Николай Некрасов - Дедушка Мазай и зайцы (сборник) Страница 6

<V>. Соловьи

Качая младшего сынка,Крестьянка старшим говорила:«Играйте, детушки, пока!Я сарафан почти дошила;

Сейчас буренку обряжу,Коня навяжем травку кушать,И вас в ту рощицу свожу —Пойдем соловушек послушать.

Там их, что в кузове груздей, —Да не мешай же мне, проказник! —У нас нет места веселей;Весною, дети, каждый праздник

По вечерам туда идутИ стар и молод. На полянеДевицы красные поют,Гуторят пьяные крестьяне.

А в роще, милые мои,Под разговор и смех народаПоют и свищут соловьиЗвончей и слаще хоровода!

И хорошо и любо всем…Да только (Клим, не трогай Сашу!)Чуть-чуть соловушки совсемНе разлюбили рощу нашу:

Ведь наш-то курский соловейВ цене, – тут много их ловили,Ну, испугалися сетейДа мимо нас и прокатили!

Пришла, рассказывал ваш дед,Весна, а роща как немаяСтоит – гостей залетных нет!Взяла крестьян тоска большая.

Уж вот и праздник наступил,И на поляне погуляли,Да праздник им не в праздник был!Крестьяне бороды чесали.

И положили меж собой —Умел же Бог на ум наставить —На той поляне, в роще тойСетей, силков вовек не ставить.

И понемногу соловьиОпять привыкли к роще нашей,И нынче, милые мои,Им места нет любей и краше!

Туда с сетями сколько летНикто и близко не подходит,И строго-настрого запретОт деда к внуку переходит.

Зато весной весь лес гремит!Что день, то новый хор прибудет…Под песни их деревня спит,Их песня нас поутру будит…

Запомнить надобно и вам,Избави Бог тут ставить сети!Ведь надо ж бедным соловьямДать где-нибудь и отдых, дети…»

Середний сын кота дразнил,Меньшой полз матери на шею,А старший с важностью спросил,Кубарь пуская перед нею:

– А есть ли, мама, для людейТакие рощицы на свете? —«Нет, мест таких… без податейИ без рекрутчины нет, дети.

А если б были для людейТакие рощи и полянки,Все на руках своих детейТуда бы отнесли крестьянки!»

<VI>. Накануне светлого праздника

Я ехал к РостовуВысоким холмом,Лесок малорослыйТянулся на нем:

Береза, осина,Да ель, да сосна;А слева – долина,Как скатерть ровна.

Пестрел деревнями,Дорогами дол,Он все понижалсяИ к озеру шел.

Ни озера, дети,Забыть не могу,Ни церкви на самомЕго берегу:

Тут чудо-картинуЯ видел тогда!Ее вспоминаюОхотно всегда…

Начну по порядку:Я ехал весной,В Страстную субботу,Пред самой Святой.

Домой поспешаяС тяжелых работ,С утра мне встречалсяРабочий народ;

Скучая смертельно,Решал я вопрос:Кто плотник, кто слесарь,Маляр, водовоз?

Нетрудное дело!Идут кузнецы —Кто их не узнает?Они молодцы

И петь и ругаться,Да день не такой!Идет кривоногийГуляка-портной:

В одном сертучишке,Фуражка как блин, —Гармония, трубка,Утюг и аршин!

Смотрите – красильщик!Узнаешь сейчас?Нос выпачкан охройИ суриком глаз;

Он кисти и краскиНесет за плечом,И словно ландкартаПередник на нем.

Вот пильщики: сайкуУгрюмо жуютИ словно солдатыВсе в ногу идут,

А пилы стальныеУ добрых ребят,Как рыбы живые,На плечах дрожат!

Я доброго всем имЖелаю пути,В родные деревниСкорее прийти,

Омыть с себя копотьИ пот трудовойИ встретить СвятуюС веселой душой…

Стемнело. БолтаяС моим ямщиком,Я ехал все тем жеВысоким холмом;

Взглянул на долину,Что к озеру шла,И вижу – долинаМоя ожила:

На каждой тропинке,Ведущей к селу,Толпы появились;Вечернюю мглу

Огни озарили:Куда-то идетС пучками горящейСоломы народ.

