Роберт Рождественский - Мы долгое эхо друг друга (сборник) Страница 5

Ревность

Игру нашли смешную,и не проходит          дня —ревнуешь,ревнуешь,ревнуешь ты меня.К едва знакомым девушкам,к танцам под баян,к аллеям опустевшим,к морю,          к друзьям.Ревнуешь к любому,к серьезу,          к пустякам.Ревнуешь к волейболу,ревнуешь к стихам…

Я устаю от ревности,я сам себе          смешон.Я ревностью,как крепостью,снова окружен…Глаза твои          колются.В словах моих          злость…«Когда все это кончится?!Надоело!Брось!!»

Я начинаю фразув зыбкой тишине.Но почему-тострашноне тебе,          а мне.Смолкаю запутаннои молча курю.Тревожно, испуганнона тебя смотрю…

А вдруг ты перестанешьсовсем ревновать!Оставишь,          отстанешь,скажешь:наплевать!Рухнут стены крепости, —зови          не зови, —станет меньше          ревностии меньшелюбви…Этим всем замотан, —у страха в плену, —я говорю:«Чего там…Ладно уж…Ревнуй…»

Стихи, написанные восьмого марта

Все равно что за снегом идти                                в Африку,а за новою книжкой стихов —                                в мебельныйи уныло просить                    со слезой в голосеадрес Господа Бога                    в бюро справочном,все равно что ругать океан                    с берегаза его невниманье                    к твоей личности,все равно что подснежник искать                                 осеньюи, вздыхая, поминки справлять                                 загодя,все равно что костер разводить                                 в комнате,а гнедого коня                    в гараже требовать,и упорно пытаться обнять                    облако,и картошку варить                    в ледяной проруби,все равно что на суше                    учить плаванью,а увесистый камень                    считать яблоком,все равно что от курицы                    ждать лебедя —так однаждырешить,           будто ты                    полностьюразбираешьсяв женскомхарактере!

Снег

Этой ночью          первый снег летел в окно.Этим утром          снег идти не перестал…Так идет он,будто кто-то озорно,как бутылку,все окрестности взболтал.И не знает снег,          куда лететь ему,где найти ему          местечко для жилья.И забыл он, где земля,зачем земля,почему трава и зелень почему.То идет он сверху вниз,то снизу вверх —озабоченный,          растерянный,                     чудной…Я прекрасно понимаю          первый снег,потому что так же было и со мной.Время встало.А потом пошло назад!Все часы на свете          канули во тьму.И забыл я, что сказать.Зачем сказать.Почему смеяться,плакать почему.Шла за осенью          весна,потом —          зима.Позабыл я все слова,все имена.Позабыл я даже то,          как ты нужна, —ты об этом мне напомниласама.Очень гордая,          сама пришла ко мне,равнодушие обидное стерпя.

На твоих ресницах          тает первый снег…Что б я делал,если б не было тебя?!

«Наверно, ученый меня б опроверг…»

Наверно,          ученый меня б опроверг.Но я,отвергая мудреные толки,верю:если погиб человек,от него продолжают идти биотоки.Они пронзают          толщи глубин.И где-то у очень дальнего морята,          которую он любил, —вздрогнети на часы посмотрит…Но это —          о нем и о ней.А про нас?..Летят биотоки над Обью,          над Волгой.Деревья вспыхивают,накренясь,от этой громадины тысячевольтной.Не спи!          Я хочу так.Не спи!Не моги!..Ведь что-то случилось!                   Случилось!                          Я знаю…Понять не могу лишь,                   друзья иль враги —твои, —я их так отличаю, —сигналы.Я их, как свиданье с тобой,                   тороплю.Летят они!Ты их исправитьне можешь!..

И если значат они:«Не люблю…» —ты вздрогнешь.И на часы посмотришь.

«Зря браслетами не бряцай…»

Зря          браслетами не бряцай.Я их слышал.Я не взгляну…Знаешь,          как языческий царьобъявлял другомувойну?Говорил он:– Иду          на Вы!Лик мой страшен,и гнев —          глубок.Одному из нас —видит Бог! —не сносить в бою головы…

Я не царь.А на Вы          иду!Неприкаян и обречен,на озноб иду.На беду.Не раздумывая          ни о чем.Будет филин ухать в бору.будет изморозь по утрам.Будет зарево не к добру.Строки рваныетелеграмм.Встреч оборванных          немоте,ревностьи сигаретный чад.И заброшенная верста,где олени в двери стучат…Будет ветер сухим, как плеть.Будут набережные пусты.Я заставлюкамень горетьи сожгу за собой          мосты!Высшей мерой меня суди.Высшей правдой себя суди,Почтальона, как жизни,                    жди.Почтальона, как смерти,                    жди…

Я стою у темной Невы,у воды          густой и слепой…Говорю я:– Иду          на Вы! —Объявляю тебелюбовь!

«Если разозлишься на меня…»

Если разозлишься на менятак,что скажешь:          «Кончено!» —сполохи полярного огнявспыхнут озабоченно.Подползут, чтоб вымолить                     «прости!» —дальние,незваные, —железнодорожные путии пути трамвайные.

Если разозлишься на меня —полдень переломится.Горькими          иголками                    звеня,лестебе поклонится.Степь          не даст зазеленеть росткам,сделается вязкою.Горы упадут          к твоим ногам,ледниками звякая.

Если разозлишься на меня,выдохшисьи выстрадав,звезды в небе          среди бела днябудто слезывыступят.Будут повторять:          «Ты не права!..»ветер —дымной прядкою,тучи —          громом,шелестом —          трава,и дрожаньем —радуга.Будут миру          предвещать бедучерные ущелья…

А сначала          я к тебе                   приду.Сам.Просить прощения.

«Так вышло. Луна непонятною краской…»

Так вышло.Луна непонятною краской                    обочины выкрасила…Нас выжгло!Нас —         будто из поезда полночью —                             выбросило.По пояс —холодного снега в кювете.                    В сугробах – полмира!..А поездпроносится мимо…           проносится мимо,                    проносится мимо.Постой!Но ведь только минута прошла,                    как мы ехали в нем и смеялись.С его теснотойи нежданною грустью                    смирялись.Глупили!В чужие печали и беды                    бесстрашно влезали.Мы былисамими собой.          А теперь мы – не сами.Теперь,вспоминая себя,         оглушенно и тяжко молчим мы.Тебея кажусь незнакомым,                    далеким,                             едва различимым…Пустынная полночь.Ладони в ожогах метельного дыма.А поездпроносится мимо,            проносится мимо,                    проносится мимо…Летит он – снарядом!И тащит куда-то не наши обиды,                    не наши болезни и счастья.Ты – рядом.А как достучаться?           А как дотянуться?                    А как до тебя докричаться?..

Под снегом великим,над временем тысячеверстнымбезмолвныекрикивисят,          зацепившись за звезды.Мне их не избавитьот каждого прошлого дня          и от каждого мига…

А памятьпроносится мимо,проносится мимо,проносится мимо…

До твоего прихода