Сборник - Библейские мотивы в русской поэзии Страница 5

Иван Сергеевич Тургенев

1818–1883

«Грустно мне, но не приходят слезы…»

Грустно мне, но не приходят слезы,Молча я поникнул головой;Смутные в душе проходят грезы,Силы нет владеть больной душой.Смотрит месяц в окна, как виденье,Долгие бегут от окон тени;Грустно мне – в тоске немого мленьяПал я на дрожащие колени.Бог мой, Бог! Коснись перстом творящимДо груди разрозненной моей,Каплю влаги дай глазам палящим,Удели мне тишины Твоей.

И, Тобой, Творец, благословенный,Бледное чело я подыму —Всей душой, душой освобожденной,Набожно и радостно вздохну.Первый звук из уст моих дрожащих,Первый зов души моей молящейБудет песнь, какая б ни была, —Песнь души, веселый гимн творенья,Полный звук – как звуки соловья.

Когда я молюсь

Когда томительное, злоеБерет раздумие меня…Когда, как дерево гнилое,Все распадается святое,Чему так долго верил я…Когда так дерзко, так нахальноШумит действительная жизнь —И содрогается печальноДуша – без сил, без укоризн…Когда подумаю, что даромМой страстный голос прозвенит —И даже глупым, грубым жаромНичья душа не загорит…Когда ни в ком ни ожиданья,Ни даже смутной нет тоски,Когда боятся так страданья,Когда так правы старики…Тогда – тогда мои молитвыСтремятся пламенно к Нему,Стремятся жадно к Богу битвы,К живому Богу моему.

Яков Петрович Полонский

1819–1898

В потерянном раю

Уже впервые дымной мглоюПодернут был Едемский сад,Уже пожелкнувшей листвоюУсеян синий был Евфрат,

Уж райская не пела птица —Над ней орел шумел крылом,И тяжело рычала львица,В пещеру загнанная львом.

И озирал злой дух с презреньемДобычу смерти – пышный мирИ мыслил: смертным поколеньямОтныне буду я кумир.

И вдруг он видит, в райской сени,Уязвлена, омрачена,Идет, подобно скорбной тени,Им соблазненная жена.

Невольно прядью кос волнистыхОна слегка прикрыла грудь,Уже для помыслов нечистыхПролег ей в душу знойный путь.

И, ей десницу простирая,Встает злой дух, – он вновь готов,Ей сладкой лестью слух лаская,Петь о блаженстве грешных снов.

Но что уста его сковало?Зачем он пятится назад?Чем эта жертва испугалаТого, кому не страшен ад?

Он ждал слезы, улыбки рая,Молений, робкого стыда…И что ж в очах у ней? – такаяНепримиримая вражда,

Такая мощь души без страха,Такая ненависть, какойНе ждал он от земного прахаС его минутной красотой.

Грозы божественной сверканье —Тех молний, что его с небесНизвергли, – не без содроганьяВ ее очах увидел бес,

И в мглу сокрылся привиденьем,Холодным облаком осел,Змеей в траву прополз с шипеньем,В деревьях бурей прошумел.

Но сила праведного гневаЗемного рая не спасла,И канула слеза у древаПознания добра и зла…

Ангел

Любил я тихий свет лампады золотой,Благоговейное вокруг нее молчанье,И, тайного исполнен ожиданья,Как часто я, откинув полог свой,Не спал, на мягкий пух облокотясьрукою,И думал: в эту ночь хранитель-ангел мойПрийдет ли в тишине беседоватьсо мною?..И мнилось мне: на ложе, близ меня,В сияньи трепетном лампадного огня,В бледно-серебряном сидел он одеянье…И тихо шепотом я поверял емуИ мысли, детскому доступные уму,И сердцу детскому доступные желанья.Мне сладок был покой в его лучах;Я весь проникнут был божественноюсилой.С улыбкою на пламенных устах,Задумчиво внимал мне светлокрылый;Но очи кроткие его глядели вдаль —Они грядущее в душе моей читали,И отражалась в них какая-то печаль…И ангел говорил: «Дитя, тебя мне жаль!Дитя, поймешь ли ты слова моей печали?»Душой младенческой я их не понимал,Края одежд его ловил и целовал,И слезы радости в очах моих сверкали.

Светлое Воскресение

Для детского журнала

Весть, что люди стали мучить Бога,К нам на север принесли грачи… —Потемнели хвойные трущобы,Тихие заплакали ключи…На буграх каменья – обнажилиЛысины, прикрытые в мороз,И на камни стали капать слезыЗлой зимой ощипанных берез.

