Афанасий Фет - Как будто вне любви есть в жизни что-нибудь… Страница 5

«Кровию сердца пишу я к тебе эти строки…»

Кровию сердца пишу я к тебе эти строки,Видно, разлуки обоим несносны уроки,Видно, больному напрасно к свободе стремиться,Видно, к давно прожитому нельзя воротиться,Видно, во всём, что питало горячку недуга,Легче и слаще вблизи упрекать нам друг друга.

«Прости – и всё забудь в безоблачный ты час…»

Прости – и всё забудь в безоблачный ты час,Как месяц молодой на высоте лазури;И в негу вешнюю врываются не разСтремленьем молодым пугающие бури.

Когда ж под тучею, прозрачна и чиста,Поведает заря, что минул день ненастья, —Былинки не найдешь и не найдешь листа,Чтобы не плакал он и не сиял от счастья.

«Нет, я не изменил. До старости глубокой…»

Нет, я не изменил. До старости глубокойЯ тот же преданный, я раб твоей любви,И старый яд цепей, отрадный и жестокой,Еще горит в моей крови.

Хоть память и твердит, что между нас могила,Хоть каждый день бреду томительно к другой, —Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла,Когда ты здесь, передо мной.

Мелькнет ли красота иная на мгновенье,Мне чудится, вот-вот, тебя я узнаю;И нежности былой я слышу дуновенье,И, содрогаясь, я пою.

«Светил нам день, будя огонь в крови…»

Светил нам день, будя огонь в крови…Прекрасная, восторгов ты искалаИ о своей несбыточной любвиМладенчески мне тайны поверяла.

Как мог, слепец, я не видать тогда,Что жизни ночь над нами лишь сгустится,Твоя душа, красы твоей звезда,Передо мной, умчавшись, загорится,

И, разлучась навеки, мы поймем,Что счастья взрыв мы промолчали обаИ что вздыхать обоим нам по нем,Хоть будем врознь стоять у двери гроба.

«Когда читала ты мучительные строки…»

Когда читала ты мучительные строки,Где сердца звучный пыл сиянье льет кругомИ страсти роковой вздымаются потоки, —Не вспомнила ль о чем?

Я верить не хочу! Когда в степи, как диво,В полночной темноте безвременно горя,Вдали перед тобой прозрачно и красивоВставала вдруг заря

И в эту красоту невольно взор тянуло,В тот величавый блеск за темный весь предел, —Ужель ничто тебе в то время не шепнуло:Там человек сгорел!

«В полуночной тиши бессонницы моей…»

В полуночной тиши бессонницы моейВстают пред напряженным взоромБылые божества, кумиры прежних дней,С их вызывающим укором.

И снова я люблю, и снова я любим,Несусь вослед мечтам любимым,А сердце грешное томит меня своимНеправосудьем нестерпимым.

Богини предо мной, давнишние друзья,То соблазнительны, то строги,Но тщетно алтарей ищу пред ними я:Они – развенчанные боги.

Пред ними сердце вновь в тревоге и в огне,Но пламень тот с былым несхожий;Как будто, смертному потворствуя, онеСошли с божественных подножий.

И лишь надменные, назло живой мечте,Не зная милости и битвы,Стоят владычицы на прежней высотеПод шепот презренной молитвы.

Их снова ищет взор из-под усталых вежд,Мольба к ним тщетная стремится,И прежний фимиам несбыточных надеждУ ног их всё еще дымится.

«Прости! во мгле воспоминанья…»

Прости! во мгле воспоминаньяВсё вечер помню я один, —Тебя одну среди молчаньяИ твой пылающий камин.

Глядя в огонь, я забывался,Волшебный круг меня томил,И чем-то горьким отзывалсяИзбыток счастия и сил.

Что за раздумие у цели?Куда безумство завлекло?В какие дебри и метелиЯ уносил твое тепло?

Где ты? Ужель, ошеломленный,Кругом не видя ничего,Застывший, вьюгой убеленный,Стучусь у сердца твоего?..

«Руку бы снова твою мне хотелось пожать!..»

Руку бы снова твою мне хотелось пожать!Прежнего счастья, конечно, уже не видать,Но и под старость отрадно очами недугаВновь увидать неизменно прекрасного друга.

В голой аллее, где лист под ногами шумит,Как-то пугливо и сладостно сердце щемит,Если стопам попирать довелося усталоТо, что когда-то так много блаженства скрывало.

