеза,И он вздыхает безотрадно.

Вот нагляделся он, идет.Вокруг него шумит столица.Мечтаний странных вереницаВ душе встревоженной растет,

2 октября 1892

«Я также сын больного века...»

Я также сын больного века,Душою слаб и телом хил,Но странно – веру в человекаЯ простодушно сохранил.

В борьбе упорно-беспощаднойСгорели юные мечты,Потоптаны толпой злораднойНадежд весенние цветы,

И длится ночь, черна, как прежде,Всю землю мглою полоня, —А все же радостной надеждеЕсть место в сердце у меня!

6 октября l692

«Я ждал, что вспыхнет впереди...»

Я ждал, что вспыхнет впередиЗаря и жизнь свой лик покажетИ нежно скажет:«Иди!»

Без жизни отжил я, и жду,Что смерть свой бледный лик покажетИ грозно скажет:«Иду!»

12 октября 1892

Ирина

Помнишь ты, Ирина, осеньВ дальнем, бедном городке?Было пасмурно, как будтоНебо хмурилось в тоске.

Дождик мелкий и упорныйСловно сетью заволокВесь в грязи, в глубоких лужахПотонувший городок,

И тяжелым коромысломНадавив себе плечо,Ты с реки тащила воду,Щеки рдели горячо...

Был наш дом угрюм и тесен,Крыша старая текла,Пол качался под ногами,Из разбитого стекла

Веял холод; гнулось набокПолусгнившее крыльцо...Хоть бы раз слова упрекаТы мне бросила в лицо!

Хоть бы раз в слезах обильныхИзлила невольно тыНакопившуюся горечьБеспощадной нищеты!

Я бы вытерпел упрекиИ смолчал бы пред тобой,Я, безумец горделивый,Не поладивший с судьбой,

Так настойчиво хранившийОбманувшие мечтыИ тебя с собой увлекшийДля страданий нищеты.

Опускался вечер темныйНас измучившего дня, —Ты мне кротко улыбалась,Утешала ты меня.

Говорила ты: «Что бедность!Лишь была б душа сильна,Лишь была бы жаждой счастьяВоля жить сохранена».

И опять, силен тобою,Смело я глядел вперед,В тьму зловещих испытаний,Угрожающих невзгод.

И теперь над нами ясноВечереют небеса.Это ты, моя Ирина,Сотворила чудеса.

1 – 22 октября 1892

«Ах, раздвиньтесь, стены душные...»

Ах, раздвиньтесь, стены душные.Степь нарядная, прихлыньИ мечты свои воздушныеНа меня, как рати, двинь.

22 октября 1892

«Туман не редеет...»

Туман не редеет,Молочною мглою закутана даль,И на сердце веетПечаль.

С заботой обычной,Суровой нуждою влекомый к труду,Дорогой привычнойИду.

Бледна и сурова,Столица гудит под туманною мглой,Как моря седогоПрибой.

Из тьмы вырастая,Мелькает и вновь уничтожиться в нейТоропится стаяТеней.

6 ноября 1892

«Какая тишина! Какою ленью дышит...»

Какая тишина! Какою ленью дышитДремотный сад!Какою радостью беспечной пышетЕго закат!

Мой старый клен, ты прожил много,Но что ты рассказать бы мог?Спокойна и убога,Перед тобою сеть дорог.

Поник ты старыми ветвямиНад одинокою скамьей.Весенними ночамиТы слушал речи страсти молодой?

Видал ты здесь потайные свиданья?Хранил ты на коре своейСледы ножа – немые начертанья,Понятные лишь ей?

Скучающий старик, едва лиВ твоей тениСлова любви звучали,Едва ли пролеталиЛикующие дни.

Вот сыплет ночь движением нескорымРой звезд на небе бледно-голубом,И бледная луна над косогоромВзошла серпом.

