Константин Случевский - Стихотворения, не вошедшие в циклы Страница 5

Константин Случевский

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В ЦИКЛЫ

РЕЦЕПТ МЕФИСТОФЕЛЯ

Я яд дурмана напущуВ сердца людей, пускай их точит!В пеньку веревки мысль вмещуДля тех, кто вешаться захочет!

Под шум веселья и пиров,Под звон бокалов, треск литавровЯ в сфере чувства и умовВновь воскрешу ихтиозавров!

У передохнувших химерЗайму образчики творенья,Каких-то новых, диких верНепочатого откровенья!

Смешаю я по бытиюСмрад тленья с жаждой идеала;В умы безумья рассую,Дав заключенье до начала!

Сведу, помолвлю, породнюОкаменелость и идею,И праздник смерти учиню,Включив его в Четьи-Минею.

БЫТЬ ЛИ ПЕСНЕ?

Какая дерзкая нелепостьСказать, что будто бы наш стих,Утратив музыку и крепость,Совсем беспомощно затих!

Конечно, пушкинской весноюВторично внукам, нам, не жить:Она прошла своей чредоюИ вспять ее не возвратить.

Есть весны в людях, зимы глянутИ скучной осени дожди,Придут морозы, бури грянут,Ждет много горя впереди…

Мы будем петь их проявленьяИ вторить всем проклятьям их;Их завыванья, их мученьяВзломают вглубь красивый стих…

Переживая злые годыВсех извращений красоты —Наш стих, как смысл людской природы,Обезобразишься и ты;

Ударясь в стоны и рыданья,Путем томления пройдешь.Минуешь много лет страданья —И наконец весну найдешь!

То будет время наших внуков,Иной властитель дум придет…Отселе слышу новых звуковЕще не явленный полет.

«Перед большим успокоеньем…»

Перед большим успокоеньем,Когда умру я, но не весь,Покой тот с истым наслажденьемМной предвкушается и здесь.

Покой в отсутствии желаний,В признаньи мощности судьбы,Покой вне дерзостных исканий,Вне всяких странствий и борьбы!

Бой кончен! Поднято забрало!Чего здесь в жизни ожидать?!Какое дивное началоТому, что может мне предстать!

Да, радость смерти предвкушая,Мой ум спокойный не дерзнетКуда-то вновь пойти мечтая,Куда-то вновь смотреть вперед.

Но я боюсь еще, что можноВернуться нежданно назад,Когда и дерзко и безбожноЗажжет мне душу женский взгляд!

Покров покоя я откинуИ, словно эллин древних дней,Бесстыдно оправдаю Фрину,Чуть только выйдет из зыбей.

«Зыбь успокоенного моря…»

Зыбь успокоенного моряИдет по памяти моей…Я стар. И радостей и горяЯ вызвал много у людей.

Я вызывал их, но невольно,Я их не мог не вызывать…Ведь и земле, быть может, больноПространства неба рассекать!

А все же двигаться ей надо…Мы тоже движемся, летим!В нас зло смеются силы адаИ горько плачет херувим.

И только изредка мы властны,Случайно, правда, не всегда,Бывать к судьбам людей причастны,Как у машины провода.

Вот так и я! Болев душоюНад горем брата своего,Я хлеба не давал порою,Но я не отравлял его!

Я мог бы быть гораздо хуже,Служа судьбе проводником…Все знают: вслед великой стужеМорозец кажется теплом!

Он не несет окочененья,Он может даже согревать,И для весеннего цветеньяСтволы и почки сохранять.

Да! Много сеял я несчастья!Но я далеко не из тех,Кто любит зло из любострастья,В ком воплощен и ходит грех!

