Лицом к победе - Коллектив авторов Страница 44

Село будили властные приклады,

Овчарок лай. Свирепые пинки.

На станции седьмые сутки кряду

Людей шатали грузные мешки.

Их наполняли тут же, на перроне,

Кубанской теплой, тучною землей.

А на нее, самой России кроме,

И права не имел никто другой.

Земля обратно сыпалась в прорехи,

Как будто не хотела уезжать.

Как будто знала, что на фермах

рейха,

В чужом краю придется ей лежать.

Земля, земля! Кормилица! Родная!

Везли тебя в глухих товарняках.

На остановках пломбы проверяя,

Курили часовые впопыхах.

И каждый раз, принюхиваясь,

молча

Стояли у вагонов, где земля,

Казалось им, могильной пахла

ночью,

Как фронтовые русские поля.

Врагов ловили всюду наши пули

И отпевали вьюга и мороз.

И где бы они землю ни копнули,

Вставали партизаны в полный рост.

Была в земле частица русской

крови,

Был русский дух, разивший как

стрела.

И на нее, самой России кроме,

Прав не имела ни одна страна.

Земля в реестры заносилась,

в списки,

На марки продавалась. Но она —

В Германии останется российской,

И прорастут в ней наши семена.

АЛЕКСАНДР ВАСЮТКОВ

ФРОНТОВИК

Он в нерезкий снимок тычет,

Раздвигает пыль рукой.

— Не гляди, какой я нынче,

Вот он я, гляди какой!

По уставу брови сдвинув,

В объектив нацеля взгляд,

У молоденькой рябины

Спит молоденький солдат.

Он ли это в самом деле

В гимнастерке фронтовой,

Не его ль снега отпели

В 41-м под Москвой?

Не его ли под Берлином

Пуля черная взяла?

И не эта ли рябина

Полыхала у села?..

Пожилой, одутловатый,

Он с улыбкой виноватой

Трет залысину рукой.

— Разве я такой, ребята?

Вот он я, гляди какой!

ВИКТОР ВЕРСТАКОВ

Взял свой мешок заплечный,

да и ступил в огонь,

не в тот, который вечный,

а в тот, какой не тронь.

Сгорело все, что было

на нем, при нем, над ним,

не столько закалило,

как нынче говорим.

Вернулся опаленный,

пройдя госпиталя,

и черные знамена

сложил у стен Кремля.

И долго жил, внимая

потрескиванью дров,

и все душа немая

не находила слов.

ВЛАДИМИР ДВОРЯНСКОВ

Не дымятся дали,

Пыль черна от слез.

Ни одной медали

Дед мой не принес.

Только в этом самом

Нет его вины,

Потому что сам он

Не пришел с войны…

НИКОЛАЙ ДМИТРИЕВ

В пятидесятых рождены,

Войны не знали мы, и все же

В какой-то мере все мы тоже

Вернувшиеся с той войны.

Летела пуля, знала дело,

Летела тридцать лет подряд

Вот в этот день, вот в это тело,

Вот в это солнце, в этот сад.

С отцом я вместе выполз, выжил,

А то в каких бы жил мирах,

Когда бы снайпер батьку выждал

В чехословацких клеверах?

* * *

Тихо кружится звездная сфера,

Светит млечная пыль на сосне.

«Разворачивай пушку, холера!»—

Это батька воюет во сне.

На земле, под разрывами шаткой,

Обругав по-российски ребят.

Он в последнюю «сорокапятку»

Досылает последний снаряд.

На полу мои ноги босые —

Вот бы мне в этот сон, в этот бой!

Вдруг все это отец не осилит,

Не вернется оттуда живой?!

* * *

Умер дед без болезней и муки,

Помню, теплые лили дожди.

В первый раз успокоились руки

И уютно легли на груди.

Умер так незаметно и просто

И лежал так от смерти далек,

Словно выправил новую косу

Или поле вспахал — и прилег.

Постояв на кладбищенской сыри,

Вытер слезы, опомнился дом.

Ничего не нарушилось в мире,

Все проходит своим чередом.

В окна смотрит такое же лето,

Так же весел ромашек разбег.

Незаметно прошел для планеты

Небольшой человеческий век.

Просто липа в саду б не шумела,

В ней не слышались птиц голоса,

Да без деда война бы гремела,

Может, лишних каких полчаса.

Не стояли б хорошие внуки