Всеволод Князев - Стихи. Посмертное издание Страница 6

«Я сегодня хочу быть, как прежде…»

Я сегодня хочу быть, как прежде,Вновь с тобой — лучезарной моей…Я в цветах, я в цветистой надежде…Год прошел, — ты прекрасней, нежней…

Я сегодня хочу, как когда-то,Белой тройкой нестись в белый снег,В белой тройке до зорь от закатаЦеловать запушенный твой мех!..

Гр. Т-ОЙ. «Вы прекрасней всех женщин, которых я видел в старинных рамах…»

Вы прекрасней всех женщин, которых я видел в старинных рамах,Прекрасней женщин Брюллова, которых с Вами кто-то осмелился равнять…Можно говорить о Вась отдельно и отдельно о других дамах…Ваша красота необъяснима, и ее никто не смеет объяснять!..Ее нельзя ни петь, ни играть на цитрах, по­тому что она необъяснима…Поставить Ваш портрет в храме, и пусть перед ним горит свеча, —Безмолвная, как безмолвна будет теперь наша пантомима —Арлекин, Коломбина… и я — Пьеро, плачущий у Вашего плеча!..

«Когда застынет в мраке Рига…»

Когда застынет в мраке Рига,К тебе я звездной прихожу…

Ты мне играешь танцы Грига,Я прелесть рук твоих слежу…

Когда ж потом огней узорыПомеркнут в уличном стекле, –

Я ухожу… И только шпорыМою печаль звенят во мгле…

«Припаду с поцелуями к вестнице…»

Припаду с поцелуями к вестницеМоей тихой радости вешней,—Я приду и застыну на лестницеУ далекой, звёздной, нездешней…

Я застыну, склонясь над перилами,Где касалась её перчатка…Над словами милыми, милымиБыть из белого мрамора — сладко…

«Мерцанье ламп по темным гобеленам…»

Мерцанье ламп по темным гобеленам,В лиловых кружевах узорная постель,И ты, прекрасная, вверявшая грусть стенам,Забывшая года и тление недель…Мы здесь вдвоем с тобой, печальная подруга…Погаснет этот свет – мы будем все вдвоем…Не можем мы уйти, и не уйдем из круга,В котором мы теперь и плачем и поем…Меня зовут – и ждут, и вьются кони,Тебя – манят в веселый хоровод…Пускай зовут!.. Нам не страшны погони…Целую твой похолодевший рот…

«Моим грехам прощения не будет…»

Моим грехам прощения не будет,Нет меры и конца грехам моим…И пусть душа все прошлое забудет, –С мечом, с мечом прекрасный серафим!..

Звонят к церквам… Иду, иду склониться,Вновь стать другим среди других огней…Пусть меч в руке!.. Быть может, и проститсяГовение о красоте твоей?..

В ПОДВАЛЕ

Певучесть скрипок… Шум стаканов…Невнятный говор… Блеск огней…И белый строй столов, дивановСреди лучей, среди теней…

И ты, прекрасная, ты рядом,Мгновенной верная любви,Мгновенным сладостным обрядам!..Но грезы сердца далеки!..

Твоей красою озаренным,Далекий друг, святыня дум, —Тобой я остаюсь плененнымПод эти скрипки, этот шум!..

Матери (По получении стихов Фета)

Благодарю за присланные книги…Милее роз и музыки они…При них пройдут докучливые дни —О, как влюбленности, как краткой встречи миги,

Но мне Гафиз и прелести сонетаНе заменят все ж дальности твоей…Жду, жду конца нас разделивших днейИ в упоении стихов небесных Фета…

ГАЗЭЛА. «Ветер весенний, развеять тебе ли желания жар?..»

