Владимир Набоков - Стихи Страница 52

* Неизвестная земля (лат.).

Гонвил

Нет. Ты только можешьсоображать, сопоставлять явленьяобычные, понятные, земные, —ведь призраков ты не встречал при жизни…Скажи, кого ты вызвать захотел?

Эдмонд

Не знаю…

Гонвил

Нет, подумай…

Эдмонд

Гонвил, Гонвил,я что-то вспоминаю… что-то быломучительное, смутное… Постой же,начну я осторожно, потихоньку, —я дома был, друзья ко мне явились,к дубовому струился потолкуиз трубок дым, вращающийся плавно.Все мелочи мне помнятся: виноиспанское тепло и мутно рдело.

Постой… Один описывал со вкусом,как давеча он ловко ударялладонью мяч о каменные стенки,другой втыкал сухие замечаньяо книгах, им прочитанных, о цифрахзаученных, но желчно замолчал,когда вошел мой третий гость, — красавецхромой, ведя ручного медвежонкамосковского, и цепью зверь ни разуне громыхнул, пока его хозяин,на стол поставив локти и к прозрачнымвискам прижав манжеты кружевные,выплакивал стихи о кипарисах.

Постой… Что было после? Да, вбежалеще один — толстяк в веснушках рыжих —и сообщил мне на ухо с ужимкойтаинственной… Да, вспомнил все! Я несся,как тень, как сон, по переулкам луннымсюда, к тебе… Исчезла… Как же так?..…она всегда ходила в темном, Стелла…мерцающее имя в темном вихре,души моей бессонница…

Гонвил

Друг другалюбили вы?..

Эдмонд

Не знаю, было ль этолюбовью или бурей шумных крыльев…Я звездное безумие свое,как страшного, пронзительного богаот иноверцев, от тебя — скрывал.Когда порой в тиши амфитеатраты взмахивал крылатым рукавом,чертя скелет на грифеле скрипучем,и я глядел на голову твою,тяжелую, огромную, как ношаАтланта, — странно было думать мне,что ты мою бушующую тайнуне можешь знать… Я умер — и с собоюунес ее. Ты так и не узнал…

Гонвил

Как началось?

Эдмонд

Не знаю. Каждый вечеря приходил к тебе. Курил и слушали ждал, томясь, — и Стелла проплывалапо комнате и снова возвращаласьк себе наверх по лестнице витой,а изредка садилась в угол с книгой,и призрачная пристальность былав ее молчанье. Ты же, у каминапроникновенно пальцами хрустя,доказывал мне что-нибудь, — Systemanaturae* сухо осуждал… Я слушал.

Она в углу читала, и когдастраницу поворачивала, в сердцемоем взлетала молния… А после,придя домой, — пред зеркалом туманнымя длительно глядел себе в глаза,отыскивал запечатленный образ…Затем свечу, шатаясь, задувал,и до утра мерещилось мне в буряхсеребряных и черных сновиденийее лицо склоненное, и векитяжелые, и волосы ееглубокие и гладкие, как тенив ночь лунную; пробор их разделял,как бледный луч, и брови вверх стремилиськ двум облачкам, скрывающим виски…

Ты, Гонвил, управлял моею мысльюотчетливо и холодно. Она жемне душу захлестнула длинным светоми ужасом немыслимым… Скажи мне,смотрел ли ты порою, долго, долго,на небеса полночные? Не правда ль,нет ничего страшнее звезд?

* "Система природы" (лат.).

Гонвил

Возможно,но продолжай. О чем вы говорили?

Эдмонд

Мы говорили мало… Я боялсяс ней говорить. Был у нее певучийи странный голос. Английские звукив ее устах ослабевали зыбко.Слова слепые плыли между нами,как корабли в тумане… И тревогаво мне росла. Душа моя томилась:там бездны раскрывались, как глаза…Невыносимо сладостно и страшномне было с ней, и Стелла это знала.

