Николай Агнивцев - Мои песенки Страница 5

ФАРФОРОВАЯ ЛЮБОВЬ

В старомодном тихом зальцеУвлеклись, скосивши взоры,Два фаянсовых китайцаБалериной из фарфора.

Увидав, что близок Эрос,Улыбнулась танцовщица,И ей очень захотелосьПеред ними покружиться.

Как легки ее движенья!Как скользит она по зале!И китайцы в умиленьеГоловами закачали!

И меж ними танцовщица,Улыбаясь им лукаво,Все кружится да кружится,То — налево, то — направо!

И, споткнувшись в авантаже,Вдруг упала без движенья! —Ах, в глазах китайцев дажеПотемнело от волненья!

Ах, как больно!.. Словно в спиныИм воткнули вдруг иголки!Ах, разбилась балеринаНа мельчайшие осколки!

Так окончился в том зальце —Неожиданно и скоро —Флирт фаянсовых китайцевС балериной из фарфора!

ЛЕДА И ЛЭДИ

Между статуй прямо к ЛедеШла по парку гордо Лэди,А за нею чинно следомШел лакей с шотландским пледом.

И сказала строго Лэди,Подойдя вплотную к Леде:«Шокинг!» И за этим вследЗавернула Леду в плед.

О, заботливая Лэди,Плед совсем не нужен Леде!Уверяю вас: для ЛедНужен Лебедь, а не плед!

ТРЕНЬ-БРЕНЬ!

В тот день все люди были милыИ пахла, выбившись из силы,Как сумасшедшая сирень.Трень-брень!

И, взяв с собою сыр и булку,Сюзанна вышла на прогулку!Ах, скучно дома в майский день!Трень-брень!

Увидев издали Сюзанну,Благословлять стал Жан ОсаннуИ прыгнул к ней через плетень!Трень-брень!

Пылая факелом от страсти,Промолвил Жан Сюзанне: «Здрассте»И тотчас с ней присел на пень.Трень-брень!

Была чревата эта встреча!И поглядев на них, под вечер,Стал розоветь в смущенье день!Трень-брень!

И вот, наутро, как ни странно,Не вышла к завтраку Сюзанна!У ней всю ночь была мигрень!Трень-брень!

Вот что, от края и до края,С Сюзаннами бывает в мае,Когда в саду цветет сирень!Трень-брень!

О СЛОНАХ И О ФАРФОРЕ

Покушав как-то травку,Зашел слон по деламВ фарфоровую лавкуИ повернулся там!

Мораль сей басни впереди,Она — острей булавки:Коль ты есть слон, то не ходиВ фарфоровые лавки!

БИЛЬБОКЕ

К Дофину Франции, в печали,Скользнув тайком из-за утла,Однажды дама под вуальюНа аудиенцию пришла.

И пред пажом склонила взоры:Молю, Дофина позови!Скажи ему, я та, которойПоклялся в вечной он любви.

Что вас так всех к Дофину тянет?Прошу, присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин — играет в бильбоке![2]

К Дофину Франции в покои,Примчав коня во весь опор,С окровавленной головоюВорвался бледный мушкетер:

— Эй, паж, беги скорей к Дофину!Приходит Франции конец!О горе нам! Кинжалом в спинуУбит Король — его отец!

— Что вас так всех к Дофину тянет?Прошу, присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин — играет в бильбоке!

К Дофину Франции, в финале,Однажды через черный ход,Хотя его не приглашали,Пришел с дрекольями Народ!

Веселый паж, не без причины,Протер глаза, потрогал носИ, возвратившись от Дофина,С полупоклоном произнес:

— Что вас так всех к Дофину тянет?Прошу, присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин — играет в бильбоке!

