Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения Страница 5

В настоящее время у меня готово к печати несколько книг, в которых есть оригинальнейшие мысли, напр<имер> о происхождении искусства, но, к сожалению моему, судьба неудачника отяготела надо мною и, вероятно, я не только не добьюсь известности и успеха, но погибну безвременно от голода и нищеты.

* * *

Повторю в заключение, что описание моей жизни, как внешней, так в особенности внутренней, не вмещается в рамки краткой автобиографии.

Описать же все подробно сейчас не могу: нет времени и нет… средств. Каждый день я должен читать чепуху и писать о ней пустяки, чтобы не остаться без куска хлеба и без крова над головой. А рассказать есть о чем! Природа, политика, любовь, алкоголь, разврат, мистика – все это глубоко захватывало меня и неизгладимые следы оставляло в уме и в душе. Но неудачником рожденный и в гроб должен сойти неудачником, не поведав о себе ничего и никакого следа в жизни не оставив.

Александр Тиняков

11-го апреля 1925

Ленинград

Navis Nigra

I Тропинкою Любви

Победа любви

В стране рыдающих метелей,Где скорбь цветет и дышит страх,Я сплел на мертвых берегахВенок из грустных асфоделей.

И лик, пылающий и бледный,Я в высь немую обратил,И тихий Коцит огласилМой гимн, певучий и победный.

К пеннорожденной АфродитеС нежданной силой я взывалИ громом песен поражалАидских змей живые нити.

Все ярче, громче звуки пели,Все сердце полнила Любовь,И сердца жертвенная кровьКропила щедро асфодели.

И, презрев адские угрозы,Я песней чудо совершил –И асфодели превратилВ огнепылающие розы!

Октябрь, 1908 Идиллия

О, сколько кротости и прелестиВ вечерних красках и тенях,И в затаенном робком шелесте,И в затуманенных очах.

Мы словно в повести Тургенева:Стыдливо льнет плечо к плечу,И свежей веточкой сиреневойТвое лицо я щекочу…

Июнь, 1907 Свидание

Двенадцать раз пробили часикиВ пугливо-чуткой тишине,Когда в плетеном тарантасикеОна приехала ко мне.

Вошла, шумя волнистой юбкою,Волнуя музыкой шагов…Я – руку ей целуя хрупкую, –Пьянел от запаха духов.

С лица вуаль откинув длинную –(Так тает на небе туман!), –Она прошла – скользя, – в гостиную,Чуть выгибая тонкий стан.

И повторился миг испытанный,Опять пахнул на нас Апрель, –И сон, восторгами напитанный, –Открыл свою нам колыбель…

Январь 1908 Любовь-нищенка Посв. А.М.У.

Моя любовь на фею не похожа:Убогой нищенкой ее верней назвать,Что возле стен, прохожих не тревожа,Бредет — и головы не смеет вверх поднять.

Подслеповатые потупив глазки,Как виноватая, торопится она —И взором дружеским иль словом ласкиОна, как молнией, была б поражена.

Лишь по ночам, во мраке злом и душномИ в одиночестве, упав в подушки ниц,Мечтаю я о профиле воздушномИ черном бархате изогнутых ресниц.

Мечтаю я, стыдлив и безнадежен,Ночная тишина, как море, глубока,И шепот мой ласкателен и нежен,И призрачен, как вздох морского ветерка.

А день придет, и я в глубинах сердцаУбогую любовь, как тайну, берегу.Огнем горит в Эдем заветный дверца,Но я открыть ее не смею, не могу…

1910-1911 Песенки о Беккине (На мотив Cecco Angiolieri da Siena) Песенка 1-я Вечерняя

Весел вечер за бутылкойИскрометного вина,Полон я любовью пылкой,А Беккина уж пьяна!

К черту узы узких юбок,Сладок тела зрелый плод!Из бутона алых губок,Как пчела, сосу я мед.

Смех Беккины все счастливей,Поцелуи горячей,И движенья торопливей,И дыханье тяжелей…

Песенка 2-я Предрассветная

Стекла окон побелелиПред Мадонною лампадкаГаснет, выгорев до дна.Разметавшись на постели,Спит моя Беккина сладко,Зноем ласк утомлена.