Заснувшая беззвучно деревушкаТак ярко вся луной озарена,Что каждая лачужка,Как на столе красивая игрушка,Мне в ней отчетливо видна.

Загадочные силы!Когда взойдет над ними день?Темнее сумрака могилыИх обнимающая тень.

20 октября – 24 декабря 1892

Творчество

Темницы жизни покидая,Душа возносится твояК дверям мечтательного рая,В недостижимые края.Встречают вечные виденьяЕе стремительный полет,И ясный холод вдохновеньяИз грез кристаллы создает.

Когда ж, на землю возвращаясь,Непостижимое тая,Она проснется, погружаясьВ туманный воздух бытия, —Небесный луч воспоминанийВнезапно вспыхивает в нейИ злобный мрак людских страданийПрорежет молнией своей.

3 февраля 1893

«Сердцем овладевая злоба застарелая...»

Сердцем овладевая злоба застарелаяШепчет речи знойные, горько-справедливые,И скликает в бешенстве воля моя смелаяЗамыслы безумные, грезы горделивые.

А над вьюгой замыслов, над огнем восстанияРеет тень зловещая, облачко летучее.Что-то непонятное за дверьми сознанияЧутко притаилося – лихо неминучее.

Знаю: гость непрошеный с холодом презренияГлянет неожиданно в душу многодумную,И погасит хохотом веру неразумную,И погубит замыслы сладостного мщения.

30 января – 21 февраля 1893

«Холодный ветерок осеннего рассвета...»

Холодный ветерок осеннего рассветаПовеял на меня щемящею тоской.Я в ранний час один на улице пустой.В уме смятение, вопросы без ответа.

О, если бы душа была во мне согретаНадеждой на ответ, могучей жаждой света!Нет и желанья знать загадки роковойУгрюмый смысл, почти разгаданный судьбой.

Текут события без цели и без смысла, —Давно я так решил в озлобленном уме, —Разъединенья ночь над весями повисла,

Бредем невесть куда, в немой и злобной тьме,И тьмы не озарят науки строгой числа,Ни звучные хвалы в торжественном псалме.

21 февраля 1893

«Устав брести житейскою пустыней...»

Устав брести житейскою пустыней,Но жизнь любя,Смотри на мир, как на непрочный иней,Не верь в себя.

Разлей отраву дерзких отрицанийНа ткань души,И чувство тождества своих сознанийРазбить спеши.

Не верь, что тот же самый был ты прежде,Что и теперь,Не доверяйся радостной надежде,Не верь, не верь.

Живи и знай, что ты живешь мгновеньем,Всегда иной,Грядущим тайнам, прежним откровеньямРавно чужой.

И думы знойные о тайной целиВсебытияУмрут, как звон расколотой свирелиНа дне ручья.

28 марта 1898

Лихо

Кто это возле меня засмеялся так тихо?Лихо мое, одноглазое, дикое Лихо!Лихо ко мне привязалось давно, с колыбели,Лихо стояло и возле крестильной купели,Лихо за мною идет неотступною тенью,Лихо уложит меня и в могилу.Лихо ужасное, враг и любви и забвенью,Кто тебе дал эту силу?

Лихо ко мне прижимается, шепчет мне тихо:«Я – бесталанное, всеми гонимое Лихо!В чьем бы дому для себя уголок ни нашло я,Всяк меня гонит, не зная минуты покоя.Только тебе побороться со мной недосужно, —Странно мечтая, стремишься ты к мукам.Вот почему я с твоею душою так дружно,Как отголосок со звуком».

30 декабря I891, 26 января 1892, 2 апреля 1898

В мае

Майские песни!Нежные звуки!Страсть их слагала, поет их весна.Радость, воскресни!Злоба и муки —Призраки страшные зимнего сна.

Злые виденьяРаненой жизни,Спите до срока в мятежной груди!Ключ вдохновенья,На душу брызни,Чувства заснувшие вновь разбуди!

13 апреля 1893