Юлия Друнина - Ты – рядом, и все прекрасно… (сборник) Страница 5

«Я порою себя ощущаю связной…»

Я порою себя ощущаю связнойМежду теми, кто живИ кто отнят войной.И хотя пятилетки бегутТоропясь,Все тесней эта связь,Все прочней эта связь.Я – связная.Пусть грохот сражения стих:Донесеньем из бояОстался мой стих —Из котлов окружений,Пропастей пораженийИ с великих плацдармовПобедных сражений.Я – связная.Бреду в партизанском лесу,От живыхДонесенье погибшим несу:«Нет, ничто не забыто,Нет, никто не забыт,Даже тот,Кто в безвестной могиле лежит».

На родине Сергея Орлова

Вологодский говорок певучий,Над резными домиками дым,Звезды, протаранившие тучи, —Две с орбит сошедшие звезды.Только две. Их не видала ране.Может, родились они вчера?..Как бинты на незажившей ране —Считанные эти вечера.Тропка к речке. Прорубь. Бездорожье.Отступает боль, светлеет грусть.Это руки протянул Сережа,Подарил мне Северную Русь.Подарил мне над Шексною тучи,Две, с орбит сошедшие, звезды,Вологодский говорок певучий,Вьюгу, заносящую следы…

Теперь я увижу не скоро,Сергей, Белозерье твое,Где женщины, словно жонглеры,Шестами полощут белье —Красиво, уверенно, смелоПолощут белье в прорубях.Где гуси над озером БелымТревожно и грустно трубят.(Куда вы летите, куда же?Меня прихватите с собой!..)Здесь «Здравствуйте!»Ласково скажетПроезжему встречный любой.Здесь мальчик, с глазами как блюдца,Вдруг мне подарил туесок.Здесь в детство Сережи вернутьсяМне было дано на часок…

«Как тоскуют в ночи поезда…»

Как тоскуют в ночи поезда,Пролетая угрюмый Сиваш!..Я тебя никогда не предам,Ты меня никогда не предашь.Потому что сквозь жизнь пронеслиКодекс Верности, Дружбы устав.Как грустят о портах корабли,Так тоскуют уста об устах.В облаках, затерявшись из глаз,Одинокий грустит самолет.Знаю, жизнь нас обоих предаст —Кто-то первым навеки уйдет…

«Кричу, зову – не долетает зов…»

Кричу, зову – не долетает зов.Ушли цепочкою, шаг в шаг впечатав,Как будто на разведку в тыл врагов,Солдат Сергей Сергеевич Смирнов,Солдат Сергей Сергеевич Орлов,Солдат Сергей Сергеич Наровчатов.Зову. Опять лишь тишина в ответ.Но и она кричит о побратимах.Кто говорит – незаменимых нет?Забудьте поскорее этот бред:Нет заменимых, нету заменимых!

Памяти Бориса Слуцкого

Нам жилось и дышалось легче,Оттого что был рядом друг,Не умевший сутулить плечи,По призванию политрук.Комиссар, что единым словомПолк поднять бы в атаку мог…Знаменитый поэт, лавровыйОн с усмешкой носил венок.Подлецы перед ним смолкали,Уползали льстецы с пути.Мог чужую беду рукамиСлуцкий запросто развести.Но рвануло из рук оружье —Уходила с земли жена.Даже им от вселенской стужиНе была она спасена…Сам себя присудил к забвенью,Стиснул зубы и замолчалСамый сильный из поколеньяГуманистов-однополчан.Друг! Беда тебя подкосила,Но воюет твоя строка.Словно колокол над Россией,Бьется сердце политрука.

До той поры

Три верных друга были у меня.И первый тот, кого всю жизнь любила,С кем грелась у домашнего огня,Ни разу не замерзнув, до могилы.Да, наши руки разорвала смерть,И все ж меня оплакивать не надо.Завидовать мне нужно, не жалеть —С таким, как он, быть четверть века рядом!..Ушел товарищ светлый фронтовой,Большой поэт, в быту – ребенок малый.Над ним с опущенною головойВ почетном карауле я стояла.С опущенной стояла головой,А мысль одна виски сверлила снова:Танкист, в войну остался он живой,Чтоб вдруг сгореть в огне костра мирского…Еще ушла подружка школьных лет.Она звезд с неба, может, не хватала.Но в ней пылал такой душевный свет! —Как в лампе тыщевольтного накала…Зачем, казалось бы, под Новый годНам перечитывать ушедших списки?Затем, что друг лишь до тех пор живет,Пока его не забывает близкий…

«И горе красит нас порою…»

И горе красит нас порою(Сложны законы красоты),В простом лице оно откроетВдруг утонченные черты.Скорбь всепрощающего взгляда,Улыбки грустной доброта —Лик возвращенного из адаИль чудом снятого с креста.Но горе быть должно великимИ с горем спаяно страны.…Великомучеников ликиГлядят в глаза мне со стены.Из отдаленных мест вернулиДомой товарищей моих,Но годы горя, словно пули,Догнали и убили их.Скорбь всепрощающего взгляда,Сильны, измучены, чисты…Порою так вглядеться надоВ их утонченные черты!

