Константин Бальмонт - Том 4. Стихотворения Страница 4

Работница

…В пустыни Иоанна Крестителя Твоего дивиим медом воспитати благоизволил еси…

Познав, что дни проходят строго,А не полетом мотылька,Лишенный отчаго порога,Внимаю, как гласят века: –Одна работница у Бога,Что тайну поняла цветка.

Пчела с прозрачным легким звоном,Пока в дыму кузнец кует,Не меньше трудится по склонам,Своим трудам теряет счет,И по обителям зеленымДушистый собирает мед.

Жужжит причастница расцвета,Летит лобзальница цветка,Вся в хлопотах весну и лето,Ей жизнь трудна, ей жизнь легка,И полный сот, богатство это,У ней берет моя рука.

О, вестник – ангелу соседний,Живи, пчела, летай, звучи.Твой дар другой, твой воск – с обедней,И Солнце льет в него лучи.Мы провожаем в путь последний –Гореньем восковой свечи.

Зимняя

И в яви, и во сне,  Я бусинки качаю,В оснеженной стране,  Где всюду ветер с краю.Здесь всюду белый вид,  Лишь с синеватым окомВорона пролетит  В безмолвии глубоком.Да в снеге сея знак,  Ко мне проскачет близко,Ведет свой след беляк, –  От зайца рукописка.Мелькнет вдали мужик,  Вон розвальни, савраска.И снова – дикий лик,  Одна лесная сказка.На восемь долгих лун  Из облачной утробыДоносится бурун  И громоздит сугробы.И в поздний час, и в рань,  Среди ветров сугубых,Везде деревья, глянь,  В пушистых, белых шубах.Но оттепель была  Почти что здесь неделю,Я бусинки сплела,  Их в ветре колыбелю.Ты думаешь, я кто?  Волшебница какая?Царевна ли? Не то.  Моя судьба иная.Весь белый мой покров.  Старинной ели детка,Боярышня лесов,  Лишь зимняя я ветка.

Нежужжащия

Сонмы летящих, какая в вас нега,Воздухом спетый танцующий стих.Белыя пчелы с далекаго брегаОблачных рек и озер снеговых.

Если б вы были в гремучем июле,Вы бы сомчались стезей грозовой.Ныне безгласный вас выпустил улейВеющий, реющий, тающий рой.

Высокия судьбы

  Высокия звезды,  Высокия судьбы,С дорогой на тысячи лет.  И каждый пробег их  Ликующий праздник,В лучистое пламя одет.  Не им ли молились  На башнях высоких,Смотря в голубой небосклон,  Чтецы звездословья,  Которыми славенНетленный в веках Вавилон.  Не их ли узором  В бессмертном ЕгиптеИ вязью согласных их строк,  В Луксоре, в Карнаке,  В святилищах вещих,Горит храмовой потолок.  Не ими ли спеты,  Под гусли Давида,Такие столетьям псалмы,  Что вот и сегодня,  Под звон колокольный,Их хором воспомнили мы.  О Страшном, что ходит  Один по высотам,В гореньи нездешней красы,  Вещал богоизбранный  Иов и пыткуНа зведные бросил весы.  Высокия судьбы  Разведал в созвездьях,Любовник пустынь, Бедуин,  Летя на арабском  Коне за самумомВ просторе песчаных равнин.  Самумом промчался,  Но в тысяче царств онВзнесенную вскинул мечеть,  И в ночь правоверным  Поют муэззины,Их голос – призывная медь.  А если ты духом  Морской и воздушный,Спеши пересечь Океан, –  Везде звездочетов  Родных ты приметишьВсемирно раскинутый стан.  В краях, где агавы  Цветут величавы,Над гладью лагунной воды,  Громадой стоят  Пирамидные храмыВо славу Вечерней Звезды.  И если ты хочешь  Безплотных свиданийВ обители лунных невест, –  Дойди до оплотов,  Где кондор верховный,Где Южный возносится Крест.  И если ты хочешь  Священных сказанийО звездных зачатьях, – читай,  Взглянув на великий  Подсолнечник мира,Венчанный драконом Китай.  И если ты станешь  У чуждаго брега,У края гремучей воды, –  Припомни свой Север,  С единым недвижнымПрестолом Полярной Звезды.  И в час прорицаний,  В час полночи вещей,Свой дух в среброткани одень.  К пределам желанным  Помчит тебя быстроТвой северный Звездный Олень.