Угасшим звездам

Долго ль впивать мне мерцание ваше,Синего неба пытливые очи?Долго ли чуять, что выше и крашеВас ничего нет во храмине ночи?

Может быть, нет вас под теми огнями:Давняя вас погасила эпоха, —Так и по смерти лететь к вам стихами,К призракам звезд, буду призраком вздоха!

Поэтам

Сердце трепещет отрадно и больно,Подняты очи, и руки воздеты.Здесь на коленях я снова невольно,Как и бывало, пред вами, поэты.

В ваших чертогах мой дух окрылился,Правду провидит он с высей творенья;Этот листок, что иссох и свалился,Золотом вечным горит в песнопеньи.

Только у вас мимолетные грезыСтарыми в душу глядятся друзьями,Только у вас благовонные розыВечно восторга блистают слезами.

С торжищ житейских, бесцветных и душных,Видеть так радостно тонкие краски,В радугах ваших, прозрачно-воздушных,Неба родного мне чудятся ласки.

«Хоть счастие судьбой даровано не мне…»

Хоть счастие судьбой даровано не мне,Зачем об этом так напоминать небрежно?Как будто бы нельзя в больном и сладком снеДозволить мне любить вас пламенно и нежно.

Хотя б признался я в безумиях своих,Что стоит робкого вам не пугать признанья?Что стоит шелк ресниц склонить вам в этот миг,Чтоб не блеснул в очах огонь негодованья?

Участья не прошу – могла б и ваша грусть,Хотя б притворная, родить во мне отвагу,И, издали молясь, поэт-безумец пустьПрекрасный образ ваш набросит на бумагу.

«Еще люблю, еще томлюсь…»

Еще люблю, еще томлюсьПеред всемирной красотоюИ ни за что не отрекусьОт ласк, ниспосланных тобою.

Покуда на груди земнойХотя с трудом дышать я буду,Весь трепет жизни молодойМне будет внятен отовсюду.

Покорны солнечным лучам,Так сходят корни в глубь могилыИ там у смерти ищут силыБежать навстречу вешним дням.

«Не упрекай, что я смущаюсь…»

Не упрекай, что я смущаюсь,Что я минувшее принесИ пред тобою содрогаюсьПод дуновеньем прежних грез.

Те грезы – жизнь их осудила —То прах давнишних алтарей;Но их победным возмутилаДвиженьем ты стопы своей.

Уже мерцает свет, готовыйВсё озарить, всему помочь,И, согреваясь жизнью новой,Росою счастья плачет ночь.

«Нет, даже не тогда, когда, стопой воздушной…»

Нет, даже не тогда, когда, стопой воздушнойСпеша навстречу мне, улыбку ты даришьИ, заглянув в глаза, мечте моей послушнойО беззаветности надежды говоришь, —

Нет, чтобы счастию нежданному отдаться,Чтобы исчезнуть в нем, спускаяся до дна,Мне нужно одному с душой своей остаться,Молчанье нужно мне кругом и тишина.

Тут сердца говорит мне каждое биеньеПро всё, чем радостной обязан я судьбе,А тихая слеза блаженства и томленья,Скатясь жемчужиной, напомнит о тебе.

«О, как волнуюся я мыслию больною…»

О, как волнуюся я мыслию больною,Что в миг, когда закат так девственно хорош,Здесь на балконе ты, лицом перед зарею,Восторга моего, быть может, не поймешь.

Внизу померкший сад уснул, – лишь тополь дальныйВсё грезит в вышине, и ставит лист ребром,И зыблет, уловя денницы блеск прощальный,И чистым золотом и мелким серебром.

И верить хочется, что всё, что так прекрасно,Так тихо властвует в прозрачный этот миг,По небу и душе проходит не напрасно,Как оправдание стремлений роковых.

Восточный мотив

С чем нас сравнить с тобою, друг прелестный?Мы два конька, скользящих по реке,Мы два гребца на утлом челноке,Мы два зерна в одной скорлупке тесной,Мы две пчелы на жизненном цветке,Мы две звезды на высоте небесной.

«Не здесь ли ты легкою тенью…»

Не здесь ли ты легкою тенью,Мой гений, мой ангел, мой друг,Беседуешь тихо со мноюИ тихо летаешь вокруг?

И робким даришь вдохновеньем,И сладкий врачуешь недуг,И тихим даришь сновиденьем,Мой гений, мой ангел, мой друг…

«Как ангел неба безмятежный…»