ДОН ПАСКУАЛЛЕ

У доньи Лауры, испанки беспечной,Имеется домик (с балконом, конечно!),И вот под балкон (хоть его и не звали)Явился с гитарою дон Паскуалле…И, взявши аккорд, за отсутствием дел,О «розах и грезах» немедля запел:

«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»

И шепчет Лаура, вздыхая влюбленно:«Как времени много у этого дона!Скорей бы, скорей бы вы с песней кончалиИ к делу приступим, о дон Паскуалле!»А дон Паскуалле, воззрясь в небосвод,О «розах и грезах» поет и поет:

«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»

Одна за другой проходили недели,Настала зима и завыли метели…И, хмуро взглянувши на ртуть Реомюра,С балкона давно удалилась Лаура…А дон Паскуалле, воззрясь в небосвод,О «розах и грезах» поет и поет:

«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»

Меж тем проходивший дон Педро ди Перцо,Увидев Лауру, схватился за сердце…И, будучи доном особого рода,Немедля забрался к ней с черного хода!А дон Паскуалле, воззрясь в небосвод,О «розах и грезах» поет и поет:

«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»

При первой улыбке весенней лазури,Дон Педро женился на донье Лауре…Года друг за дружкою шли без отсрочки:У доньи Лауры две взрослые дочки!..А дон Паскуалле, воззрясь в небосвод,О «розах и грезах» поет и поет:

«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»

ЕСЛИ ХОЧЕШЬ

Если хочешь, для Тебя яПропою здесь серенаду,Буду петь, не умолкая,Хоть четыре ночи кряду?!

Если хочешь, я мгновенноСочиню Тебе отменный,Замечательный сонет? Хочешь?

— Нет!

КОРОЛЬ БУБЕН

В далеком неком царстве,В заморском государстве,Хоть это выражениеНемного старовато,Но все же, тем не менее —Жил-был Король когда-то!

Как водится, конечно,Он жил весьма приятно:Любил народ сердечноИ был любим обратно!И назывался он —«Король Бубен!»

Однажды на балуКороль, к стыду и сраму,Заметил вдруг в углуНеведомую даму.— О кто вы, дивный Икс?..Эй ты, Валет Червей,Кто это? — Дама-с Пик-с!— Позвать ее скорей!..

Покинув бал тайком,Пылая страстью низкой,Сидят в саду вдвоемКороль с авантюристкой.Лаская так и сяк,Вдруг молвил он, расстроясь:— Позвольте, как же так?Вы… только лишь… по пояс?!И крикнул, полон гнева:— Вы, значит, полудева?!

На что сия кокоткаОтветствовала кротко,Без слез и не грубя;— Взгляните на себя!

Взглянул, и был весьма смущенБезногий тот Король Бубен!..

Вздохнули оба платонично,И, против ожиданья,Окончилось свиданье,Увы, вполне прилично!

БРОДЯЧИЙ ИШАК

По горам, за шагом шаг,Неизвестный шел ишак!

Шел он вверх, шел он вниз,Через весь прошел Тавриз,

И вперед, как идиот,Все идет он да идет.

И куда же он идет?И зачем же он идет?

— А тебе какое дело?

СЛУЧАЙ В СЕНТ-ДЖЕМСКОМ СКВЕРЕ

Нет черней физиономийНи в Тимбукту, ни в Танжере,Чем у некоего ТоммиИ его подруги Мэри.

Этот Томми с этой Мэри,Вспыхнув в страсти вроде спирта,Порешили в ближнем сквереНочью встретиться для флирта.

Целый день бродя в истоме,Оба думали о сквере…Бот и ночь! Но где же Томми?Вот и ночь! Но где же Мэри?

Неужели разлюбили,Хоть клялись любить до гроба?— Нет! Их клятвы в прежней силе.И они явились оба.

Отчего же не заметноИх тогда в притихшем сквере?Оттого, что одноцветныС черной ночью Том и Мэри!

Так всю ночь в Сент-Джемском сквере,Сделав 104 круга,Черный Томми с черной МэриНе могли найти друг друга.

САНТУЦЦА