Сергей Есенин - Собрание сочинений в одной книге Страница 44

«Дорогая моя Шагане…»

Дорогая моя Шагане,Вы приятны и милы мне.

«Никогда я не забуду ночи…»

Никогда я не забуду ночи,Ваш прищур, цилиндр мой и диван.И как в Вас телячьи пучил очиВсем знакомый Ванька и Иван.

Никогда над жизнью не грустите,У нее корявых много лап.И меня, пожалуйста, проститеЗа ночной приблудный пьяный храп.

«Пускай я порою от спирта вымок…»

Пускай я порою от спирта вымок,Пусть сердце слабеет, тускнеют очи,Но, Гурвич! взглянувши на этот снимок,Ты вспомни меня и «Бакинский рабочий».

Не знаю, мой праздник иль худший день их,Мы часто друг друга по-сучьи лаем,Но если бы Фришберг давал всем денег,Тогда бы газета была нам раем.

«Сердце вином не вымочу…»

Сердце вином не вымочу.Милому Евдокимочу,Пока я тих,Эта книга и стих.

«Самые лучшие минуты…»

Самые лучшие минутыБыли у милой Анюты.Ее взоры, как синие дверцы,В них любовь моя, в них и сердце.

«Милый Вова…»

Милый Вова,Здорово.У меня не плохая«Жись»,Но если ты не женился,То не женись.

«Пил я водку, пил я виски…»

Пил я водку, пил я виски,Только жаль, без вас, Быстрицкий.

Нам не нужно адов, раев,Только б Валя жил Катаев.

Потому нам близок Саша,Что судьба его как наша.

«И так всегда. За пьяною пирушкой…»

И так всегда. За пьяною пирушкой,Когда свершается всех дней круговорот,Любой из нас, приподнимая кружку,В нее слезу нечаянно прольет.

Мы все устали. Да, устали очень.И потому наш голос за тобой –За васильковые, смеющиеся очиНад недовольною и глупою судьбой.

Коллективное

Кантата

1. «Сквозь туман кровавый смерти…» (М. Герасимов)

Сквозь туман кровавый смерти,Чрез страданье и печальМы провидим, – верьте, верьте, –Золотую высь и даль.

Всех, кто был вчера обижен,Обойден лихой судьбой,С дымных фабрик, черных хижинМы скликаем в светлый бой.

Пусть последней будет даньюНаша жизнь и тяжкий труд.Верьте, верьте, там за граньюЗори новые цветут.

2. «Спите, любимые братья…» (С. Есенин)

Спите, любимые братья,Снова родная земляНеколебимые ратиДвижет под стены Кремля.

Новые в мире зачатья,Зарево красных зарниц…Спите, любимые братья,В свете нетленных гробниц.

Солнце златою печатьюСтражем стоит у ворот…Спите, любимые братья,Мимо вас движется ратьюК зорям вселенским народ.

3. «Сойди с креста, народ распятый…» (С. Клычков)

Сойди с креста, народ распятый,Преобразись, проклятый враг,Тебе грозит судьба расплатойЗа каждый твой неверный шаг.

В бою последнем нет пощады,Но там, за гранями побед,Мы вас принять в объятья рады,Простив неволю долгих лет.

Реви, земля, последней бурей,Сзывай на бой, скликай на пир.Пусть светит новый день в лазури,Преображая старый мир.

Поэмы

Песнь о Евпатии Коловрате

За поемами УлыбышаКружат облачные вентери.Закурилася ковыльницаПодкопытною танагою.

Ой, не зымь лузга-заманницаЗапоршила переточины, –Подымались злы татаровьяНа зарайскую сторонушку.

Не ждала Рязань, не чуялаА и той разбойной допоти,Под фатой варяжьей засынькойКоротала ночку темную.

Не совиный ух защурился,И не волчья пасть оскалилась, –То Батый с холма ЧурилковаПоказал орде на зарево.

Как взглянули звезды-ласточки,Загадали думу-полымя:Чтой-то Русь захолынулася,Аль не слышит лязгу бранного?