В РОЩЕ

Слушай, сосна! Расскажи мне былину!Я уловлю ее в шуме ветвей!Про заколдованный лес, про долинуСказочных битв, всех древнейших древней!Правда ли, будто здесь прежде живалиЛюди забытые, сродные нам;Все, даже имя свое, потерялиИ отошли к завершившимся снам?Так же, как мы, знали злобу и горе,Были свободны в ограде тюрьмы;Нежность, любовь зажигались в их взоре,И умирали они так, как мы?Правда ль, что в некое время, когда-тоЖил тут неведомый волхв иль друид;Сердце его было страстью объято,Жрицу любил, был любим и убит?Правда ль, что в память того преступленьяБыл тут воздвигнут большой мавзолей,Синее море несло песнопеньяК камням подножья с волнами зыбей?Море теперь так далеко сбежало;Край, прежде людный, совсем позабыт!Памяти память — и ту посвевалоВремя… свевает и дальше бежит.Вижу: сосна головою кивает —Будто бы: да! — говорит мне в ответ.Эту былину от прадедов знает,Слышала, чуть появилась на свет!Правда ли, дальше сосну вопрошаю,Будто бы вслед нам, чуть срок подойдет,Море прильет к опустелому краю,Новая жизнь на песках зацветет?Новые сосны взрастут между вами,Новые люди вослед нам придут,И, обвеваемы новыми снами,Тот же печальный вопрос зададут?Будут опять увлекаться любовью!..Ненависть, злоба, позор и печальИм, нас сменившим, покажутся новью;Новая будет заманивать даль.Будут они и мечтать и молиться,Верить в исход из тяжелой тюрьмы,Будут не ведать того, что случится,И ошибутся во всем, как и мы?

Нет мне ответа! Но вижу я ясно:Буря подходит, глубоко-темна…Низко спускается! Изжелта-красноВ недрах той бури злорадной до дна!Вьются пески и закудрились шквалы,Взвизгнули вихри из облачной мглы…Дрогнули сосны! Велики и малыВкруг закачалися все их стволы!Тьма громоносная тень обложила!Воздухом душным дышать тяжело!!Первая молния тьму озарила!..Буря, раскрыв огневое чело,Шла под раскатами мощного грома,В диком величьи кругом грохоча,Сонмом теней и огнями влекома,Все, ею сбитое, следом влача!Видел я смутно, как сосны валились!Думалось мне: гибель им оттого,Что к человеческой мысли склонилисьВ поисках тайн бытия своего!Что не затем им даны сердцевины,Чтобы им нашим сердцам подражать;Могут, пожалуй, шептать их вершины —Только не смеют со смыслом шептать!

И смертоносная буря промчалась,Стало кругом будто утром светать…Роща кругом буреломом валялась!Нет! ей былины своей не сказать!

«И холодной волной по железным бортам…»

И холодной волной по железным бортамРазбивается зыбь океана!Только в меру ль ему и его глубинамСердца бедного жгучая рана?!

Нет! Плывет по тебе не живой богатырь,Чтоб прославить красу боевуюНет! Останки везут, и темна твоя ширьИ баюкает мощь не живую!

Что мне в том, что я мал и что мир так велик,И что я побежденным остался!Все ж я соколом был, к поднебесью привыкИ к нему сколько мог порывался.

Да, я мал! Да, я слаб! Но велик был любитьИ велик неисходной тоскою…И тебе, океан, той тоски не покрытьВсею черной твоей глубиною!

«Она — растенье водяное…»

Она — растенье водяноеИ корни быстрые даетИ населяет голубое,Ей дорогое царство вод!

Я — кактус! Я с трудом великимДаю порою корешок,Я неуклюж и с видом дикимКолол и жег что только мог.

Не шутка ли судьбы пустая?Судьба, смеясь, сближает нас.Я — сын песков, ты — водяная.Тс! тише! то видений час!

«Снежною степью лежала душа одинокая…»

Снежною степью лежала душа одинокая,Только порою заря в ней румянец рождала,Только безмолвная лунная ночь синеокаяОтблеском жизни безмолвную степь наводняла!

Чует земля: степь в угрюмом молчании мается.Дай-ка, подумала, тихо дохну я туманами…Доброю стала земля! Ось к весне наклоняется,Степь обнажилась и вся расцветилась тюльпанами!

Так ли, не так, наяву иль во сне быстротающем,В сказке, не в сказке, но некою злой ворожбоюТы наклонилась ко мне своим взглядом блистающим…Дрогнула степь, я цвету, я алею тобою…

«Налетела ты бурею в дебри души…»