Снег. Сборник стихов - Ольга Амалфеева Страница 5

Едва коснувшись золотой ногою.

– – – – -

Светлячок

Затерявшись в путанице трав,

Ежась от ночных студеных рос,

Он качал на слабеньких руках

Свой фонарь, скуливший словно пес.

В жестяной проржавленный корсет -

Трех веков движимое наследство -

Заключен был сердца чуткий свет,

Рвущийся, чтоб жизнь отдав, согреться

У родного теплого плеча,

Чтобы уст коснулось имя друга,

Но угрюмо мир земной молчал,

Тишина свернулась петлей туго.

Задыхаясь, поднимал он ввысь

Руки, пламя ветер рвал, сквозь кожу

Кровью прутья ржавые впились…

Пыткой боль чужая небу: "Боже!

Подели её со с мной тогда!" -

И, невольник цепких рук провала,

Как слеза, далекая звезда

К маленьким ногам его упала.

Опустил фонарик рядом с ней,

Так и ждет – а вдруг она проснется.

Он не знал, что в мире у людей,

Это одиночеством зовется.

– – – – -

Помолчим

Помолчим перед дальней дорогой,

Не целуй так, дай крылья сложить.

От порога уходит дорога -

Жизнь уходит, хоть снастью вяжи.

Не забуду. Запомню. Знаю.

Указаний, советов – страх!

Между ними схватить – родная -

И, как жемчуг, зажать в зубах.

Помолчим перед дальней дорогой.

Крылья не насовсем – напрокат.

Привезешь – я слетаю к Богу

И сейчас же вернусь назад.

– – – – -

Дверь открыла

Дверь открыла. Мокрый ворот

Притянула сгоряча.

Снег – теплом, ладонью – холод

С опушенного плеча.

Время – дерзкая воронка,

Остаётся, что важней.

Разрослась потерь колонка,

Пуст листочек перед ней.

Люди – рядом, стены – рядом,

Эху негде разойтись.

Не разносят чувства на дом,

Говорят, что это – жизнь.

Что оставила, воронка,

В узком горлышке? Звонок

В тихом доме каплей тонкой,

Шаг с мороза за порог.

Сердце знает, руки помнят –

Им не милости просить!

Притянула мокрый ворот

И не в силах отпустить.

– – – – -

Это хорошо

Рвутся ввысь, на волю, шторы, Холодина – просто жуть.

Как коня лихого, шпорю, после – право отдохнуть.

Скорость – сотни, мчится наш современный экипаж.

Глянь: дрожит большая капля, мир – цветной через неё.

Жизнь твоя – секунда, капля. Кап – очистилось стекло.

Зонт открыл сосед, проснувшись: ты подумай! Дождь пошёл!

Светлый дождь на смену грустным. Светлый – это хорошо.

…

Щляпу снимет – привет! – столб дорожный,

Значит, помнит меня – скоро дом.

Размотался клубочек, похоже.

Только жаль слёз на двадцать втором.

– – – – -

Гениям посвящается

У детства тяжкое наследство.

У детства кровный крестный путь.

И ты пойди, придумай средство

Его дорогой отпугнуть.

Взрослеть, как пить в жару – не сладишь,

Чем дальше, больше и жадней,

Пока река не станет частью небес,

Разверзнутых над ней.

Глоток свободы метить счастьем,

Тонуть, барахтаться, кричать,

От утонувших ждать участья,

Лишь руки тонущих встречать.

Как мудр был первый, кто придумал,

Чем победить взросленья власть:

Напиться всласть, набрать сосуды,

Захлопнуть рот – и в детство впасть.

– – – – -

Колобок

Чтобы катиться – нужна перспектива!

Ветром по лысине вскользь, торопливо

Треплет свобода – скачу, колобок,

К лавке – с окна, на пол, дверь – за порог.

Как надоели старпёры-тираны!

Масла – зажали, полбанки сметаны

Еле дождался. Две горстки муки

Вечер скребли, словно в мор пастухи.

С родов газлайтят: «румяный», «пахучий».

Я же назло им страдаю падучей:

Жареной коркой хрущу по песку -

Может, дорога разгонит тоску.

Кто так решил: что судьба мне – в желудок?

Бабка совсем потеряла рассудок!

Может быть, я бизнесмен, музыкант?

Может, торговля – мой главный талант?

Кто так решил, что я должен быть съеден?

Заяц обманут, к тому же и беден,

Волк и медведь не противники мне -

Серость! Что, в общем, понятно вполне.

Что за вопрос: «До чего докатился?»

Ниже – бескрайне! Всё ждут, чтоб смутился,

Остановился, мечты погребя,

Бросил на откуп им, предал себя!

Вы зажимаетесь рамками быта!

Лишь бы вам было уютно и сыто!

Кто так сказал? Кто придумал канон?

Тварь ли дрожащая? Да, Родион?

Только лисица меня понимает,

Смотрит с участьем, не перебивает,

Слушает, хвалит. И, может быть, сам

Я потеку у неё по усам!

– – – – -

Война

Война – это кровь и грязь.

В траншею ничком упасть,

Зажмурившись, лечь на дот

На крике «Моя возьмёт!»

Пугая себя, читать

О том, что готов стрелять,

Пока не придёт конец

И грудью принять свинец.

А после бежать, как все,

По кислой, как пот, росе,

Влача, как яремный бык,

Железный её язык.

Трещать им по городам,

По лесу, сбивая птиц,

Цель – целиться по хребтам,

Не видеть, не помнить лиц.

А после искать порог,

Где бешено чист порок,

Где шёлком чулок промок -

Там буду с тобой жесток:

Уткнувшись в колени ртом,

Я буду скулить о том,

Что я не хотел убить

И Бога просить простить.

Ты скажешь: я мальчик, мил,

И Бог мне давно простил,

Я воин, храбрец, герой -

И рот подотрёшь слюнной.

Не знают жена и мать,

Как срамотно убивать,

Как страшно от зверств яреть,

Бессильно въявь видеть смерть.

Я крепко могу обнять,

Не