Мне ж не дремлется, не спится;Впился в сердце жгучим жаломНеутомный Купидон.И чтоб больше не томиться,Я – к устам припавши алым,Прерываю милой сон!

Песенка 3-я Повседневная

Сидя на моих коленях,Мне Беккина говорила:«Что ты, милый, нос повесил?»Отвечал я: «Нету денег!Коль взяла б отца могила,Стал бы счастлив я и весел!

Но надежд на это мало:К жизни хрыч прилеплен плотно, –И Амуру не слуга я!..»Но Беккина хохотала,Как ребенок, беззаботно,Розы тела обнажая.

ПЕСЕНКА 4-я. РАЗЛУКА

О, час печали! Любовь умчали ручьи разлуки!От жгучей муки, от яда скуки цветы завяли,Мой дух распяли и сердце сжали мне злые руки.О, боль разлуки! Рыданий звуки гортань разъяли!Я проклинаю, я презираю свою кручину:Я гордо стыну и сердце в льдину я превращаю,Я замираю… Но вспоминаю опять Беккину,Очей пучину… и грудь… и спину… И вновь рыдаю!

ноябрь, 1909, Москва Danse Macabre

Звуки музыки смеются,В рюмках искрится ликер,И к устам уста влекутся,И во взоре тонет взор.

Миг счастливый! Миг блаженный!Хмель волнует мозг и кровь,Я покорный, пьяный, пленный,Твой – продажная любовь!

Рюмки сброшенной осколкиС юбкой взвившейся летят,И на ярко-красном шелкеКапли винные дрожат.

И на жгучий мрамор телаОпуская жадный взор,Я бестрепетно и смелоОтдаюсь тебе, позор!

Свет неясный тихо льетсяИз дрожащих канделябр,За стеной канкан смеется,Мы танцуем danse macabre!

Октябрь 1909 В амбаре

Под нами золотые зёрна,В углах мышей смиренный писк,А в наших душах непокорноВозносит похоть жгучий диск.Нам близок ад и близко небо,Восторг наш хлещет за предел,И дерзко вдавлен в груды хлебаЕдиный слиток наших тел!

20 октября 1906, Москва У ДАНТИСТКИПосв. А.М.У.A me venga mal de dente JacoponedaTodi

Сижу я в кресле, голову откинув.В ее руке стальной пинцет блестит,И тонкий запах девственных жасминовВокруг нее по комнате разлит.Как будто червь мне злобно гложет челюсть,Но – сквозь туман и огненную боль –Ее движений замечаю прелестьИ черных кос сверкающую смоль.Она – к моим губам приблизив руки, –Вонзает в десны мне бесстрастно сталь:И сладок мне укол, желанны муки,И пытке злой отдать себя не жаль!О, если б, крылья тяжкие раскинув,Повисла надо мной навек болезнь,И я впивал бы аромат жасминов,И сердце пело бы признанья песнь!

7-10 января 1910 Москва, Арбат В час разлукиПосв. Вс.И.Попову

В час нежеланный, ненужной разлукиДушу пронзила тоска.Я целовал его белые руки,Узкий рукав сюртука.

С трепетом сердца больного не сладилИ не удерживал слез;Он мне задумчиво, ласково гладилПряди волнистых волос.

Остры, но сладки любовные муки!Если бы вечно я могВ час нежеланный, ненужной разлукиПлакать у ласковых ног!

Январь 1908 Ночь ГрехаНочное солнце – страсть! В. Брюсов

Полночный мрак разверз объятья,И в душу грешная мечтаЛьет яд запретного заклятья,И манит думу нагота.

К теням, бесстыдным и красивым,Прикован мой горящий взгляд,И я лежу над черным срывом,Безумной жаждою объят.

И вот над ложем исступлений,Залитых заревом стыда,Взошла участница радений –Злой Извращенности звезда.

Бушует Страсть, горит пожаром,Лик Одиночества сожжен,И – предана ночным кошмарам,Душа впивает жгучий сон…

…Рассвет заглянет бледнолицыйПод мой увянувший покров –И буду я немой гробницейБесстыдных дум и чадных снов,

И буду я туманной теньюМеж лиц и призраков бродитьИ ночи ждать, чтоб наслажденьюИ дух, и тело посвятить.

30-31 января 1906, Москва Погребение любви

Здравствуй, мертвенная сонность!Леденей покорно, кровь!В черных волнах утонулаИскрометная влюбленность,В тихом гробике уснулаСветодарная любовь!

