Лаэрт Добровольский - Стихи о главном Страница 4

2

Звезда померкла и пропала…И не заметил звёздный мирУтраты-звёздам дела малоДо соплеменников.Эфир

Не потрясён волной тревожной.Не видно плачущих навзрыд.И внове, также непреложноПодспудно зреет новый взрыв.

Лишь смертник, сжатый одиночкой.Судьбы утративший бразды.Всё говорит с холодной точкойДавно угаснувшей звёзды…

Последний герой

Что на судьбу копить обиды…В сужденьях – только в них! – вольны,Катят в колясках инвалидыДавно оконченной войны.

Блестит на солнце никель спицыИ ярким всплеском бьёт в глазаЕму, которому не спитсяУже который бой назад…

Ушли в предания сраженья.Но тянет вновь на пересудПроклятый вирус пораженья —Переосмысливанья зуд.

Кто победил, а кто повержен —Уже и сам не разберётКогда-то бывший громоверженВ порыве праведном народ.

Кто в рукопашной первым ранен.Кто в первый час попал в полон.Кто первым пал на поле браниВ непримиримости сторон —

О них теперь не понаслышкеИсторик – старец и юнец —Отыщет справки в толстой книжкеИль в тонком «Деле», наконец.

Былой войны первопроходцы.На острие слепой стрелыИх выпускали полководцыГромить полки чужой страны.

Но те, последние, которымВойна всё шлёт за счётом счёт…К каким неведомым конторамИх прикрепили на учёт?!.

Кто Он, последний – саном троннымПри жизни будет окрылён.Иль канет в жертвенник бездомнымПостперестроечных времён?..

Его судьба – товар на вынос.Последний памятник волны.Которой всемогущий ГиннесЗамкнёт историю войны…

Мы

Когда-нибудь рассудит нас ФемидаНо тела безобразная хламидаУже спадёт, как лишний реквизитВ театре, где безвременье сквозит

Прошедших жизней эхом безутешнымИ приговора нам не слышать, грешным.Да если бы его и услыхали —Понять его смогли бы мы едва ли…

Кривое зеркало

Устойчив сложный почеркШаблонов и лекал;Толпе веселье прочатРяды кривых зеркал.

Бьют хохота сполохиВ серебряный проёмИ лишь лицо эпохиНе исказится в нём.

«Мы останемся текстом…»

Мы останемся текстомНа грешной Земле —На кресте, на стене.На подводной скале —Мы останемся текстом.

Шевеля плавниками.Друг к другу прильнём,И друг друга поймём,И века обоймём.Шевеля плавниками.

Возопит птеродактильНад долиной речной.Над пустыней ночной…Вспомнит запах свечной,И анапест, и дактиль.

Новолиственным детствомЗародится душа И чиста, и свежа.Первобытно грешаНоволиственным детством.

«Чем дальше от идолов, свергнутых с круч…»

Чем дальше от идолов, свергнутых с кручВ немые днепровские воды, —Тускней и бессильнее солнечный лучКак символ духовной свободы:

Уже не сыскать на планете угла.Где, волен воистину, мог быШаман и священник, раввин и муллаОтринуть замшелые догмы.

Всяк богом своим и пророком своимПоверит родные приделы.Но пристально взглянет – и словно над нимСтволов дальнострельных прицелы…

Под яблочко каждую душу стрелокНевидимый держит на мушке:Так в тире, где бьют на пари, под залог —Не души, не люди – игрушки.

Я так на судьбу положиться хотел.Но что для неё новый Овен?..Приметив меня среди крошечных тел.Сказала: – И этот виновен.

Наступит момент – и под знаком Вины,Проулками мира кочуя,В других измереньях, к просторам иным,К звезде неизвестной взлечу я.

Меж хлебом и огнем

1

На себя взглянуть издалека.На себя сегодняшнего, вдругПризрачность блокадного пайкаВспомнить полукружиями губ.

На себя взглянуть со стороныИ услышать сердцем позывнойВечно нестареюшей страны —Детства, опалённого войной.

На себя взглянуть из той ночи —В комнате с зашторенным окномТы обогревался у свечиС мыслями о хлебе об одном.

Помолчать у каменной плиты,У которой меркнет белый свет.Чистым снегом – белые цветы.Чёрной тенью – даль блокадных лет.