Куда? Я подуматьО том не успел,Как колокол громкоОтвет прогудел!

У озера яркоГорели костры, —Туда направлялись,Нарядны, пестры,

При свете горящейСоломы, – толпы…У Божьего храмаСходились тропы, —

Народная массаСдвигалась, росла.Чудесная, дети,Картина была!..

Элегия

А. Н. Е<рако>ву

Пускай нам говорит изменчивая мода,Что тема старая «страдания народа»И что поэзия забыть ее должна,Не верьте, юноши! не стареет она.

О, если бы ее могли состарить годы!Процвел бы Божий мир!.. Увы! пока народыВлачатся в нищете, покорствуя бичам,Как тощие стада по скошенным лугам,Оплакивать их рок, служить им будет Муза,И в мире нет прочней, прекраснее союза!..Толпе напоминать, что бедствует народ,В то время как она ликует и поет,К народу возбуждать вниманье сильных мира —Чему достойнее служить могла бы лира?..

Я лиру посвятил народу своему.Быть может, я умру неведомый ему,Но я ему служил – и сердцем я спокоен…Пускай наносит вред врагу не каждый воин,Но каждый в бой иди! А бой решит судьба…Я видел красный день: в России нет раба!И слезы сладкие я пролил в умиленье…«Довольно ликовать в наивном увлеченье, —Шепнула Муза мне. – Пора идти вперед:Народ освобожден, но счастлив ли народ?..»

Внимаю ль песни жниц над жатвой золотою,Старик ли медленный шагает за сохою,Бежит ли по лугу, играя и свистя,С отцовским завтраком довольное дитя,Сверкают ли серпы, звенят ли дружно косы —Ответа я ищу на тайные вопросы,Кипящие в уме: «В последние годаСносней ли стала ты, крестьянская страда?И рабству долгому пришедшая на сменуСвобода наконец внесла ли переменуВ народные судьбы? в напевы сельских дев?Иль так же горестен нестройный их напев?..»

Уж вечер настает. Волнуемый мечтами,По нивам, по лугам, уставленным стогами,Задумчиво брожу в прохладной полутьме,И песнь сама собой слагается в уме,

Недавних, тайных дум живое воплощенье:На сельские труды зову благословенье,Народному врагу проклятия сулю,А другу у небес могущества молю,И песнь моя громка!.. Ей вторят долы, нивы,И эхо дальних гор ей шлет свои отзывы,И лес откликнулся… Природа внемлет мне,Но тот, о ком пою в вечерней тишине,Кому посвящены мечтания поэта, —Увы! не внемлет он – и не дает ответа…

Музе

О Муза! наша песня спета.Приди, закрой глаза поэтаНа вечный сон небытия,Сестра народа – и моя!

«О Муза! я у двери гроба!..»

О Муза! я у двери гроба!Пускай я много виноват,Пусть увеличит во сто кратМои вины людская злоба —Не плачь! завиден жребий наш,Не наругаются над нами:Меж мной и честными сердцамиПорваться долго ты не дашьЖивому, кровному союзу!Не русский – взглянет без любвиНа эту бледную, в крови,Кнутом иссеченную Музу…

Поэмы

Русские женщины

Княгиня Трубецкая

Поэма

(1826 год)

Часть первая

Покоен, прочен и легокНа диво слаженный возок;

Сам граф-отец не раз, не дваЕго попробовал сперва.

Шесть лошадей в него впрягли,Фонарь внутри его зажгли.

Сам граф подушки поправлял,Медвежью полость в ноги стлал,

Творя молитву, образокПовесил в правый уголок

И – зарыдал… Княгиня-дочь…Куда-то едет в эту ночь…

«Да, рвем мы сердце пополамДруг другу, но, родной,Скажи, что ж больше делать нам?Поможешь ли тоской!Один, кто мог бы нам помочьТеперь… Прости, прости!Благослови родную дочьИ с миром отпусти!

Бог весть, увидимся ли вновь,Увы! надежды нет.Прости и знай: твою любовь,Последний твой заветЯ буду помнить глубокоВ далекой стороне…Не плачу я, но не легкоС тобой расстаться мне!

