Владимир Нарбут - Стихотворения Страница 41

«Твой зонтик не выносит зноя…»

Твой зонтик не выносит зноя,Легко линяет по кольцу,—Но платье пестрое, цветноеТебе особенно к лицу.Ты в революцию пришла в нем,Смеялась (кто тебя поймет?),Когда копытом бил по ставнямИ заикался пулемет.Цветное поле пело, тлелоИ распадалось на куски,Зато росло и крепло тело,Вылущиваясь из тоски.И все вдруг стало преогромной,Стремглав летящей мастерской:Дышали, задыхаясь, домны,И над ремнями — волчий вой.И в этом мире, в суматохе,Геометрическая цель,Сопя, рождала поршней вздохи,Сияла в колесе — кольце,И в этом же, вот в этом мире,Трудолюбива и легка,С глазами — и светлей и шире, —Ты — у станка.

САДОВНИК

И. В. Мичурину

Пчелы роются в цветах недаром,К наклоненному спеша крыльцу:Я и сам в погоне за нектаром,Творческую разношу пыльцу.То на рыльце (где в основе — завязь)Сыплется с тычинок пыль, труха,Чтобы виноград, ядром прославясь,Загрузил корзины доверха.Это скрещиванье, опыленье —Что, как не древесная любовь?Медленно, однако, поколеньеЛезет семечками из плодов.А у нас ни сроков, ни охотыСохранять врожденное лицо:Черенок и нож подтянут всходы,Банка светится уже пыльцой.Слыша, как под песни комсомолокПерестраивается страна,Улыбается в усы помолог:— Молоды еще мы, старина! —Над Козловом день — высок, лазурен.Но куда лучистей воля, умУ того, кого зовут Мичурин,Кто в зеленый окунулся шум.Селекционер, он в мире первыйПоказал (трезвейший чародей!),Сколько превращений и гиперболСпрятано в растении, в плоде.Осторожно косточку он вынулТут из одного, а там другойОбернулся к северу малиной —Накладною шапочкой такой.Помесь вишни с абрикосом(или, По-ученому сказать, гибрид)И цветет и пахнет в щедрой силе, —Розовыми красками дарит[119].Вся страна вниманьем окружилаСвой питомник, свой бесценный сад.Чуть сквозят на солнце листьев жилы,Бергамоты гирями висят.И отчетливо так вижу:ТеньюЯблони (вон той!) пересечен,Проверяет закон тяготеньяМичуринской антоновкой Ньютон…Выводя породу за породой,Дичь и косность мы на части рвем.Что ж, повозимся еще с природой,Поработаем и поживем!В долголетьи нет стране отказа,—Нас гормоны новые бодрят.Нам социализм широкоглазойВеткой машет дни и ночь подряд.Сами из породы полноправных,Садоводы чувств и головы,Мы вконец спокойны за питомник,За сады, в движении молвы,Если есть у нас такой садовник,Как, Иван Владимирович, Вы!

ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

Пыхтело в пахах у паровоза,Переливалось, булькало в животе,Пока, задыхаясь от невроза,Налетом глицериновым он потел.Потел — и на рельсах, костылямиПришитых (рантом) к клавиатуре шпал,Чадил и качался под парами,Похлопывая факелом поддувал.Но вот, обеспамятев, короткийХлебнул глоток —И выровнялся, вопя,Что с этой простуженной глоткойЛегко, заметь, и жабу схватить опять…Но вот(Он — и лекарь, он — и мастер)Подходит с гибкой талией человек,Накладывает на чирей пластырь,Во внутренностях роется, в голове.Полощет огромные сифоны,Чугунные обшаривает пупы,Залазя в раструбы граммофона,В цилиндр из пережаренной скорлупы.И вдруг, поперхнувшись (Дым, кострика…),Нутро, хлеща, выплывает комок…         Отец-паровоз, веди без крика,         Считай суставы, кованый башмачок!Шипеть утюгом, скрести метлою,Через решета сыпать песок, пшено(Не веялка ли спешит с тобою?) —Ведь так,               лишь так                                заказано,                                                 решено!..…Пусть дождь шумит,Кипит самовар —Испей чайку, машинист, кондуктор!Пассажир — муравей, вагон — мурава,Товарный — с небольшим козырьком рундук.            Отец-паровоз!            Хрустят суставы,            Цистерны вялят свои окорока,            Кадрированные в кино составы            Продергивает по ночам рука.

