Сборник - Поэзия Крыма. Сборник стихов русских поэтов Страница 4

Ночь

Это звездное небо в сиянье ночном,Это синее море под лунным лучом,Этот дремлющий берег и мерный прибойЗамирающих волн – как могуч их покой!Как победно он льется в усталую грудь,Как в его волшебстве хорошо отдохнуть,Позабыть истомившую сердце печаль,Унестись безвозвратно в безбрежную даль,Где печаль над крылатой мечтой не властна,Где лишь море, да небо, да ночь, да луна!

Там и здесь

Корить Ривьерой не дерзайНаш берег Крыма благодатный,Прогресса вымысел развратный,С твореньем Божьим не ровняй!

Там европейский пошлый глянецВ курзалах, виллах и садах;А здесь на девственных горахВостока знойного румянец.

Там паровоза свист и гром,Рулетки стук, бряцанье злата;А здесь природа мирным сномИ чистой негою объята.

О, предпочту ль красе простойПриманки лжи и лицемерья —Нарядной дамы. шлейф и перья —Чадре татарки молодой.

В преддверии

Мне берег этот мил и дикой красотойКругом столпившихся утесов, и узоромПестреющих холмов, и неба синевой,И моря южного целительным простором;Но всех его красот дороже для меняДуше лишь внятное, незримое для окаИ в сумраке ночей, и в теплом свете дняДыхание востока…Внимаю ль, как журчат таинственно ручьиПод влажной зеленью в ущельях меж скалами,Скрипучую ль арбу встречаю по пути,В горах влачимую ленивыми волами,И песнь унылую татарин в ней поет;А там, где стелется по склону виноградник,За стенкой на коне, как призрак, промелькнетВ чалме угрюмый всадник.Иль в чуткой тишине, когда угаснет день,И кипарисная в саду моем аллеяКидает черную, задумчивую тень,Под взором месяца, в молчанье цепенея;И тихая волна, лепеча в полусне,Ласкает край скалы, к воде склоненной низко,Все шепчет, говорит и напеваетВосток! он близко, близко!И жадно с берега в таинственный просторПодолгу я смотрю, – и там, вдали туманной,Красою знойною мой опаляя взор,Рисуется в мечтах мне край обетованный;Встает усопший мир и светит вновь очамИ просится душа на древний клич Пророка,Туда, к развалинам, пустыням и гробамСвященного Востока!

Прощание

Отчалил пароход… Приветный мирный край,Где дни я проводил в тиши уединенья,Где снова я познал тревогу вдохновенья,Отраду тихих дум и сладких грез – прощай!Уж властные кругом кипят и брызжут волныИ в беге радостном влекут меня с собойКуда-то прочь, – а я на палубе, безмолвный,Стою, – и грудь моя сжимается тоской.Увижу ль вас опять, суровые вершиныНад морем спящих гор и хмурые леса,Кудрявые сады и влажные долиныИ ясные, как взор младенца, небеса?Вернусь ли вновь сюда, под это солнце юга,К подножью этих скал, к прибрежью этих вод,Иль там, на севере далеком, жизни вьюгаМеня в своих снегах и вихрях погребет?К чему загадывать? – Не побежит обратноГонимая во тьму грядущего волна;Миг счастия, сверкнув, проходит безвозвратно,Закинув в памяти лишь смутный образ сна.Нет в жизни отдыха… Бесстрастно, недвижимоКрутые берега над волнами стоят;А я, покинув их, плыву все мимо, мимо,К ним молча устремив признательный мой взгляд

Ай-Петри

Дорогой, вьющейся по рубежу стремнин,Коляску кони мчат привычной, ровной рысью;Далеко в небесах угрюмый исполин, —Ай-Петри, – манит взор заоблачною высью.По сторонам пути на лозах виноградВ приветной зелени кустов кудрявых зреет,А под горой внизу… там взору нет преград!Оттуда тихою прохладой с моря веет…И странный грезится мне сон под стук колес:Ай-Петри выше все растет перед очамиИ чудится – вот, вот, очнется вдруг утесИ, как орел, взмахнет могучими крылами,Чтоб к солнцу улететь… но, пленник вековой,Не властен за мечтой умчаться в мир надзвездный,Сорвавшись, кинется в объятья темной бездны,В то море синее, что дремлет под горой.

Исар

Меж двух гор, под их навесом,Как скала, угрюм и стар,Грозно высится над лесомБогатырь седой – Исар.

Весь в развалинах, увитый.Словно лаврами, плющом,Старец, смертью позабытый,С гордо поднятым челом.

Он стоит, в немую думуПогружен, один, в лесу —И с отрадой внемлет шумуСтруй и брызгов Учан-Су.

В старину бойцы любилиПосле битвы, в часы пиров.Слушать повести и были,Песни вещие певцов.

Лишь раздастся струн бряцанье. —Уж сдвигаются теснейВкруг певца в немом вниманьеСлавный сонм богатырей.