«Жизнь под откос…»

Жизнь под откосУходит неуклонно,И смертьСвоей рукою ледянойОпять вычеркивает телефоныТоварищей из книжки записной,Мне никудаОт этого не деться,И утешенье ль, право,Что она,Что смертьНе может вычеркнутьИз сердцаУшедших дорогие имена?..

«Летят, как молнии…»

На роковой стою очереди.

Летят, как молнии,Как блицы,Одна другой больнее весть —Друзья уходят вереницей,Прощай!А кто потом?..Бог весть!Сражаться в юности умела,Дай, зрелость, мужества теперь,Когда настойчиво и смелоУже стучитсяВечность в дверь…

Черный лес

Только буки да грабы,Только грабы да букиТянут к солнцуСплетенные намертво руки.Черный лес,Обжигающий холодом лес,Под шатромДобела раскаленных небес.Тишина.Только ветра притушенный ропот.Тишина.Заросли партизанские тропы,Заросли держидеревом и купиной.Тишина.Отчего жеЗдесь веет войной?ОтчегоЭти старые грабы и букиЗаломили свои узловатые руки?ОтчегоДаже в светлый напев ручейкаЗаронила гнетущую ноту тоска?..А в глубоком ущелье,У быстрой водыОбелиск со звездойДа землянок следы.То с Великой ВойныЗапоздавшая весть —Партизаны свой госпитальПрятали здесь.Только буки да грабы,Только грабы да буки,Защищая,Простерли над лагерем руки.В черном море деревьевГоря горького остров —Косит раненых смерть,Еле держатся сестры.И губами распухшимиЧуть шевеля,Здесь тебя призывают,Большая Земля…Раз в ночи,Когда месяц стоял в карауле,То ли свистнула птица,То ли чиркнула пуля.И сейчас же,Во все прокопченное горло,Хрипло рявкнула пушка,Вздрогнув, охнули горы.И тогда,Задыхаясь от радостных слез,– Наши! —Крикнул слепой обгоревший матрос.Но, узнав пулемета нерусского стук,Вдруг рванулся к винтовкеРазведчик без рук,Вдруг рванулась куда-тоСвязистка без ног,И заслон медсестерСамым первым полег…Только буки да грабы,Только грабы да букиЗдесь согнулись в бессилии,Ярости, муке.Только плачут холодные капли дождя,Только люди бледнеют,Сюда забредя.Черный лес,Партизанский обугленный лес,Под сияющим куполомМирных небес…

Три процента

По статистике, среди фронтовиков 1922-го, 23-го и 24-го года рождения в живых осталось 3 процента.

Вновь прошлого кинолентаРаскручена предо мной —Всего только три процентаМальчишек пришли домой…Да, раны врачует время,Любой затухает взрыв.Но все-таки как же с теми —Невестами сороковых?Им было к победе двадцать,Сегодня им пятьдесят.Украдкой они косятсяНа чьих-то чужих внучат…

«За утратою – утрата…»

За утратою – утрата,Гаснут сверстники мои.Бьют по нашему квадрату,Хоть давно прошли бои.Что же делать? —Вжавшись в землю,Тело бренное беречь?..Нет, такого не приемлю,Не об этом вовсе речь.Кто осилил сорок первый,Будет драться до конца.Ах, обугленные нервы,Обожженные сердца!..

Марине Цветаевой

В Москве, в переулке старинном,Росла я, не зная тогда,Что здесь восходилаМарина —Российского неба звезда.А после, в гремящей траншее,Когда полыхала земля,Не знала, что смуглую шеюТугая стянула петля.Не знала, что вновь из туманаВзойдет – и уже навсегда! —Сгоревшая жутко и странноРоссийского неба звезда.

«Я б хотела отмотать назад…»

Я б хотела отмотать назадЛенту жизни и вернуться сноваВ милый наш литинститутский сад,Где бродила девочкой суровой.То была отличная пора —Взлеты, неожиданные старты.Летчики, танкисты, снайпераЗа студенческие сели парты.Ветераны в двадцать с лишним летНачинали жизнь свою сначалаИ считали звание «Поэт»Много выше званья генерала.На заре послевоенных днейМы, солдаты, понимали четко:На Парнас пробиться потрудней,Чем на безымянную высотку.Звездный час, неповторимый час —Как любилось, верилось, мечталось!Много ли теперь осталось нас —В жизни и в Поэзии осталось?..

«Мы – подранки…»