И другие вести, горше первой,Принесли скворцы в лесную глушь:На кресте распятый, всех прощая,Умер – Бог, Спаситель наших душ.От таких вестей сгустились тучи,Воздух бурным зашумел дождем…Поднялись, – морями стали реки…И в горах пронесся первый гром.

Третья весть была необычайна:Бог воскрес, и смерть побеждена!Эту весть победную примчалаБогом воскресенная весна… —И кругом луга зазеленели,И теплом дохнула грудь земли,И, внимая трелям соловьиным,Ландыши и розы расцвели.

Афанасий Афанасьевич Фет

1820–1892

«Когда кичливый ум, измученный борьбою…»

Когда кичливый ум, измученный борьбоюС наукой вечною, забывшись, тихо спит,И сердце бедное одно с самим собою,Когда извне его ничто не тяготит,

Когда, безумное, но чувствами всесильно,Оно проведает свой собственный позор,Бестрепетностию проникнется могильнойИ глухо изречет свой страшный приговор:

Страдать, весь век страдать бесцельно,безвозмездно,Стараться пустоту наполнить – и взирать,Как с каждой новою попыткой глубжебездна,Опять безумствовать, стремитьсяи страдать, —

О, как мне хочется склонить тогда колени,Как сына блудного влечет опять к Отцу! —Я верю вновь во все, – и с шепотоммоленьяСлеза горячая струится по лицу.

«Ночь тиха. По тверди зыбкой…»

Ночь тиха. По тверди зыбкойЗвезды южные дрожат;Очи Матери с улыбкойВ ясли тихие глядят.

Ни ушей, ни взоров лишних.Вот пропели петухи,И за ангелами в вышнихСлавят Бога пастухи.

Ясли тихо светят взору,Озарен Марии лик…Звездный хор к иному хоруСлухом трепетным приник.

И над Ним горит высокоТа звезда далеких стран!С ней несут цари востокаЗлато, смирну и ливан.

В альбом

В первый день пасхи

Победа! Безоружна злоба.Весна! Христос встает из гроба, —Чело огнем озарено.Все, что манило, обманулоИ в сердце стихнувшем уснуло,Лобзаньем вновь пробуждено.

Забыв зимы душевный холод,Хотя на миг горяч и молод,Навстречу сердцем к вам лечу.Почуя неги дуновенье,Ни в смерть, ни в грустное забвеньеСегодня верить не хочу.

«Целый мир от красоты…»

Целый мир от красоты,От велика и до мала,И напрасно ищешь тыОтыскать ее начало.

Что такое день иль векПеред тем, что бесконечно?Хоть не вечен человек,То, что вечно, – человечно.

«Чем доле я живу, чем больше пережил…»

Чем доле я живу, чем больше пережил,Чем повелительней стесняю сердца пыл, —Тем для меня ясней, что не было от векаСлов, озаряющих светлее человека:

Всеобщий наш Отец, Который в небесах,Да свято имя мы Твое блюдем в сердцах,Да прийдет Царствие Твое, да будет воляТвоя как в небесах, так и в земнойюдоли.

Пошли и ныне хлеб обычный от трудов,Прости нам долг, – и мы прощаемдолжников,И не введи Ты нас, бессильных,в искушенье,И от лукавого избави самомненья.

«Когда Божественный бежал людских речей…»

Когда Божественный бежал людскихречейИ празднословной их гордыни,И голод забывал и жажду многих дней,Внимая голосу пустыни,Его, взалкавшего, на темя серых скалКнязь мира вынес величавый.

«Вот здесь, у ног Твоих, все царства, —он сказал, —С их обаянием и славой.Признай лишь явное, пади к моим ногам,Сдержи на миг порыв духовный —И эту всю красу, всю власть Тебе отдамИ покорюсь в борьбе неровной».

Но Он ответствовал: «Писанию внемли:Пред Богом Господом лишь преклоняйколени!»И сатана исчез – и ангелы пришлиВ пустыне ждать Его велений.

«Не тем, Господь, могуч, непостижим…»

Не тем, Господь, могуч, непостижимТы пред моим мятущимся сознаньем,Что в звездный день Твой светлыйсерафимГромадный шар зажег над мирозданьем

И мертвецу с пылающим лицомОн повелел блюсти Твои законы,Все пробуждать живительным лучом,Храня свой пыл столетий миллионы.

Нет, Ты могуч и мне непостижимТем, что я сам, бессильный и мгновенный,Ношу в груди, как оный серафим,Огонь сильней и ярче всей вселенной.

Меж тем как я – добыча суеты,Игралище ее непостоянства, —Во мне он вечен, вездесущ, как Ты,Ни времени не знает, ни пространства.

Ave Maria