Генри Лонгфелло - Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения. Страница 45

Час безумству и счастью

Перевод К. Чуковского.

Час безумству и счастью! О бешеная! О, дай же мне волю!(Почему эти бури и смерчи несут мне такую свободу?Почему я кричу среди молний и разъяренных ветров?)

О, испить этот загадочный бред глубже всякого другого мужчины!О дикие и нежные боли! (Я завещаю их вам, мои дети,Я предлагаю их вам, о новобрачные муж и жена!),О, отдаться тебе, кто бы ни была ты, а ты чтобы мне отдалась наперекор всей вселенной!О, снова вернуться в рай! О женственная и застенчивая!О, притянуть тебя близко к себе и впервые прижать к тебе настойчивые губы мужчины.

О загадка, о трижды завязанный узел, темный, глубокий омут, сразу распуталось все и озарилось огнем!О, наконец-то умчаться туда, где достаточно простора и воздуха!О, вырваться из цепей и условностей, — тебе из твоих, мне из моих.И, приобщаясь к Природе, вдруг нежданно-негаданно освободиться от всех жизненных тягот!Вытащить кляп изо рта, говори и кричи, что захочешь,Почувствовать, что наконец-то сегодня я совершенно доволен, и больше ничего мне не надо.Сорваться со всех якорей!Вольно мчаться! вольно любить! ринуться прямо в опасность!Бросить опасностям вызов, дерзко заигрывать с ними!Подниматься до самого неба любви, что судьбой предназначена мне!Взлететь туда вместе с моей опьяневшей душой!Если нужно, погибнуть, пропасть!Напитать весь остаток жизни этим часом полноты и свободы,Кратким часом безумства и счастья!

Из бурлящего океана толпы

Перевод К. Чуковского.

Из бурлящего океана толпы нежно выплеснулась ко мне одна капляИ шепчет: «Люблю тебя до последнего дня моей жизни.Долгим путем я прошла, лишь бы взглянуть на тебя и прикоснуться к тебе.Ибо я не могла умереть, не взглянув на тебя хоть однажды,Ибо мне было так страшно, что я потеряю тебя».

Ну вот, мы и повстречались с тобою, мы свиделись, и все хорошо.С миром вернись в океан, дорогая,Я ведь тоже капля в океане, наши жизни не так уж раздельны,Посмотри, как круглятся великие воды земли, как все слитно и как совершенно!Но по воле непреклонного моря мы оба должны разлучиться,И пусть оно разлучит нас на время, но оно бессильно разлучить нас навек;Будь терпелива — и знай: я славлю и сушу, и море, и воздухКаждый день на закате солнца, ради тебя, дорогая.

Мы двое, как долго мы были обмануты

Перевод К. Чуковского.

Мы двое, как долго мы были обмануты,Мы стали другими, мы умчались на волю, как мчится Природа,Мы сами Природа, и долго нас не было дома, теперь мы вернулись домой,Мы стали кустами, стволами, листвою, корнями, корою,Мы вросли в землю, мы скалы,Мы два дуба, мы растем рядом на поляне в лесу,Мы, дикие оба, пасемся средь дикого стада, мы, вольные, щиплем траву,Мы две рыбы, плывущие рядом,Мы как соцветья локуста, мы благоухаем в аллее по вечерам и утрам,Мы перегной растений, зверей, минералов,Мы хищные ястребы, мы парим в небесах и смотрим оттуда вниз,Мы два яркие солнца, мы планетарны и звездны, мы две кометы,Мы клыкастые четвероногие в чаще лесной, мы бросаемся одним прыжком на добычу,Мы два облака, мы целыми днями несемся один за другим,Мы два моря, смешавшие воды, веселые волны — налетаем одна на другую,Мы, как воздух, всеприемлющи, прозрачны, проницаемы, непроницаемы,Мы снег, мы дождь, мы мороз, мы тьма, мы все, что только создано землею,Мы кружились и кружились в просторах, и вот наконец мы дома,Мы исчерпали все, нам остались лишь воля да радость.

Однажды, когда я проходил городом

Перевод К. Чуковского.