            Кругом обмолот, — урожай — в амбар            Под свист из пор, под хруст и пар.           (Павлин нефтяной, он хочет быть зеленым,            Перо перегорело — пахнет паленым.)            Капустные ядра, в три обхвата бревна,            Жираф-экскаватор, туши и жиры —            Как тут обмозговано, полнокровно,            Нефть, уголь и хлеб —            Утробные пиры!..Страна моя! Родина!В сердце твоеПо венам бежит и моя руда,И я за районом осваиваю районВысокого,Единственного труда.И я на твоей,На нашей новостройкеВзамес беру железо и бетон,Чтоб снова очутиться на станции,Только,Мигнув, растреснется семафора бутон…             Отец-паровоз!             Скатерть, а не насыпь,             До колосников твоих — и не прикоснись!..Совсем не твоя это дорога, Некрасов,Не твой это, Блок, кучерявый машинист!             И горы, и тундры, поля, пустыни,            Тайгу, хватающую коготками ежевик,—             Насквозь протыкает вилкой синей             Накатанных путей —             Упорный большевик.Взгляни на завод,—Разве допустишь,Что до пятилетки и здесь была пустошь?А здесь,Где город расперло от гула,—Здесь войлочным табором кочевали аулы,Не люди, а звери, в косматых и хмурыхБродили здесь, в перелицованных, шкурах…           Победу себе он во всем обеспечил,           К дорожным трудностям, упорный, привык, —Он есть инженер, кочегар, машинист, диспетчер,Но, прежде всего, он есть —Большевик!          Страна моя! Родина!          Добряк-паровоз!          Квартир-экипажей и товаров обоз!Отпихиваясь локтями, вертитесь, колеса,Быстрей, быстрей —И многоголосо!..         Я чувствую        (Нервы мои обнажены),         Как по обнаженным, толкая меня         В раскрытое сердце,         Сифоном крови звеня,—На долгое счастье нашей страны.        Суставами строф,        По ранту рифм,        История гонит свой        Локомотив…

КРЫМ

Кипарис — не дерево:Человечек вдовый.Сколько ни вымеривайМоря, — хватит вдоволь.Камни стали хрупкими,Кисленьким — вино.Ялтами, АлупкамиВсе заселено.

Божественной голубизны туманы,С которых начинаются романы.И Ялты вид, сознаемся, прелестен:Открытка                (Купорос и черепица,Башмачный мел)                                 Неаполь или Дрезден —На лаковой успели закрепиться?Купаться и не пачкаться в рассоле.Но морю помнить о своей буссоли,О всех водителях,                                о всех вожатых,Чья и в гангрене плоть не отмирала,Которая на торсах                               (с Фиджи взятых)Несла — фасадом!—                                    звезды адмирала.

СКВОЗНЯК

То небо давит, словно нёбо, Пересыревшим мясом вниз;То шаркающего ознобаВскипают шарики; очнись!Хвоевый дождь! ПерепелинойПроветривает пылью рожьИ над мелеющей лощинойЗамлела мельничная дрожь.Водицу молочком подкрасим:Ми-ми, ми-ми… ми-ми-ма-я…Муму молчит… Мычит Герасим,В корытце мордочку суя.Сия собачка — быстрой искрой,Лоснясь, посверкивает шерсть —Волнует душу: удались, кровь!И дождику с перепелами — честь!Муму дрожит. И все трепещет,Всему бы солью изойти!И табурет, и блюдце — вещиГерасимовы — из житий!Как быть! Как быть! Протухло вымяИ не до вишенья ему:Давнишняя о сера <нрзб>Легла забота <нрзб>И как бы ангельское, вместоЦинги набухшей синевойПеро крутя и <нрзб> пестуйРукой заботливой его…

ПОД МИКРОСКОПОМ