Арсений Несмелов - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы Страница 53

ИНАЯ ЛЮБОВЬ («Хорошо ли мы живем иль худо…»)[274]

Хорошо ли мы живем иль худо,Но в пределах узкостей земных, —В наши дни не залетает чудоНа поющих крыльях золотых.

Дважды два всегда для нас четыре,Измерений неуклонно — три,И наш мирик в безграничном миреЗвездочкой тускнеющей горит.

Чем и как судьбу свою ни мерьте,К одному придете вновь и вновь:В два кнута от дня рожденья к смертиНас торопят голод и любовь.

Но весною, души сблизив с небом,На минуту задержав свой бег,Вспомним мы, что не единым хлебомЖил гонимый к смерти человек,

И что есть Любовь совсем иная —Шире наших маленьких орбит, —Что Она приходит, обнимаяВсё, что в муке немощей скорбит.

Раз в году огромные просторыОткрывает для сердец Она, —Словно кто-то поднимает шторыИ распахивает ширь окна.

А за ним — овеянная маемДаль полей, и ручеек, и лес,И тогда мы только вспоминаем,Что Христос — Воскрес.

АНТИЧНЫЙ МОТИВ («Цезарь на Форуме статуи ставит любимым…»)[275]

Цезарь на Форуме статуи ставит любимым,Виллы любовнице строит надменный богач…Мне ль состязаться, милая, с царственным Римом,Если Фортуна мне не дарует удач!

Даже ничтожным, той гладиаторской силой,Что восхищает наших надменных матрон,Мне не увлечь и не порадовать милой,Ибо я музой горьких раздумий пленен.

Что ж я ликую? Ах, обрывая беседуВ час, когда пир к шумному близок концу,Ты обернешься и не ответишь соседу,Чтоб улыбнуться нежной улыбкой певцу.

БЕЗ РОЗ («В граненый ствол скользнула пуля…»)[276]

В граненый ствол скользнула пуля —Заряд старательно забит —Сто лет назад в тот день июля,Когда был Лермонтов убит.

Кто посягнул?.. Не франт заморский,А тоже русский офицер;Его в гостиных ПятигорскаЛаскали, ставили в пример.

Но кавалером не из лучших,За дерзость сослан на Кавказ,Считался маленький поручикС тяжелым взглядом темных глаз.

Его стихи казались вздоромИ слишком речь была резка:Чернь оправдала дружным хоромСмерть у подножья Машука.

И вот опять леса, поляны;Деревни русские ползут:К несчастной бабушке, в Тарханы,Поэта мертвого везут.

Не так ли в сивые метелиДорогой зимней, столбовой,И сани с Пушкиным летелиИ обгоняли волчий вой?

Свистел ямщик. Фельдъегерь хмуроСмотрел вперед и дул в кулак…Так началась литератураИ слава создавалась так!

И мы сказать, пожалуй, вправе(Без злобы, Боже упаси!),Что розы путь поэтов к славеНе устилали на Руси.

ГУМИЛЕВ («Прекрасен строгий образ Гумилёва!..»)[277]

И так сладко рядить Победу,Словно девушку, в жемчуга,Проходя по дымному следуОтступающего врага!

Прекрасен строгий образ Гумилева!..Он в те года сияюще возник,Когда какой-то иссякал родникИ дряблым, бледным становилось слово.И голосом трубы военной и суровойЕго призыв воспрянул в этот миг,И, к небесам подъятый, тонкий ликОвеян был блистаньем силы новой.

О, этот очерк крепко сжатых губ!..А в эти дни, не веря нашей яви,Блок забывал о доблести и славеИ к чертовщине влекся Сологуб.Был страшен мир, где безмогильный трупВставал и шел своей тропою навьей,А небеса уже закат кровавил,Вздымая ночь с уступа на уступ.