О, видит Бог!.. Но долг другой,И выше и трудней,Меня зовет… Прости, родной!Напрасных слез не лей!Далек мой путь, тяжел мой путь,Страшна судьба моя,Но сталью я одела грудь…Гордись – я дочь твоя!

Прости и ты, мой край родной,Прости, несчастный край!И ты… о город роковой,Гнездо царей… прощай!Кто видел Лондон и Париж,Венецию и Рим,Того ты блеском не прельстишь,Но был ты мной любим.

Счастливо молодость мояПрошла в стенах твоих,Твои балы любила я,Катанья с гор крутых,Любила плеск Невы твоейВ вечерней тишине,И эту площадь перед нейС героем на коне…

Мне не забыть… Потом, потомРасскажут нашу быль…А ты будь проклят, мрачный дом,Где первую кадрильЯ танцевала… Та рукаДосель мне руку жжет…Ликуй…………..………………..»Покоен, прочен и легок,Катится городом возок.

Вся в черном, мертвенно бледна,Княгиня едет в нем одна,

А секретарь отца (в крестах,Чтоб наводить дорогой страх)

С прислугой скачет впереди…Свища бичом, крича: «Пади!»

Ямщик столицу миновал…Далек княгине путь лежал,

Была суровая зима…На каждой станции сама

Выходит путница: «СкорейПерепрягайте лошадей!»

И сыплет щедрою рукойЧервонцы челяди ямской.

Но труден путь! В двадцатый деньЕдва приехали в Тюмень,

Еще скакали десять дней,«Увидим скоро Енисей, —

Сказал княгине секретарь. —Не ездит так и государь!..»

Вперед! Душа полна тоски,Дорога все трудней,Но грезы мирны и легки —Приснилась юность ей.Богатство, блеск! Высокий домНа берегу Невы,Обита лестница ковром,Перед подъездом львы,Изящно убран пышный зал,Огнями весь горит.О радость! нынче детский бал,Чу! музыка гремит!Ей ленты алые вплелиВ две русые косы,Цветы, наряды принеслиНевиданной красы.Пришел папаша – сед, румян, —К гостям ее зовет.«Ну, Катя! чудо-сарафан!Он всех с ума сведет!»Ей любо, любо без границ.Кружится перед нейЦветник из милых детских лиц,Головок и кудрей.Нарядны дети, как цветы,Нарядней старики:Плюмажи, ленты и кресты,Со звоном каблуки…Танцует, прыгает дитя,Не мысля ни о чем,И детство резвое шутяПроносится… ПотомДругое время, бал другойЕй снится: перед нейСтоит красавец молодой,Он что-то шепчет ей…Потом опять балы, балы…Она – хозяйка их,У них сановники, послы,Весь модный свет у них…

«О милый! что ты так угрюм?Что на́ сердце твоем?»– Дитя! мне скучен светский шум,Уйдем скорей, уйдем! —

И вот уехала онаС избранником своим.Пред нею чудная страна,Пред нею – вечный Рим…Ах! чем бы жизнь нам помянуть —Не будь у нас тех дней,Когда, урвавшись как-нибудьИз родины своейИ скучный север миновав,Примчимся мы на юг.До нас нужды, над нами правНи у кого… Сам-другВсегда лишь с тем, кто дорог нам,Живем мы, как хотим;Сегодня смотрим древний храм,А завтра посетимДворец, развалины, музей…Как весело притомДелиться мыслию своейС любимым существом!Под обаяньем красоты,Во власти строгих дум,По Ватикану бродишь тыПодавлен и угрюм;Отжившим миром окружен,Не помнишь о живом.Зато как странно пораженТы в первый миг потом,Когда, покинув Ватикан,Вернешься в мир живой,Где ржет осел, шумит фонтан,Поет мастеровой;Торговля бойкая кипит,Кричат на все лады:«Кораллов! раковин! улит!Мороженой воды!»Танцует, ест, дерется голь,Довольная собой,И косу черную как смольРимлянке молодойСтаруха чешет… Жарок день,Несносен черни гам,Где нам найти покой и тень?Заходим в первый храм.