2

Холоден камень… Осенняя тишьМожет ли ранить?Время, куда ты так быстро летишь.Мучая память?

Город, припавший к плечу моему —Друг и товарищ.Вижу его распростёртым в дымуЖадных пожарищ.

Слышу отчётливо в сердце своёмСтук метронома.Общая доля – крещенье огнёмОтчего дома.

Как через щель смотровую в бронеВижу дороги.Город единственный, вечен во мнеГолос тревоги.

Нас укрывает от снайперских пульДней уходящихПамяти вечный и строгий патрульВ дне настоящем.

3

Горят Бадаевские склады…Теперь яснее с каждым днём:И жизнь, и смерть в кольце блокадыЛегли меж хлебом и огнём.

Вполнеба зарево. ГуляетОгня и дыма грозный смерч.Гудит неистово и знает:Где он прошёл – всё прах и смерть.

Его не рвись утихомирить.Не подходи к нему, не тронь!Он – Властелин, в его крови ведьВселенский буйствует Огонь.

Всё злей безжалостные вспышкиНеукротимого огня…На крыши, чердаки и вышкиДежурить на исходе дня

Выходит, небо наблюдая,Ещё без горечи утрат.Готовность к бою обретая.Притихший строго Ленинград.

4

Я пройду у разбитого домаПо остывшим осколкам снаряда.По листам обгоревшего тома.Вдоль безрядья гостиного ряда…

Вот он, памятный тот переулок —Горы наледи в снежных сугробах.Метроном насторожённо гулокИ на саночках – тело без гроба.

В этом городе храмов и рынков,Площадей и квартир коммунальныхДар последний – простая простынкаИ заряд на шурфах погребальных.

5

Когда приказ поднимет насПо громкой связи, и тотчасВзревут моторы —Поймём без слов, что где-то злоС огнём и дымом подползло —и разговорыОтставим в сторону – и в путь,И вновь стучит тревога в грудьИ в сердце – пламя;Сирен несдержанный языкУже срывается на крик,И – пыль за нами.Ещё спокойны до порыБагры, стволы и топоры —Но скоро, скороСтуча, скрежеща и звеняПроникнут в логово огняСквозь все запоры.Моих друзей суровый видБез слов о многом говорит:Они видали.Какой ценой кончают бойВ огонь летящие с тобойНе за медали.

6

Слог высокий подобен курантам.Но, предвидя улыбку косую.Проведу я к пожарным гидрантам.Словно деву, поэму босую.

Там сигналом к извечной надеждеВ добровольном и тягостном бденьиШум воды слышу снова, как прежде.Разбивающейся при паденьи.

Это – дерзкий, решительный вызов.Под напором из стендера[1] бьющий,В хрупких сводах хрустальных карнизовНити жизни пропасть не дающий.

Не дойдут ослабевшие ногиДо реки, где кипящая прорубь.До угла бы дойти без подмоги.Да назад ещё столько – попробуй.

Ты – спаситель мой, стендер пожарный.Часовой, не меняющий позы.Ты один на округу, пожалуй.Работящ и в такие морозы.

Подозрительно что-то затишьеОт налёта живём до обстрела.Одинокий, упорно стоишь тыБезбоязненно, гордо и смело.

Я к тебе подхожу осторожно —Сколько, падая здесь, не вставало!Без воды мне уйти невозможно.Лишь бы сил возвратиться достало.

Сколько нам предстоит испытанийВ леденящих оковах блокады?Бродит смерть, очумев от скитаний.Людям – выстоять, вытерпеть надо.

7

Вчера, послушные приказу,К домам, охваченным огнём.Не подбегали мы ни разуВ горящем городе своём.

Чернея окнами пустыми.Дома корили нас с тобой:Другие шли в дымы густые.Шли в пекло, жертвуя собой.

Нас укорять отыщет поводНе представляющий беды:Что значит, если в лютый голодХлебозаводы без воды.

Когда коптилка еле светит.Ни кошки в доме, хоть убей…Сто двадцать пять… Но граммы этиПолучим мы из отрубей:

Во тьме притихшему заводуНайдём – обязаны найти! —Для продолженья жизни воду.Иного нет у нас пути.

Давно пожар привычен глазу.Но мы сражение с огнёмОтложим, чтобы по приказуХлеб выпекали завтра днём.

8