Ива

Чуть-чуть под ветром качалась ива,Пчела жужжала и налету,Замедлясь, мед свой пила счастливо,Затем что ива была в цвету.

Потом Июль был. Горели тучи.Был громоносный над миром час.И ветер пьяно пропел шатучий,Что и плакучей – удел есть пляс.

Потом, как клином вверху летели,Серея, гуси и журавли,Я срезал ветку, и звук свирелиПропел, что счастье мы все сожгли.

Пожар по лесу разлился жгучий,И строил ветер свой посвист-свист.А ветви ивы чредой плакучейРоняли в воду текучий лист.

И дымный, зимний, весь хрусткий воздухВелел на тело надеть тулуп.Для тех, кто сеял, у печки роздых,А кто не сеял – голодный зуб.

И вились вьюги, мелись мятели,Весь мир был белый разъятый зев.Оцепенелый, я из свирели,Как нить кудели, крутил напев.

А в свежем марте дохнули предкиТаким уютным родным теплом.И опушились на вербе ветки,И в прорубь неба собрался гром.

Копил он силу и нес апрелюИз молний пояс для новых дней.Смотрю в окно я. Смотрю. Свирелю.Учись у Солнца смотреть ясней.

Как свежи в песне все переливы,«Христос Воскресе!» всем говорю.Пчела целует цветочек ивы,А я целую мою зарю.

Надпись на коре платана

Платан, закатный брат чинара,Что ведал всполох наших дней,Когда была полнее чараИ кахетинское пьяней.  Ты в Капбретоне знаменито  Простер шатром свою листву.  Но помню дальняго джигита  И мыслью о моем живу.Мое – кинжал, копье и пушки,Набег, где пленник мой – Шамиль,И на Кавказе – юный Пушкин,Чей каждый возглас – наша быль.  Мое – над Пятигорском тучи  И котловина диких гор,  Певучий Лермонтов над кручей,  Поэта – с Небом разговор.Мое – средь сумрачных ущелий,Гость Солнца в Грузии, я – сам,Моя любовь, Тамар Канчели,Чье имя отдаю векам.  Мое – от моря и до моря  Луга, поля, и лес, и степь,  И в перезвоне, в переборе,  Та молвь, где в каждом звуке лепь.О, Русский колокол и вече,Сквозь бронзу серебра полет.В пустыне я – лишь всклик Предтечи,Но Божий Сын к тебе идет.

Колокольчик

Чашей малою качаясь, говоря с самим собой,Нежно впил глоточек неба колокольчик голубой.Он качнет свой взор налево, сам направо посмотрев,На земле намек на небо, колыбелится напев.А с бубенчиками дружен, серебра зазыв живой,Колокольчик тройки мчится по дороге столбовой.Говорунчик, гормотунчик, под крутой дугою сказ,Двум сердцам, чей путь в бескрайность, напевает: «В добрый час».Что законы? Перезвоны легче пуха ковыля.Что родные? Два живые, двое – небо и земля.И уж как он, колокольчик, сам с побегом столь знаком,Бьется в звонкую преграду говорливым язычком.Коренник – как бык могучий, шея в мыле, пламя взгляд,А встряхнутся пристяжныя, – и бубенчики звенят.И пером павлиньим веет, млеет шапка ямщика.Как бывает, что минута так сладимо глубока?В двух сердцах – один созвучный колокольчик-перебой.Взор «Люблю!» во взор излился. Колокольчик, дальше пой.Шире. Дальше. Глубже. Выше. Пой. Не думай ни о чем.Солнце степь – всю степь – рассекло – как мечом – одним лучом.Скрылись в солнце. И, качаясь, говорит с самим собой –«Жив я, впив глоточек неба!» – колокольчик голубой.

Нежная тайна