Пьер де Ронсар - О вечном. Избранная лирика Страница 6

ПЕСНЯ

Коснись, молю богами,Чтоб я не захворал,Ты губ моих губами,Пунцовей, чем коралл.И шею мне обвейСкорей рукой своей.

И, очи в очи, рядомМы сядем, склонены,И ты проникнешь взглядомДо сердца глубины, —Оно ж полно однойЛюбовью и тобой.

Красавица! СмущеньеМоих влюбленных глаз!Целуй без промедленья,Целуй меня сто раз!Зачем лежу я тихИ нем в руках твоих?

Чтоб сон твой стал короче, —Я не хочу отнюдь, —Блажен, коль могут очиПрекрасные вздремнуть.Блажен, коль встретят сны,Ко мне устремлены.

Я, хочешь, их открою,Лобзаньем сон гоня?Ах! Вновь ты стала злою,Чтоб уморить меня.Сейчас покину свет…Тебе не стыдно, нет?

Коль хочешь, враг мой милый,Чтоб не был я томим,В меня вдохни ты силыЛобзанием своим.Ах! В сердце мне течетЕго сладчайший мед.

Любови неустаннойЯ буйство полюбил,Коль тот же постоянныйДвоих сжигает пыл.Мне будет смерть мила,Коль чрез любовь пришла.

Что я люблю Мари — то истина святая,Но и любовь к Аннет Амур в меня вдохнул,Мне обе дороги. Так в оны дни ТибуллО Немезиде пел, по Делии страдая.

Педант бы осудил — вот ветреность пустая:Забыть любимую, едва лишь день мелькнул!Любил лишь тот, кто ввек с дороги не свернул,Кто счастлив был, одну любовь предпочитая.

Но, право, Шеруврье, в обеих я влюблен!Не думай, будто лгу, безмерно распаленВоображением и жаждой обладанья.

И многого ль прошу: у той — к руке прильнуть,Той — шею целовать, глаза иль губы, грудь,Вот, милый Шеруврье, и все мои желанья.

Ты всем взяла: лицом и прямотою стана,Глазами, голосом, повадкой озорной.Как розы майские — махровую с лесной —Тебя с твоей сестрой и сравнивать мне странно.

Я сам шиповником любуюсь постоянно,Когда увижу вдруг цветущий куст весной.Она пленительна — все в том сошлись со мной,Но пред тобой, Мари, твоя бледнеет Анна.

Да, ей, красавице, до старшей далеко.Я знаю, каждого сразит она легко, —Девичьим обликом она подруг затмила.

В ней все прелестно, все, но только входишь ты,Бледнеет блеск ее цветущей красоты,Так меркнут при луне соседние светила.

Проведав, что с другим любимая близка,Не буйствуй, удержись от гневного порыва,Ты друга верного прощаешь терпеливо,Когда вспылил он вдруг и нагрубил слегка.

Грех надо отличать от мелкого грешка,А согрешить разок — уж не такое диво,Когда любовница твоя еще красиваИ даже кается — вина невелика!

Ты скажешь, ты считал ее достойной, честной,Но Цинтия — пример тебе не безызвестный,Проперций в ней нашел достойные черты.

И все ж она его однажды обманула.Так усмири свой гнев. Ну чем их лучше ты —Их всех — Проперция, Тибулла и Катулла.

Я грустно, медленно, вдоль мутного потока,Не видя ничего, бреду лесной тропою.Одна и та же мысль мне не дает покою:О ней, — о той, в ком нет, казалось мне, порока.

О дай мне отдых, мысль, не мучай так жестоко,Не приводи одну причину за другоюДля горьких слез о том, что и теперь, не скрою,Мне больно сердце жжет и сводит в гроб до срока.

Ты не уходишь, мысль? Я развалю твой дом,Я смертью собственной твою разрушу крепость.Уйди, прошу, оставь мой разум наконец!

Как хорошо забыть, уснув могильным сном,Измену, и любовь, и эту всю нелепость —То, от чего навек освобожден мертвец.

Ах, чертов этот врач! Опять сюда идет!Он хочет сотый раз увидеть без рубашкиМою любимую, пощупать все: и ляжки,И ту, и эту грудь, и спину, и живот.