Однажды, когда я проходил по большому, многолюдному городу, я пытался внедрить в свою память его улицы, зданья, обычаи, нравы,Но теперь я забыл этот город, помню лишь некую женщину, которую я случайно там встретил, и она удержала меня, потому что полюбила меня.День за днем, ночь за ночью мы были вдвоем, — все остальное я давно позабыл,Помню только ее, эту женщину, которая страстно прилепилась ко мне,Опять мы блуждаем вдвоем, мы любим, мы расстаемся опять,Опять она держит меня за руку и просит, чтобы я не уходил,Я вижу ее, она рядом со мною, ее грустные губы молчат и дрожат.

Я слышал вас, торжественно-нежные трубы органа

Перевод. К. Чуковского.

Я слышал вас, торжественно-нежные трубы органа, в это воскресенье, проходя мимо церкви;Осенние вихри, в потемках, в лесу, я слышал ваши протяжные вздохи, и была в них такая тоска;Я слышал чудесного итальянского тенора в опере, я слышал сопрано в квартете;Ты, сердце моей любви, тебя тоже я слышал, когда ты обняла мою голову,Слышал твой пульс, как в ночной тишине он звенел над моим ухом бубенцами.

Когда я, как Адам

Перевод К. Чуковского.

Когда я, как Адам,Крепко выспавшись, выхожу на рассвете из лесного моего шалаша,Посмотри на меня и послушай мой голос, подойди ко мне ближе,Тронь меня, тронь мое тело рукою,Не бойся тела моего.

ИЗ ЦИКЛА «АИР[137] БЛАГОВОННЫЙ»

Для тебя, Демократия

Перевод К. Чуковского.

Вот я сделаю всю сушу неделимой,Я создам самый великолепный народ из всех, озаряемых солнцем,Я создам дивные страны, влекущие к себе, как магниты,Любовью товарищей,Вечной, на всю жизнь, любовью товарищей.

Я взращу, словно рощи густые, союзы друзей и товарищей вдоль твоих рек, Америка, на прибрежьях Великих озер и среди прерий твоих,Я создам города, каких никому не разъять, так крепко они обнимут друг друга,Сплоченные любовью товарищей,Дерзновенной любовью товарищей.

Это тебе от меня, Демократия, чтобы служить тебе, ma femme!Тебе, тебе я пою эти песни.

Эти песни пою я весной

Перевод Б. Слуцкого.

Эти песни пою я весной, собирая цветы для влюбленных.(Кто лучше меня поймет влюбленных, все их радости и печали?И кто лучше меня может стать поэтом товарищества?)Собирая, я прохожу через сад мира и вскоре выхожу за ворота,А теперь я иду по берегу пруда, а теперь вброд, не боясь промочить ноги,А теперь вдоль ограды, близ которой навалены старые камни, подобранные на полях,(Полевые цветы, и сорняки, и лоза взобрались на камни, приукрыли их; я иду мимо),Все дальше и дальше в чащу леса, или просто слоняюсь летними вечерами, не думая, куда иду,В одиночестве вдыхаю земляной дух, временами останавливаюсь среди тишины,Мне кажется, что у меня нет спутников, но вскоре вокруг меня собирается целый отряд,Кто рядом, кто позади, кто обнимает меня,Это души милых друзей, умерших и живых,Их целая толпа, она все гуще, а я — посредине,Собирая, раздавая, распевая, я странствую вместе с ними,Сорву что-нибудь и брошу тому, кто ближе, на память обо мне,То сирень, то сосновую ветку,То выну из кармана мох, который свисал с виргинского дуба во Флориде, и я его там отодрал,То гвоздики, и лавра листы, и пук шалфеяИли то, что я вытащил из воды, забравшись в пруд(Здесь я видел в последний раз того, кто нежно любит меня и теперь возвращается, чтобы никогда не расставаться со мной,А это, ах, этот корень аира должен стать символом нашего товарищества,Обменяйтесь им, юноши! И никогда не возвращайте его друг другу!),И кленовые прутики, и каштаны, и цветы диких апельсинов,И ветки смородины, и сливовый цвет, и ароматический кедр,Окруженный плотным облаком душ,Я прохожу, иногда указывая и касаясь, иногда отбрасывая от себя,Объясняя каждому, чем он будет владеть, давая каждому что-нибудь.Но то, что вытащил из воды на краю пруда, — это я приберег,Я одарю этим тех, кто способен любить, как я.

Страшное сомненье во всем