Не слышен здесь житейский шум,Прохлада, тишинаИ полусумрак… Строгих думОпять душа полна.Святых и ангелов толпойВверху украшен храм,Порфир и яшма под ногойИ мрамор по стенам…

Как сладко слушать моря шум!Сидишь по часу нем,Неугнетенный, бодрый умРаботает меж тем…До солнца горного тропойВзберешься высоко —Какое утро пред тобой!Как дышится легко!Но жарче, жарче южный день,На зелени долинРосинки нет… Уйдем под теньЗонтообразных пинн…

Княгине памятны те дниПрогулок и бесед,В душе оставили ониНеизгладимый след.Но не вернуть ей дней былых,Тех дней надежд и грез,Как не вернуть потом о нихПролитых ею слез!..

Исчезли радужные сны,Пред нею ряд картинЗабитой, загнанной страны:Суровый господинИ жалкий труженик-мужикС понурой головой…Как первый властвовать привык,Как рабствует второй!Ей снятся группы бедняковНа нивах, на лугах,Ей снятся стоны бурлаковНа волжских берегах…Наивным ужасом полна,Она не ест, не спит,Засыпать спутника онаВопросами спешит:«Скажи, ужель весь край таков?Довольства тени нет?..»– Ты в царстве нищих и рабов! —Короткий был ответ…Она проснулась – в руку сон!Чу, слышен впередиПечальный звон – кандальный звон!«Эй, кучер, погоди!»То ссыльных партия идет,Больней заныла грудь.Княгиня деньги им дает, —«Спасибо, добрый путь!»Ей долго, долго лица ихМерещатся потом,И не прогнать ей дум своих,Не позабыться сном!«И та здесь партия была…Да… нет других путей…Но след их вьюга замела.Скорей, ямщик, скорей!..»

Мороз сильней, пустынней путь,Чем дале на восток;На триста верст какой-нибудьУбогий городок,Зато как радостно глядишьНа темный ряд домов,Но где же люди? Всюду тишь,Не слышно даже псов.Под кровлю всех загнал мороз,Чаек от скуки пьют.Прошел солдат, проехал воз,Куранты где-то бьют.Замерзли окна… огонекВ одном чуть-чуть мелькнул…Собор… на выезде острог…Ямщик кнутом махнул:«Эй вы!» – и нет уж городка,Последний дом исчез…Направо – горы и река,Налево – темный лес…

Кипит больной, усталый ум,Бессонный до утра,Тоскует сердце. Смена думМучительно быстра;Княгиня видит то друзей,То мрачную тюрьму,И тут же думается ей —Бог знает почему,Что небо звездное – пескомПосыпанный листок,А месяц – красным сургучомОттиснутый кружок…

Пропали горы; началасьРавнина без конца.Еще мертвей! Не встретит глазЖивого деревца.«А вот и тундра!» – говоритЯмщик, бурят степной.Княгиня пристально глядитИ думает с тоской:Сюда-то жадный человекЗа золотом идет!Оно лежит по руслам рек,Оно на дне болот.Трудна добыча на реке,Болота страшны в зной,Но хуже, хуже в руднике,Глубоко под землей!..Там гробовая тишина,Там безрассветный мрак…Зачем, проклятая страна,Нашел тебя Ермак?..

Чредой спустилась ночи мгла,Опять взошла луна.Княгиня долго не спала,Тяжелых дум полна…Уснула… Башня снится ей…Она вверху стоит;Знакомый город перед нейВолнуется, шумит;К обширной площади бегутНесметные толпы:Чиновный люд, торговый люд,Разносчики, попы;Пестреют шляпки, бархат, шелк,Тулупы, армяки…Стоял уж там какой-то полк,Пришли еще полки,Побольше тысячи солдатСошлось. Они «ура!» кричат,Они чего-то ждут…Народ галдел, народ зевал,Едва ли сотый понимал,Что делается тут…Зато посмеивался в ус,Лукаво щуря взор,Знакомый с бурями француз,Столичный куафер…

Приспели новые полки:«Сдавайтесь!» – тем кричат.Ответ им – пули и штыки,Сдаваться не хотят.Какой-то бравый генерал,Влетев в каре, грозиться стал —С коня снесли его.Другой приблизился к рядам:«Прощенье царь дарует вам!» —Убили и того.