Ночью злою, темнолонной,В час, когда в пролет окнаБьются бабочки метели,Я — забытый и бессонный —Сознаю, что улетелиИ влюбленность, и весна!

Жутко тлеет час прощанья,Чую – стынет в жилах кровь…И покорно я свершаюЧин последнего лобзаньяИ навеки погребаюВ тихом гробике любовь!

Ноябрь 1908 Голгофа Октавы Посв. А.М.У.

Опять в моем израненном мозгуВедут мечты свой танец хороводный;Но я свой холод свято сберегу,Я страстью не зажгу души бесплодной,Не дамся в плен коварному врагуИ встречу смерть безрадостно-свободный.Пусть мысль ко мне бесстрастная придет,И я за ней пойду на эшафот.

С его высот, волнение смиряя,Я посмотрю на тленный мир земнойИ на врата отвергнутого рая,Что призрачной сияют красотой…Но – вдруг! – душа поникнет, замирая,Смущенная предсмертной тишиной,И на пороге горестных страданийЕе взволнует дрожь воспоминаний.

И в час, когда безвольно на крестеПовисну, широко раскинув руки,Я вспомню о загубленной мечтеИ воззову в невыносимой мукеОпять к любви и к юной красоте…Но буду гаснуть без ответа звуки!..С креста себя не в силах уж сорвать,Я буду там висеть и умирать.

Вытягивая судорожно членыИ с бешенством в темнеющих зрачках,Напрасно буду ждать я перемены!Замрут мои призывы на устах,Растают, словно клочья белой пены,И жизнь моя развеется, как прах.Но пусть грозят мне горькие страданья, –Я все же прочь гоню свои желанья!

1-2 июля 1910, Москва ACONITUM NAPELLUS

Твой пышный венчик фиолетов,Твой корень ядом напоенИ – по преданиям поэтов –Ты пастью Цербера рожден.

Туманит запах твой лукавый,Твоя окраска взор влечет,Но вкус твой гибельной отравойЯзык и губы едко жжет.

Ты, как любовь, в уме рождаешьСозвездья пышных, пылких грез,Но после болью поражаешьИ одыблением волос!

13 января 1910 Москва ЭДИП

К прекрасноликой ИокастеНа ложе я – как муж – всходилИ вместе с ней из кубка страстиНапиток ядовитый пил.

Рукою жаждущей ласкаяИзгибы груди, я не знал,Что я – убийца старца Лая,Что мужем матери я стал.

Но грянул гром, разверзлось небо,Открылась истина в огнях –И мать-жена во мглу ЭребаСошла – и мрак в моих очах.

Я был царем и стал я нищим.Супругом был – и вот один,Боясь приблизиться к жилищам,Брожу среди пустых равнин.

Меня Алекто грозно гонит,В лицо губительно дыша,И в неутомной муке стонетМоя скорбящая душа.

И медлит Фанатос приходом,Хоть каждый миг ему я рад,Томясь под гневным небосводомИ болью огненной объят.

…Но иногда, в виденье сонном,Мечтою прежней я живуИ зовом трепетно-влюбленнымСупругу милую зову.

И снова полн кипящей страсти,И снова жажду и дрожу,И к светлоликой ИокастеНа ложе брачное всхожу.

Ноябрь 1907 * * *

Меж чувств людских, покрытых пыльюИ тленьем тронутых давно,Своим убожеством и гнильюВ глаза бросается одно.

Оно ползет, как червь безглазый,Из рода в род, из века в век,Им, как мучительной проказой,Повсюду болен человек.

Оно ко всем змеей шипящейВползает в мозг, и в грудь, и в кровь,—И это чувство — труп смердящий,Паук безжалостный, Любовь!

Ты, низвергавшая святыни,Ты, мир державшая во зле,Прими мое проклятье ныне,Внемли моей святой хуле!

Гряди, о Смерть! Своим дыханьемНавек Любовь обезоружь!И чтоб с пылающим желаньемК жене не влекся больше муж,

Чтобы огнем призывным очиНе загоралися у жен,Овей нас, Смерть, прохладой ночиИ погрузи нас в вечный сон!

27 апреля 1910, Москва

II ПРИРОДА