И при звуках песнопеньяБрони тяжкие дрожат,И слезами умиленьяОчи грозные блестят.

Но пиры те миновали,Спят в сырой земле бойцы,Отошли и замолчалиПозабытые певцы.

Жизнь иная мир объемлет;Лишь Исар один в лесуВ полусне с отрадой внемлетСтарым бредням Учан-Су.

И с высот алмазной пылью.Низвергаясь, водопадНезнакомой людям быльюСтарика баюкать рад.

Кн. Е. Горчакова

Прости, Артек! Увижу ль я, не знаю,Когда-нибудь волшебный берег твой,Твоих лесов тенистые дубравыИ луг зеленый, солнцем залитой,

И моря блеск на берег каменистый,На горизонт дальнем утлый челн,Дельфинов резвых бешеную пляскуСреди недвижных, темно синих волн.

Но знаю я, что долго помнить буду,Как мне жилось счастливо и легкоВ том домике. где розы, распускаясь,С плющом зеленым вьются высоко;

Где кипарисов ряд, как великаны,Бросают тени длинные кругом,Где цвет мимозы солнышко ласкает,Перед закатом розовым лучом,

Где морем я так часто любовалась,В тени магнолий и душистых лавр,Где предо мной, как тени воскресали,Эллады сын и полудикий Тавр…

И там вдали, на мысе Аю-Дага,Казалось мне, сиял Дианы храм;Мечом сверкала девственная жрица,Лился кровь, курился фимиам.

Но храм богини гордой распадался,На месте том высоко крест сиял,И из пещер хор стройный неофитовМольбы свои к Святому воссылал…

В. Гофман

Море

И ветер веющий стремительно и буйно,И развевающий, и рвущий волоса.И моря вольный блеск, ходящий многоструйно —О, беспредельная, о, мощная краса!

То все в ней яркий блеск, зыбящийся и пирный —Обломки светлыхъ льдин и горных хрусталей.То бархат шелестный, спокойный и сапфирный,То рябь червонная пылающих углей.

То словно старцев рой с лучистой сединою,Услышавших вдали прибоев голоса,Плывет встревоженно под зыбкою волною,И ветер дерзко рвет седые волоса.

То над сапфирностью безбрежной и бездонной —Вдруг словно рев и спины прыгающих львов.О, как красива мощь их схватки разъяреннойИ белопенность грив и всклоченных голов!

И ветер буйно рад игре своих порывов,И сердце пьяно, пьяно дикою мечтой.И море все горит сверканьем переливовИ величавою, и вольной красотой!

Г. Данилевский

Бахчисарайская ночь

Сакли и утесыМглой осенены.На террасах розыВ сон погружены…Песня муэдзинаТак грустна, грустна,Что тоски-кручиныВся душа полна.Ханское кладбищеГлухо и темно,И, как пепелище,Призраков полно…Вязов великановСонных ряд стоить…Тихий плеск фонтановОт дворцов летит.И молчать утесы,И сады молчать…И одни лишь слезыВ тишине звучать.

Иосафатова долина

(Караимское кладбище близ Чуфут-Кале)

В мерцанье зарницы,В сиянии звезд перекатных,Белеют гробницыПод сенью кустов ароматных.

Лиловой сиреньюКосами плакучей ракитыИ лунною теньюОдеты гранитные плиты.

Ни крика, ни шума…Спят крепко в могилах евреи,Спит сердце и дума,И спят между камнями змеи.

Но вот улетаетДалеко тревожная память,Тоска поднимаетНа сердце и бурю и замять…

Из света зарницыВыходить восток предо мною.Палаты столицыКипят беззаботной толпою…

Я вспомнил невольноЛюбовь, красоту и искусства.И страшно мне былоЗа бедные смертные чувства.

В. Дмитриев

В горах

Чабан не спит; он караулить стадо.Ему подвластна вся нагорная страна,Ему ни почестей, ни золота не надо —С одной природою душа его дружна.Он царь овец; на свете нет вернее стражиМогучих псов его: ничтожный взмах руки —И дерзкого врага костей не станет даже;Их раздробят в куски блестящие клыки.Поднявшись из долин на гордые вершины,По целым месяцам чабан один живет;У ног его леса; чудесные картиныОн видит, лишь в горах огонь зари блеснет:Внизу, как сладкий сон, лазоревое море,Над берегом платан и темный кипарис,Вверху орлы, застыв, висят в немом просторе;Над зеленью долин седой обрыв повис.С веселым грохотом со скал бегут потоки…Прекрасный, дивный мир открыть со всех сторон;Любуясь им, чабан далекий, одинокий,Стоить у серых скал в забвенье погружен.Ему желания и страсти недоступны;Как горных вод струя, душа его чиста…Что человек ему, и жалкий и преступный,Когда вокруг такая жизнь и красота!

Гурзуф