Сергей Трищенко - Антилирика Страница 5

Сонет курильщице

Лошадь – крепкая скотина,Но от капли никотина,Даже если жрёт досытаВмиг отбросит все копыта.

Что же ты? С ней не сравнишьсяНи обличьем, ни фигурой,Но умрёшь ты дура дурой,Если не остепенишься.

Брось курить! Иначе скороПозабудешь про «Мальборо»:Станет цвет лица поплоше,Станешь походить на лошадь.

Все глядят, глаза разинув:Что за странное созданье?Зубы – цвета лошадиных,Голосок – почти что ржанье.

Человек – он не скотина:Мало капли никотина.

Ну а лошадью как станешь,Да курить не перестанешь,Твердо помни: так и будет –Говорят недаром люди.

Лучше выплюнь сигаретуИ не думай: бочку катит.Капли никотина хватит!Следуй этому сонету

Фантастика личных катастроф

Я вишу на том крюке, где люстраРаньше освещала круглый столМне сейчас до боли в сердце грустно,Что я лучше места не нашел,

Что я взял хозяйственное мыло,А не лучший импортный шампунь…Что в душе творится? Очень мило:Сам себе туда попробуй, плюнь.

На обычной бельевой верёвкеЯ вишу, качаясь и скрипяЗубами, хоть сие неловко:Обижаться надо на себя.

Ведь была верёвка поновее –Стопроцентно шёлковая нить.Дрянь терпеть приходится на шее,Но себя я должен извинить.

Я ведь знаю: вешался нарочно,Для меня такое не впервой –На верёвках (но не очень прочных)Тренируюсь каждый выходной,

Чтоб потом, как вешаться придется,Не пришлось лицом ударить в грязь.Я подумал: «Может, оборвётся?»А она вот – не оборвалась.

И моя железная сноровкаВ этот раз чего-то подвела:Не хотел я вешаться! ВерёвкаДо смешногокрепкая была.

Поверь, я не знаю причину,Что к цели такой привела:Хочу я попасть под машину –Вот, значит, какие дела.

Когда по дороге шагаю.С машин не спускаю я глаз.Попасть под какую – не знаю:Под «волгу» или под «КАМаз».

Гляжу – вереницею едутНовехонькие «жигули»…А может, надёжней «победа»?А то как бы не подвели.

Хоть это непатриотично,Но кто не желал себе благ?Попасть бы мне под заграничную,Но только не под «кадиллак» –

Уж очень большая машина,Я буду под нею смешон…Вот это, быть может, причина,Что не тороплюсь на рожон.……………………………………………Нигде я от кошек не скроюсь,Что душу решили скрести…Попасть бы под «скорую помощь»!Удобнее: могут спасти.

И все б ничего – ветерок обдувает,И все б ничего – солнце ярко блестит,И все б ничего… но меня раздражает.Что эта веревка так сильно скрипит.

И хоть бы скрипела «Амурские волны» –И то б мне спокойнее было висеть.А то она шлягер поет непристойныйИ это я вынужден молча терпеть.

Ну что за верёвки теперь выпускают!Уж, верно, не смотрит народный контроль.Вот эти вот звуки сейчас причиняютМне очень большую душевную боль.

Я думал, синтетика всё же надежней –Пеньковая слишком казалась жестка,А взял бы и слушал – ведь это несложно –Народные песни я наверняка!

Да, если б заранее знать о моменте –Гораздо бы меньше имелось проблем:Висел бы на магнитофонной я лентеИ слушал бы моцартовский «Реквием».

Такая возможность! Обидно чертовски:Ведь мог бы иметь, а пришлось упустить!Я богу бы душу отдал, чтоб Чайковский…Да что уж об этом теперь говорить!..

Душа улетела, а я вот осталсяИ нечего мне на Шестую сменять…Еще повисел я и повозмущалсяИ – волей-неволею – стал подпевать.

* **

Хочешь, я повешусь на рассвете?Не грусти, родная Шаганэ!Знаю сам, что неприлично это,Что висеть приятней при луне.

Чтобы синь небес зашла за скалыИ огромный оттенила дуб…Подо мной завыли бы шакалыОт досады, что далёк мой труп.

Расскажу тебе я и о поле –Пусть луна поднимется на треть.…Хоть бы песню ты мне спела, что ли –Очень скучно просто так висеть.

В поле рожь лишь может волноваться.Трудно там подняться деревцам…Ты сама могла бы догадаться,Почему я и приехал к вам.