Ветер весенний, развеять тебе лижелания жар?Сам ты певучий, подобный свирели, –желания жар.Алая роза, мгновенная встреча,без слов поцелуй.После – томление, дни и недели,желания жар.Милые руки в перчатках холодныхкоснулись моих.Слышу, ах, слышу и в скованном тележелания жар.О, как люблю я твои только губы,нежный мой друг,Ветер (что ветер?) с тобой и мятели –желания жар.

«Плененный прелестью певучей…»

Плененный прелестью певучейПоследней сладостной стрелы,Я говорю тебе: «О, мучай, —Мне и мучения светлы…»Я говорю тебе: «В разлукеТы будешь также близок мне.Тобой целованные рукиСожгу, захочешь, на огне…Захочешь, и уйду в пустыни,И буду петь и петь хвалы,И будет солнцем мне, святынейУкол божественной стрелы.

ГАЗЭЛА. «Стремишь, о солнце, ты свой бег к одной черте!..»

Стремишь, о солнце, ты свой бег к одной черте!Часы и дни, за веком век – к одной черте…Воспеть тебя иду с венком из белых роз,Любовью полн, – весной и в снег, – к одной черте…Пленен чуть видною чертой у милых глаз.Несу все песни роз и нег – к одной черте!..

«Вот наступил вечер… Я стою один на балконе…»

О.А.С.

Вот наступил вечер… Я стою один на балконе…Думаю всё только о Вас, о Вас…Ах, ужели это правда, что я целовал Ваши ладони,Что я на Вас смотрел долгий час?..

Записка?.. Нет… Нет, это не Вы писали!Правда, — ведь Вы далёкая, белая звезда?Вот я к Вам завтра приеду, — приеду и спрошу:«Вы ждали?»И что ж это будет, что будет, если я услышу: «да»!..

«Вы — милая, нежная Коломбина…»

Вы — милая, нежная Коломбина,Вся розовая в голубом.Портрет возле старого клавесинаБелой девушки с желтым цветком!

Нежно поцеловали, закрыв дверцу(А на шляпе желтое перо)…И разве не больно, не больно сердцуЗнать, что я только Пьеро, Пьеро?..

ГАЗЭЛА. «Стрелу пускаю в солнца круг… Пронзи его!..»

Стрелу пускаю в солнца круг… Пронзи его!За то, что светит миру мук, – пронзи его!..

Пусть все вокруг ослеплены, – я не хочу!Пусть знает, как мой лук упруг… Пронзи его!

Но сердце, – ах, опять, как встарь, – вновь влюблено…О, мой последний милый друг, – пронзи его!..

ПОДПИСЬ К ПОРТРЕТУ (Матери)

Если бы у меня были капиталы,Или хотя бы сейчас сорок копеек,Я бы тебе купил подарок малый —Чашку или желтых канареек.

Но у меня нету ничего на свете,Стихов моих никому не надо…Хочешь, я тебя нарисую, и на портретеНапишу: вот моя отрада?..

ГАЗЭЛА. «Правда, забавно: есть макароны…»

Правда, забавно – есть макароны и быть влюбленным, как Данте?Видеть жакеты и Пальмерстоны, и быть влюбленным, как Данте?Громко смеяться, казаться довольным, носить звенящие шпоры,Красные галифе и погоны – и быть влюбленным, как Данте?Слушать, как спорят о разных квартирах, как будто мне безразлично,Слушать про печи, про балконы, – и быть влюбленным, как Данте?Вовсе не странно, слыша Ваш голос, смотря на глаза и руки,Скрыть от других все слезы и стоны, – и быть влюбленным, как Данте!

«Я сегодня катался, веселый, по набережной Невы!..»

Я сегодня катался, веселый, по набережной Невы!А сердце, – ах, оно разрывалось от муки!..Знать, что рядом не Вы, не Вы,Знать, что другие целуют Ваши руки!

Потом… Я не помню… Играли «Лакмэ»,Кто-то смеялся, что я близок к смерти…«A mon poete et bien-aime» –В сотый раз перечитываю на милом конверте…

«Твои ручки и глазки в тревоге…»