Мы провалились в грозную войну,Как в вырытую кем-то яму волчью,Мы стали жить испуганно и молча,В молчание повергнув всю страну,И, задыхаясь, ринулись ко дну…Лишь красный факел озарил окрестность,Как нетопырь, порхала неизвестность,Будившая набатом тишину.

Один лишь голос серебром звенел,И не был он никем перекликаем,Все мы его и в наши дни узнаем,Зане не заглушил его расстрел.Да, как бы резко залп ни прогремел,Каким бы ни был он зловещим лаем —Мы все-таки еще ему внимаем,Пусть сонм годин над нами прошумел!

Прекрасен грозный облик Гумилева!Как Лермонтов, он тоже офицер.А вы теперь наказаны сурово,Вы, сеятели басен и химер!…Грохочут танки. Вихорь битвы — сер,И вспыхивает в нем огонь багровый…Но где оно, водительское слово,Победно поднимающее всех?

И где они, где те певцы иные,Что заменили спящего мертво?Золотое сердце РоссииМерно билось в груди его.

«Воскресенье. Кружку пива…»[278]

Воскресенье. Кружку пиваС пены белою каймойДевушка с лицом красивымПринесет на столик мой.

Как всегда, учтиво спросит,Как неделю поживал.И сосед мне скажет: «Прозит!»,Поднимая свой бокал.

И движением учтивымКружку подниму и я,Золотым, янтарным пивомЖажду вечную поя.

Что же, если тяжела намЖизнь не нашею виной —Мерь ее, сосед, стаканомИли кружкою пивной!

И когда с четвертым «прозит»Вспыхнут в сердце огоньки,Мой сосед меня попроситПочитать ему стихи.

Всё отлично: вечер, пиво,Рядом теплющийся светГлаз красивых и учтивый,Понимающий сосед.

СНЕЖНОЕ УТРО («Совсем не так: не пух, не пудра…»)[279]

Совсем не так: не пух, не пудра…Оно мне кажется иным —Фарфоровое это утроСеребряное с голубым.

Безмерна статика покоя,Но снится, чувствуется мне,Что скрыто нечто роковоеВ звенящей этой тишине.

Она зовет условным знакомЗа низводящую черту, —Так воздух втягивает вакумВ зияющую пустоту.

Стихает боль моей тревоги,Душа ущерба лишена,А на фарфоровой дорогеФарфоровая тишина.

И всё острее нетерпеньеСлиянья полного с путемБлаженного исчезновеньяВ серебряном и голубом —

Полета к высям небывалым,Чтоб, может быть, упасть светло(Уже серебряным кристаллом)На чье-то жалкое стекло.

Или, устав блуждать в пустыне,Крыла покорные сложить,Чтоб скользнуть с небес, как иней,И ветви ив отяготить.

Но слаще всех причуд поэта —Быть просто радостно-живымВ фарфоровое утро этоСеребряное с голубым!..

СТАРАЯ РИФМА («Есть два слова: счастье и участье…»)[280]

Есть два слова: счастье и участье.Мастер их не станет рифмовать,Но разгонят всякое ненастьеЭти позабытые слова.

И поэты школы удаленнойЗаставляли их звучать в строфе:Пушкин, Тютчев, в красоту влюбленный,В нежности непревзойденный Фет.

Потому что в годы золотые,В давние хорошие года,Много было радости в России,И она давалась без труда.

Но пришли эпохи роковые,Стала жизнь безмерно тяжела,Обеднела радостью Россия,Нищенскою жизнью зажила.

И уже пустопорожним звукомРифма счастья прилетела к намХмурым недоверчивостью внукам,К их жилью, открытому ветрам.

Нет ни счастья нам и ни участья…Но хочу я рифму обновить:Все-таки и к нам приходит счастье,Если мы сумеем полюбить!

Милая, твоя высока милость,Милая! — чуть слышно, чуть дыша:Это — счастье, это озариласьРозовым сиянием душа!..

ПРЕДВЕСЕННЕЕ («Всё розоватей, дымней…»)[281]