Сергей Есенин - Стихотворения. Поэмы Страница 40

4. Происшествие на таловом умёте

Оболяев

Что случилось? Что случилось? Что случилось?

Пугачев

Ничего страшного. Ничего страшного. Ничего страшного.Там на улице жолклая сыростьГонит туман, как стада барашковые.

Мокрою цаплей по лужам полей бороздя,Ветер заставил все живое,Как жаб по их гнездам, скрыться,И только порою,Привязанная к нитке дождя,Черным крестом в воздухеПроболтается шальная птица.Это осень, как старый оборванный монах,Пророчит кому-то о погибели веще.…………Послушайте, для наших благЯ придумал кой-что похлеще.

Караваев

Да, да! Мы придумали кой-что похлеще.

Пугачев

Знаете ли вы,Что по черни ныряет весть,Как по гребням волн лодка с парусом низким?По-звериному любит мужик наш на корточки сестьИ сосать эту весть, как коровьи большие сиськи.

От песков Джигильды до АлатыряЭта весть о том,Что какой-то жестокий поводырьМертвую тень императораВедет на российскую ширь.

Эта тень с веревкой на шее безмясой,Отвалившуюся челюсть теребя,Скрипящими ногами приплясывая,Идет отомстить за себя.Идет отомстить Екатерине,Подымая руку, как желтый кол,За то, что она с сообщниками своими,Разбив белый кувшинГоловы его,Взошла на престол.

Оболяев

Это только веселая басня!Ты, конечно, не за этим пришел,Чтоб рассказать ее нам?

Пугачев

Напрасно, напрасно, напрасноТы так думаешь, брат Степан.

Караваев

Да, да! По-моему, тоже напрасно.

Пугачев

Разве важно, разве важно, разве важно,Что мертвые не встают из могил?Но зато кой-где почву безвлажнуюЭтот слух словно плугом взрыл.Уже слышится благовест бунтов.Рев крестьян оглашает зенит,И кустов деревянный табунБезлиственной ковкой звенит.Что ей Петр? — Злой и дикой ораве? —Только камень желанного случая,Чтобы колья погромные правилиНад теми, кто грабил и мучил.Каждый платит за лепту лептою,Месть щенками кровавыми щенится.Кто же скажет, что это свирепствуютБродяги и отщепенцы?Это буйствуют россияне!Я ж хочу научить их под хохот сабльОбтянуть тот зловещий скелет парусамиИ пустить его по безводным степям,Как корабль.

А за нимПо курганам синимМы живых голов двинем бурливый флот.……………………Послушайте! Для всех отнынеЯ — император Петр!

Казаки

Как император?

Оболяев

Он с ума сошел!

Пугачев

Ха-ха-ха!Вас испугал могильщик,Который, череп разложив как горшок,Варит из медных монет щи,Чтоб похлебать в черный срок.Я стращать мертвецом вас не стану,Но должны ж вы, должны понять,Что этим кладбищенским планомМы подымем монгольскую рать!Нам мало того простолюдства,Которое в нашем краю,Пусть калмык и башкирец бьютсяЗа бараньи костры средь юрт!

Зарубин

Это верно, это верно, это верно!Кой нам черт умышлять побег?Лучше здесь всем им головы скверныеОбломать, как колеса с телег.Будем крыть их ножами и матом,Кто без сабли — так бей кирпичом!Да здравствует наш император,Емельян Иванович Пугачев!

Пугачев

Нет, нет, я для всех теперьНе Емельян, а Петр…

Караваев

Да, да, не Емельян, а Петр…

Пугачев

Братья, братья, ведь каждый зверьЛюбит шкуру свою и имя…Тяжко, тяжко моей головеОпушать себя чуждым инеем.Трудно сердцу светильником местиОсвещать корявые чащи.Знайте, в мертвое имя влезть —То же, что в гроб смердящий.

Больно, больно мне быть Петром,Когда кровь и душа Емельянова.Человек в этом мире не бревенчатый дом,Не всегда перестроишь наново…Но… к черту все это, к черту!Прочь жалость телячьих нег!

Нынче ночью в половине четвертогоМы устроить должны набег.

5. Уральский каторжник

Хлопуша

Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам?Проведите, проведите меня к нему,Я хочу видеть этого человека.Я три дня и три ночи искал ваш умёт,Тучи с севера сыпались каменной грудой.Слава ему! Пусть он даже не Петр!Чернь его любит за буйство и удаль.Я три дня и три ночи блуждал по тропам,В солонце рыл глазами удачу,Ветер волосы мои, как солому, трепалИ цепами дождя обмолачивал.Но озлобленное сердце никогда не заблудится,Эту голову с шеи сшибить нелегко.Оренбургская заря красношерстной верблюдицеРассветное роняла мне в рот молоко.И холодное корявое вымя сквозь тьмуПрижимал я, как хлеб, к истощенным векам.Проведите, проведите меня к нему,Я хочу видеть этого человека.

Зарубин

Кто ты? Кто? Мы не знаем тебя!Что тебе нужно в нашем лагере?Отчего глаза твои,Как два цепных кобеля,Беспокойно ворочаются в соленой влаге?Что пришел ты ему сообщить?Злое ль, доброе ль светится из пасти вспурга?Прорубились ли в Азию бунтовщики?Иль, как зайцы, бегут от Оренбурга?

Хлопуша

Где он? Где? Неужель его нет?Тяжелее, чем камни, я нес мою душу.Ах, давно, знать, забыли в этой странеПро отчаянного негодяя и жулика Хлопушу.Смейся, человек!В ваш хмурый станПосылаются замечательные разведчики.Был я каторжник и арестант,Был убийца и фальшивомонетчик.

Но всегда ведь, всегда ведь, рано ли, поздно ли,Расставляет расплата капканы терний.Заковали в колодки и вырвали ноздриСыну крестьянина Тверской губернии.Десять лет —Понимаешь ли ты, десять лет? —То острожничал я, то бродяжил.Это теплое мясо носил скелетНа общипку, как пух лебяжий.

Черта ль с того, что хотелось мне жить?Что жестокостью сердце устало хмуриться?Ах, дорогой мой,Для помещика мужик —Все равно что овца, что курица.Ежедневно молясь на зари желтый гроб,Кандалы я сосал голубыми руками…Вдруг… три ночи назад… губернатор Рейнсдорп,Как сорвавшийся лист,Взлетел ко мне в камеру…«Слушай, каторжник!(Так он сказал.)Лишь тебе одному поверю я.Там в ковыльных просторах ревет гроза,От которой дрожит вся империя,Там какой-то пройдоха, мошенник и ворВздумал вздыбить Россию ордой грабителей,И дворянские головы сечет топор —Как березовые куполаВ лесной обители.Ты, конечно, сумеешь всадить в него нож?(Так он сказал, так он сказал мне.)Вот за эту услугу ты свободу найдешьИ в карманах зазвякает серебро, а не камни».

Уж три ночи, три ночи, пробиваясь сквозь тьму,Я ищу его лагерь, и спросить мне некого.Проведите ж, проведите меня к нему,Я хочу видеть этого человека!

Зарубин

Странный гость.

Подуров