Как объясню мой ужас и виденья?Я слышал гул бесчисленных мировв ее случайных шелестах. Я чуялв ее словах дыханье смутных тайн,и крики, и заломленные рукиневедомых богов! Да, шумно, шумноздесь было, Гонвил, в комнате твоей,хоть ты и слышал, как скребется мышьза шкафом и как маятник блестящиймгновенья костит. Знаешь ли, когдая выходил отсюда, ощущал явнезапное пустынное молчанье,как после оглушительного вихря!..

Гонвил

Поторопи свое воспоминанье, Эдмонд.Кто знает, может быть, сейчасстремленье жизни мнимое прервется, —исчезнешь ты и я — твой сон — с тобою.Поторопись. Случайное откинь,сладчайшее припомни. Как признался?Чем кончилось признанье?

Эдмонд

Это былоздесь, у окна. Мне помнится, ты вышелиз комнаты. Я раму расшатал,и стекла в ночь со вздохом повернули.Все небо было звездами омыто,и в каменном туманном переулке,рыдая, поднималась тишина.

И в медленном томленье я почуял,что кто-то встал за мною. Наполняласьдуша волнами шума, голосамирастущими. Я обернулся. Близкостояла Стелла. Дико и воздушноее глаза в мои глядели, — нет,не ведаю, — глаза ли это былииль вечность обнаженная… Окноза нами стукнуло, как бы от ветра…

Казалось мне, что, стоя друг пред другом,громадные расправили мы крылья,и вот концы серпчатых крыльев наших —пылающие длинные концы —сошлись на миг… Ты понимаешь, сразуотхлынул мир, мы поднялись, дышалив невероятном небе, но внезапноона одним движеньем темных векпресекла наш полет, — прошла. Открыласьдверь дальняя, мгновенным светом брызнув,закрылась… И стоял я весь в дрожаньеразорванного неба, весь звенящий.Звенящий…

Гонвил

Так ли? Это все, что было,один лишь взгляд?

Эдмонд

Когда бы он продлился,душа бы задохнулась. Да, мой друг,один лишь взгляд. С тех пор мы не видались.Ты помнишь ведь — я выбежал из дома,ты из окна мне что-то крикнул вслед.До полночи по городу я бредил,со звездами нагими говорил…Все отошло. Не выдержал я жизни,и вот теперь —

Гонвил

Довольно!

Эдмонд

— я за граньютеперь, — и все, что вижу, —

Гонвил

Я сказал:довольно!

Эдмонд

Гонвил, что с тобой?..

Гонвил

Я долготебя морочил — вот и надоело…Да, впрочем, ты с ума сошел бы, еслия продолжал бы так шутить… Не ядуты выпил — это был раствор безвредный:он, правда, вызывает слабость, смутность,колеблет он чувствительные нити,из мозга исходящие к глазам, —но он безвреден… Вижу, ты смеешься?Ну что ж, я рад, что опыт мой тебепонравился…

Эдмонд

Ах, милый Гонвил, как жемне не смеяться? Посуди! Ведь этоя сам сейчас придумываю, сам!Играет мысль моя и ткет свободноцветной узор из жизненных явлений,из случаев нежданных — но возможных,возможных, Гонвил!

Гонвил

Это бред… Очнись!Не думал я… Как женщина, поддался…Поверь — ты так же жив, как я, и вдвоеживучей…

Эдмонд

Так! Не может быть иначе!В смерть пролетя, моя живая мысльсебе найти старается опору —земное объясненье… Дальше, дальше,я слушаю…

Гонвил

Очнись! Мне нужно было,чтоб спотыкнулся ты, весь ум, всю волюя приложил… Сперва не удавалось, —уж мыслил я: "В Милане мой учительвыкалывал глаза летучей мыши —затем пускал — и все же при полетеона не задевала тонких нитей,протянутых чрез комнату: быть может,и он мои минует нити". Нет!Попался ты, запутался!..

Эдмонд