Семен Кирсанов - Гражданская лирика и поэмы Страница 47

ЕЗДА В НЕЗНАЕМОЕ

Поэма (1950)

Поэзия          — вся!                    — езда в незнаемое.

Политехнический музей.                                          Киоски.Трамвай.              Афиша:                       «Маяковский».Закончен вечер.                       Сто ступенек вниз.Спускается,                 затолкан ожидающими.Углами рта                  окурок                               до огня догрыз.Вперед глядит                        глазами обжигающими.В руке записки.                          Через руку плед.От двух моторов                            рвется                                           время дующее.В кармане                    красный паспорт,и для поездки                      в будущеезакомпостирован билет.Маяковский смотрит                                   в небо предрассветноекарими зрачками                             из бессонных век.Наконец встает.                          Он едет                                       в кругосветноепутешествие                       навек.Входит.               Вслед за ним —                                         тюки авиапочты.Вот сейчас от ног                              отъедет шар земной.И уже из дверцы самолета:                                                — Вот что:связывайтесь…                       как-нибудь…                                               со мной! —И уехал.                То ли в Новый,                                          то ли в Старый Свет.Писем нет.                     Десять,                                 двадцать,                                               тридцать,                                                                   сорок лет…

А в газетах                  есть.Нет-нет,                и весть:будто          где-то подходил к окну,видели,            как в рукописях рылся.Будто           он в Испании мелькнул.Роздан был листовками                                         и скрылся.Говорил             один мне                           волк морской.Дым из трубки.                       Поступь моряковская.— Стали мы в Шанхае.                                      Ходим…                                                    Стой!На афише:                     «Вечер Маяковского»!Автор сам,                    написано,                                     читает«Левый марш»,                           «Поэму о Китае»!Жалко…              Снялись с якоря до вечера.Вечер был… —                     Я слушал недоверчиво.Я же знаю,                        что не может быть.Вдруг газетка…                        В ней одна заметка:«Должен завтра                             к нам в Кузбасс                                                       прибыть…»И верчу я в полночь                                   ручки радио.Наконец поймал!                                Кузбасс.В многоламповом,                             гремящем                                            «Ленинграде» онзатерялся,                   баснословный бас:— Тут прежде                          было голо,тайга             и капель спад…Но вот              проспектом                                          горыпрорезал                     город-сад!..—Шуршанье слов                         или знаменный шелк?То пропадет,                  то вдруг опять отыскан:— Товарищи,                      я к вам                                     уже пришел,в коммунистическое                                       «близко»…—Но углубился голос                           в рябь эфираи разошелся                  в рифмах                                 по сердцам,а я держу журналы                         из далеких пунктов мираи в телеграммах                         шарю по столбцам.

Фото!             Вот он!Вглядимся ближе!Два полицейских                         скрутили руки в жгут.Запрет приехать!                               В тот же час в Парижечетыре тысячи                          собрались в зале.Ждут.Что Маяковский                        не приедет,                                          им сказали,но тем не менее                               ждут.Но не ждут,                что выйдет некто                                  и прибавит на день доллар.Ждут стиха,                   как знака,                                чтоб пойти в штыки.Он мне говорил:                         «Поэт обязан жить,                                                        как донор,кровь — из вены в рифму,                                          в сердце из строки…»Как мне надо                           повидаться с ним,там,        на океанском пароходе,где, неуловим,                           необъясним,он        по нижней палубе проходит!..

Пароход?                      Далеких океанских линий?И запрос летит                         на сотни кораблей.Это некто Клей                             узнал его в Берлине(родственник                   «величественнейшего                                                из сигарных королей»)Циркуляр спешит,                         шифрованный секретным кодом,к пароходам,                        бороздящим волны                                                         полным ходом:«…Кличка „Высокий“,                                       волосы темные,следить,                     разыскать,                                      изорвать и сжечь…»Но мечутся зря                        Ники Картеры и Пинкертоны.Он взобрался на стул,                              разобрался в блокноте                                                            и начал речь:— Рабочие!                       Вас ли устроит доля —продаться буржуям                                за фунт или доллар?.. —И вдруг обрыв,                        и нет продолжения.Экран телевизора побелел.Лишь несколько строк                                    в статье «Профдвижение»о забастовке на корабле…

Значит,               отчитал врагов на славу,рассказал всю правду                                          про Москву!Что тут странного,                               что приезжал на Яву?Разве он в стихах —                                не наяву?Вот кино.                    Документальный фильм                                                      «Малайя».В первый раз                      встречают праздник                                                        Первомая.Перед сваями                      поставили подмостки.Хижины у них                      из пальмовой трухи.Тут вот             встретились                               туземцы с Первым мая…С Мая-ковским…Он читал им                      первомайские стихи.А одна               все это в песне выразилаи прошлась перед поэтом                                          в танце.Только этот кадр                            цензура вырезала:очень не понравилось                                   британцам.Вместо кадра                  запрещенье                                   в черной раме.«Маяковский»                     слово в телеграмме.Но никто не верит                            в смерть                                         в Стране Советской.Верят —                  занят он всесветною поездкой,разговором с миром,                                        агитацией за мир,с нами,            с будущими,                                   с новыми людьми.Он воюет с тем,                         кто сделал бомбой атом,он перед заводами                                толпится                                           с пролетариатоми штрейкбрехеру                     сквозь зубы цедит:                                                    — Гад!—В демонстрациях шагает,                                            смел и рад.С поездов смеется:                             — Хорошо поездил я! —Это вот и есть,                          товарищи,                                                поэзия!Если жить,                  то только так поэту, —знамя красное                          неся                                    по кругосвету!

МОСКОВСКАЯ ТЕТРАДЬ (1962–1970)