Щебетнули звезды месяцу:«Ой ты, желтое ягнятище!Ты не мни траву небесную,Перестань бодаться с тучами.

Подыми-ка глазы-угольяНа рязанскую сторонушкуДа позарься в кутомарине,Что там движется-колышется?»

Как взглянул тут месяц с привязи,А ин жвачка зубы вытерпла,Поперхнулся с перепужиныИ на землю кровью кашлянул.

Ой, текут кровя сугорами,Стонут пасишные пажити,Разыгрались злы татаровья,Кровь полониками черпают.

Впереди сам хан на выпячи,На коне сидит улыбистоИ жует, слюнявя бороду,Кус подохлой кобылятины.

Говорит он псиным голосом:«Ой ли, титники братанове,Не пора ль нам с пира-пображниНастремнить коней в Московию?»

От Ольшан до Швивой ЗаводиЗнают песни про Евпатия.Их поют от белой вызнатиДо холопного сермяжника.

Хоть и много песен сложено,Да ни слову не уважено,Не сочесть похвал той удали,Не ославить смелой доблести.

Вились кудри у Евпатия,В три ряда на плечи падали.За гленищем ножик сеченыйПодпирал колено белое.

Как держал он кузню-крыницу,Лошадей ковал да бражничал,Да пешнёвые угориныДвумя пальцами вытягивал.

Много лонешнего смолотаВ закромах его затулено.Не один рукав молодушек,Утираясь, продырявился.

Да не любы, вишь, удаломуЭти всхлипы серых журушек,А мила ему зазнобушка,Что ль рязанская сторонушка.

Ой, не совы плачут полночью, –За Коломной бабы хныкают,В хомутах и наколодникахПовели мужей татаровья.

Свищут потные погонщики,Подгоняют полонянников,По пыжну путю-дороженькеСтавят вехами головушки.

Соходилися боярове,Суд рядили, споры ладили,Как смутить им силу вражию,Соблюсти им Русь кондовую.

Снаряжали побегушника,Уручали светлой грамотой:«Ты беги, зови детинушкуНа усуду свет Евпатия».

Ой, не колоб в поле катитсяНа позыв колдуньи с Шехмина, –Проскакал ездок на Пилево,Да назад опять ворочает.

На полях рязанских светитсяБерезняк при блеске месяца,Освещая путь-дороженькуОт Ольшан до Швивой Заводи.

Прискакал ездок к Евпатию,Вынул вязевую грамоту:«Ой ты, лазушновый баторе,Выручай ты Русь от лихости!»

У Палаги-шинкачерихиНа меду вино развожено,Кумачовые кумашницыДушниками занавешены.

Соходилися товарищиСвет хороброго Евпатия,Над сивухой думы думали,Запивали думы брагою.

Говорил Евпатий бражникам:«Ой ли, други закадычные,Вы не пейте зелена вина,Не губите сметку русскую.

Зелено вино – мыслям пагуба,Телесам оно – что коса траве,Налетят на вас злые ворогиИ развеют вас по соломинке!»

Не заря течет за Коломною,Не пожар стоит над путиною –Бьются соколы-дружинники,Налетая на татаровье.

Всколыхнулось сердце Батыя:Что случилось там, приключилося?Не рязанцы ль встали мертвыеНа побоище кроволитное?

А рязанцам стать –Только спьяну спать;Не в бою бы быть,А в снопах лежать.

Скачет хан на бела батыря,С губ бежит слюна капучая.И не меч Евпатий вытянул,А свеча в руках затеплилась.

Не березки-белоличушкиИз-под гоноби подрублены –Полегли соколья-дружникиПод татарскими насечками.

Возговорит лютый ханище:«Ой ли, черти, куролесники.Отешите череп батыряЧто ль на чашу на сивушную».

Уж он пьет не пьет, курвяжится,Оглянётся да понюхает –«А всего ты, сила русская,На тыновье загодилася».