Так лечит он ее? Совсем наоборот:Он плут, он голову морочит ей, бедняжке,У всей их братии такие же замашки.Влюбился, может быть, так лучше пусть не врет.

Ее родители, прошу вас, дорогие, —Совсем расстроил вас недуг моей Марии!Гоните медика, влюбленную свинью.

Неужто не ясна вам вся его затея?Да ниспошлет Господь, чтоб наказать злодея,Ей исцеление, ему — болезнь мою.

СМЕРТЬ МАРИИ

Я безутешно слезы лью.Припоминаю смерть твою,Былое счастье, жизнь былую,Воображаю каждый мигТот взор, что мной играть привык,И в одиночестве тоскую.

Увы! Твой смех, твой нежный взор,Улыбка, голос, разговор —Все, от чего росла и креплаМоя любовь — и нежных глазЛукавый, сладостный отказ, —Ужель вы стали горстью пепла!

И все ж красавицу моюЯ в сердце бережно таю,Всю, как живую, в нем лелею.Ни смерть любви не охладит,Ни гроб мечтам не запретитПовсюду следовать за нею.

О, если б не был разум мойОбманут близостью живой,Когда, лаская пышный волос,Впивая блеск волшебных глаз,Внимал я каждый день и часТвой ласковый, твой звонкий голос,

И вздох, и лепет в тишине, —О, если б ты сказала мне:Гляди, чтоб наглядеться вволю,Запомни все мои черты,Их больше не увидишь ты,Мне выпал дальний путь на долю!

Тогда б я взял из глаз твоихВсе то, что мне сияло в них,Впитал бы сердцем изумленным, —Но смертным ведать не дано,Что им утратить сужденоВеленьем Парки непреклонным!

С тех пор живу, забыт, угрюм,В смятенье скорбном чувств и дум,Не разделив ни с кем досуга,Не утолив печаль свою…Мой ангел, вспомнишь ли в раюТобой покинутого друга?

Один остался твой Ронсар!Ты в полном блеске юных чарНа небеса взята судьбою,Утратив прелесть красоты,Как вянут нежные цветы,Открыты солнечному зною.

Амур, когда захочешь вновьМне возвести в закон любовь,До гроба стать моим владыкой,Ступай в Аид, Плутону льсти,Лишь сочетай в земном путиМеня с моею Эвридикой!

Иль там, вверху, Природу-матьМоли такую же создать,Как та, о чьей красе тоскую, —Но нет, сама восхищена,Разбила форму ту она,Чтоб в ней не воплотить другую.

Глаза Марии мне верни!Два солнца огненных, ониСлепили пламенной игрою.Ты дал такую нежность ей,Такую прелесть, что пред нейТерялся разум мой порою.

Верни мне ласку и привет,Порой — уклончивый ответ,Порой — лукавое сомненье.Верни мне все ее черты!Когда ж и сам бессилен ты,Ступай — тебе мое презренье!

Я в смерти помощь обрету,Я только смерть отныне чту —Превыше чести, жизни, славы,Любовь! Пред смертью ты ничто,Коль отдала без боя то,В чем цвет и честь твоей державы!

В Элизии ль ты в этот час,Близ Бога ли — прости сто раз,Прости, Мари, за дверью гроба!Вовеки сердцу ты мила,И смерть не разрешит узла,Которым связаны мы оба.

Как роза ранняя, цветок душистый мая,В расцвете юности и нежной красоты,Когда встающий день омыл росой цветы,Сверкает, небеса румянцем затмевая, —

Вся прелестью дыша, вся грация живая,Благоуханием поит она сады,Но солнце жжет ее, но дождь сечет листы,И клонится она и гибнет, увядая.

Так ты, красавица, ты, юная, цвела,Ты небом и землей прославлена была,Но пресекла твой путь ревнивой Парки злоба.

И я в тоске, в слезах на смертный одр принесВ кувшине — молока, в корзинке — свежих роз,Чтоб розою живой ты расцвела из гроба.

ЭПИТАФИЯ МАРИИ