Явился сам митрополитС хоругвями, с крестом:«Покайтесь, братия! – гласит, —Падите пред царем!»Солдаты слушали, крестясь,Но дружен был ответ:– Уйди, старик! молись за нас!Тебе здесь дела нет… —Тогда-то пушки навели,Сам царь скомандовал: «Па-ли!..»Картечь свистит, ядро ревет,Рядами валится народ.«…О милый! Жив ли ты?»Княгиня, память потеряв,Вперед рванулась и стремглавУпала с высоты!

Пред нею длинный и сыройПодземный коридор,У каждой двери часовой,Все двери на запор.Прибою волн подобный плескСнаружи слышен ей;Внутри – бряцанье, ружей блескПри свете фонарей;Да отдаленный шум шаговИ долгий гул от них,Да перекрестный бой часов,Да крики часовых…

С ключами старый и седой,Усатый инвалид —«Иди, печальница, за мной! —Ей тихо говорит. —Я проведу тебя к нему,Он жив и невредим…»Она доверилась ему,Она пошла за ним…

Шли долго, долго… НаконецДверь визгнула – и вдругПред нею он… живой мертвец…Пред нею – бедный друг!Упав на грудь ему, онаТоропится спросить:«Скажи, что делать? Я сильнаМогу я страшно мстить!Достанет мужества в груди,Готовность горяча,Просить ли надо?..» – Не ходи,Не тронешь палача! —«О милый! что сказал ты? СловНе слышу я твоих.То этот страшный бой часов,То крики часовых!Зачем тут третий между нас?..»– Наивен твой вопрос. —«Пора! пробил урочный час!» —Тот «третий» произнес…

Княгиня вздрогнула – глядитИспуганно кругом,Ей ужас сердце леденит:Не все тут было сном!..

Луна плыла среди небесБез блеска, без лучей,Налево был угрюмый лес,Направо – Енисей.Темно! Навстречу ни души,Ямщик на козлах спал,Голодный волк в лесной глушиПронзительно стонал,Да ветер бился и ревел,Играя на реке,Да инородец где-то пелНа странном языке.Суровым пафосом звучалНеведомый языкИ пуще сердце надрывал,Как в бурю чайки крик…

Княгине холодно; в ту ночьМороз был нестерпим,Упали силы; ей невмочьБороться больше с ним.Рассудком ужас овладел,Что не доехать ей.Ямщик давно уже не пел,Не понукал коней,Передней тройки не слыхать.«Эй! жив ли ты, ямщик?Что ты замолк? не вздумай спать!»– Не бойтесь, я привык… —

Летят… Из мерзлого окнаНе видно ничего,Опасный гонит сон она,Но не прогнать его!Он волю женщины больнойМгновенно покорилИ, как волшебник, в край инойЕе переселил.Тот край – он ей уже знаком —Как прежде неги полн,И теплым солнечным лучомИ сладким пеньем волнЕе приветствовал, как друг…Куда ни поглядит:«Да, это юг! да, это юг!» —Все взору говорит…

Ни тучки в небе голубом,Долина вся в цветах,Все солнцем залито, на всем,Внизу и на горах,Печать могучей красоты,Ликует все вокруг;Ей солнце, море и цветыПоют: «Да, это юг!»В долине между цепью горИ морем голубымОна летит во весь опорС избранником своим.Дорога их – роскошный сад,С деревьев льется аромат,На каждом дереве горитРумяный, пышный плод;Сквозь ветви темные сквозитЛазурь небес и вод;По морю реют корабли,Мелькают паруса,А горы, видные вдали,Уходят в небеса.Как чудны краски их! За часРубины рдели там,Теперь заискрился топазПо белым их хребтам…Вот вьючный мул идет шажком,В бубенчиках, в цветах,За мулом – женщина с венком,С корзинкою в руках.Она кричит им: «Добрый путь!» —И, засмеявшись вдруг,Бросает быстро ей на грудьЦветок… да! это юг!

Страна античных, смуглых девИ вечных роз страна…Чу! мелодический напев,Чу! музыка слышна!..

«Да, это юг! да, это юг!(Поет ей добрый сон)Опять с тобой любимый друг,Опять свободен он!..»

Часть вторая