Марфа Посадница

Не сестра месяца из темного болотаВ жемчуге кокошник в небо запрокинула, –Ой, как выходила Марфа за ворота,Письменище черное из дулейки вынула.

Раскололся зыками колокол на вече,Замахали кружевом полотнища зорние;Услыхали ангелы голос человечий,Отворили наскоро окна-ставни горние.

Возговóрит Марфа голосом серебряно:«Ой ли, внуки Васькины, правнуки Микулы!Грамотой московскою извольно повеленоВыгомонить вольницы бражные загулы!»

Заходила буйница выхвали старинной,Бороды, как молнии, выпячили грозно:«Что нам Московия, – как поставник блинный!Там бояр-те жены хлыстают загозно!»

Марфа на крылечко праву ножку кинула,Левой помахала каблучком сафьяновым.«Быть так», – кротко молвила, черны бровисдвинула, –Не ручьи-брызгатели выцветням росяновым…

Не чернец беседует с Господом в затворе –Царь московский антихриста вызывает:«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,Новгород мне вольный ног не лобызает!»

Вылез из запечья сатана гадюкой,В пучеглазых бельмах исчаведье ада.«Побожися душу выдать мне порукой,Иначе не будет с Новгородом слада!»

Вынул он бумаги – облака клок,Дал ему перо – от молнии стрелу.Чиркнул царь кинжалищем локоток,Расчеркнулся и зажал руку в полу.

Зарычит антихрист зёмным гудом:«А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет!Как пойдет на Москву заморский Иуда,Тут тебе с Новгородом и сладу нет!»

«А откуль гроза, когда ветер шумит?» –Задает ему царь хитрóй спрос.Говорит сатана зыком черных згит:«Этот ответ с собой ветер унес…»

На соборах Кремля колокола заплакали,Собирались стрельцы из дальных слобод;Кони ржали, сабли звякали,Глас приказный чинно слухал народ.

Закраснели хоругви, образа засверкали,Царь пожаловал бочку с вином.Бабы подолами слезы утирали, –Кто-то воротится невредим в дом?

Пошли стрельцы, запылили по полю:«Берегись ты теперь, гордый Новоград!»Пики тенькали, кони топали, –Никто не пожалел и не обернулся назад.

Возговóрит царь жене своей:«А и будет пир на красной браге!Послал я сватать неучтивых семей,Всем подушки голов расстелю в овраге».

«Государь ты мой, – шомонит жена, –Моему ль уму судить суд тебе!..Тебе власть дана, тебе воля дана,Ты челом лишь бьешь одноей судьбе…»

В зарукавнике Марфа Богу молилась,Рукавом горючи слезы утирала;За окошко она наклонилась,Голубей к себе на колени сзывала:

«Уж вы, голуби, слуги Боговы,Солетайте-ко в райский терем,Вертайтесь в земное логово,Стучитесь к новоградским дверям!»

Приносили голуби от Бога письмо,Золотыми письменами рубленное;Села Марфа за расшитою тесьмой:«Уж ты, счастье ль мое загубленное!»

И писал Господь своей верной рабе:«Не гони метлой тучу вихристу;Как московский царь на кровавой гульбеПродал душу свою антихристу…»

А и минуло теперь четыреста лет.Не пора ли нам, ребята, взяться за ум,Исполнить святой Марфин завет:Заглушить удалью московский шум?

А пойдемте, бойцы, ловить кречетов,Отошлем дикомытя с потребою царю:Чтобы дал нам царь ответ в сечи той,Чтоб не застил он новоградскую зарю.

Ты шуми, певунный Волохов, шуми,Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш!Выше, выше, вихорь, тучи подыми!Ой ты, Новгород, родимый наш!

Как по быльнице тропинка пролегла;А пойдемте стольный Киев звать!Ой ли вы, с Кремля колокола,А пора небось и честь вам знать!

Пропоем мы Богу с ветрами тропарь,Вспеним белую попончу,Загудит нам с веча колокол, как встарь,Тут я, ребята, и покончу.

Пугачев