Я покинул свой далёкий север,Повидать задумав ваш Шираз…А теперь позволь мне спрыгнуть с древа:Я повешусь в следующий раз.…………………………………………….Знаю, знаю – мне, конечно, скажут,Что нельзя таких касаться дел.Но Есенин написал бы так же,Если бы, конечно, захотел.

Я ушел добровольно в бесцветную тьму –Без инструктора, без подготовки.Что со мною случилось? – никак не пойму:Жизнь свою я доверил верёвке.

Ничего нет надежней капроновых строп!Жаль мне тех, кто стропой не запасся.С чем сравню я стропу – по надёжности чтоб?Ведь стропа поверней, чем сберкасса.

Свист в ушах загоняет все мысли назад,Рот забит – то ли криком, то ль ветром.Сколько времени люди отсюда летят?А ведь счет – не на тысячи метров.

Это мой затяжной, неслучайный прыжок –Выполнять я его не хотел.Затянул я его выполненье, как мог,Но совсем избежать не сумел.

Всё кончается, всё! Запоздалый рывок –И ушло ощущенье прыжка.Да и был ли прыжок? Надо мной, как дымок.Белым куполом –дно потолка.

Мой скелет на собственной могилеЧто-то беспокойно колдовал.Повинуясь чернокнижной силе,Из могилы труп мой восставал.

А потом, когда отговорилиСвета сполохи на склоне дня,Двое, сговорившись, притащили,На могилу бросили меня.

Вопрошали долго и печально,Мертвым взглядом душу леденя:«Ты зачем судьбу нам измочалил?»Что ответить мог на это я? –

Всё произошло совсем случайно,Потому сдержите долгий стон:В ваших муках смертного отчаяньяВиноват не я, а эмбрион.

Что лежит мой труп в холодной почве,А не в урне в стену заточён,Что скелет мой чем-то озабочен,Виноват, конечно, тоже он.

И себя я спрашиваю ночью:Человек я, тряпка, или бог?…Притащили эмбриона… впрочем,Он ведь говорить ещё не мог.

Вся жизнь – огромный длинный мостИ поезда зелёный хвост.И в сторону нельзя свернуть,А надо – в путь.

Идешь по шпалам налегке,Надежду крепко сжав в руке.И страшная вокруг жара,И искупаться бы пора,

Но речка далеко внизуИ призываешь ты грозу –Пролиться проливным дождём! –Но мы дождя напрасно ждём.

И солнце бьёт по нервамИ жаром пышут фермыИ как за ротой рота –Пролёты за пролётом.

А речка глаз голубизнойЛаскает, отгоняет зной…Но между шпал не пролетишь,Не окунешься в тишь:

И сверху сети и с боковИ рельсы – гранями штыковСверкают, колют взгляд –Чему угодно рад!

Пусть чайка крикнет, пусть осаЗапутается в волоса,Пусть жало пустит в мозжечок –Не размозжить о шпалы щёк!

И мёртвый будешь так идтиИ не свернёшь с пути.

Запутан, как в загоне,На длинном перегоне.

Ушел состав, развеян дым…Как просто было молодым! –Висели на подножке,Как на портьере кошки.

Чего теперь здесь можно ждать?Отсюда берег не видать,Назад не обернуться,А хочется вернуться!..

Всё сверху видит око,Но всё вокруг жестоко.Одна надежда: повезётИ сзади поезд подползёт,

Сквозь шпалы он продавит,На глубину отправит.

И, погрузясь в прохладу,Промолвишь: так и надо.

Как много жаждущих повеситься!Они теснятся подо мнойИ на ступеньки ветхой лестницыПетлю цепляют за петлей.

Стараясь выбрать место лучшее,Чтоб красоваться на века,Качаясь здесь, под старой грушеюОт дуновенья ветерка.

К чему такие извращения?Соседний дуб – вполне хорош.Я слышу голос возмущения:– Куда без очереди прёшь!

Какой-то маленький, отъявленныйТрясет ботиночным шнурком.А рядом чей-то шепот сдавленный:– Вы мне одолжите… потом?

Внизу решается безградусноЖивотрепещущий вопрос.Вот, не подумав, кто-то радостно:– А у меня – манильский трос!

Орда на глупого набросится –И задавила без труда.И трос на ниточки разносится –Ужасно дикая орда.

Гляжу на них я с умилением,Хоть не со всеми и знаком,Но за сравнение с ЕсенинымДразню их длинным языком.

А вы, ребята, не прославитесь –Вишу, улыбки не тая:Пусть даже импортом удавитесь,А первым все-таки был я!

Они же рвутся как бы к новому –За что их все-таки люблю –Очередную сунув головуВ уже нагретую петлю.

Дорожное раздумье