Дмитрий Быков - Новые и новейшие письма счастья (сборник) Страница 6

Ваших нет

Февраль 2005. В подмосковном пансионате 27 февраля состоялся первый, строго засекреченный съезд новой молодежной организации «Наши». Инициативу ее создания приписывают главному пиарщику президентской администрации Владиславу Суркову.

О, новая радость детей, стариков и прочих насельников Раши! Ужасно мне хочется в «Наши», Сурков. Сурков, запиши меня в «Ваши»! Я знаю, ты вырос и в разум вошел в эпоху маразма и гнили, когда «Запишите меня в комсомол!» в четырнадцать лет говорили. Давно уже мне не четырнадцать лет (стареть неприлично поэту), и нет комсомола, и партии нет, а главное – радости нету! Теперь-то, я верю, ты сразу мне дашь и денег, и счастья, и смысла. Мне радости нет, потому что не ваш. А с вами мне будет некисло!

Ведь ваши теперь – побеждающий класс. Вы с каждой неделею краше. Ведь ваши купили «Юганскнефтегаз», и льготы оттяпали – ваши. Любимые наши! «Единство» ценя, ненаших погнали вы в шею. Похоже, что ваши имеют меня и все, что я лично имею. Хотите, я брошу стихи и статьи? Хотите, пинок мне навесьте, но только примите вот в эти, в «Свои», в идущие с нашими вместе! Хотите, я вызубрю ваш инструктаж и к черту пошлю своих Саш и Наташ, хотите, и сделаюсь тверд, как грильяж, и стоек, как шведская стенка, чтоб только сказал одобрительно «Наш!» любимец детей Якеменко.

Но, чтобы просить о приеме в ряды, не стоило пачкать бумагу. Сурков! Чтоб мои ты увидел труды, для вас сочинил я присягу. Чтоб вздрогнул при звуке ее маловер, чтоб скауты сжались кургузо, чтоб детям послышалась музыка сфер – «Хорст Вессель», допустим, «Рамштайн», например! Чтоб мог не стыдясь повторить пионер Советского, на фиг, Союза!

«Клянуся Перуном, четой, нечетой, клянусь Марракотовой бездной, клянуся бюджетника я нищетой, великой и малою Русью святой, клянусь диктатуры упругой пятой – резиновой, а не железной! Опричниной грозной, Потешным полком, петлею Ивана, Петра кулаком, пенькою и лесом, икрой, балыком, нефтянкой, Лубянкой, нетленкой – и всем, что успел я всосать с молоком, детсадовским, с вечною пенкой! Клянусь Кольцевою твоей, о Москва. Клянусь оборонкой, что вечно жива. Клянусь автоматом Калашникова, Гагарина горним полетом – клянусь, повторяя святые слова: “Считайте меня патриотом”.

Я буду страшнее, чем кузькина мать, и чище, чем сорок монашек. Я буду ненаших ногами пинать, где только увижу ненаших. Я буду любить доброту, простоту, я буду любить красоту, чистоту, ее защитить я за счастье почту, коль будет нуждаться в защите, – не всякую, братцы, конечно, а ту, которую вы разрешите. Я буду с хорошею книгой дружить, зимой закалять свое тело и нашему общему делу служить, не зная, что это за дело, я буду носить карабин, патронташ, хоть это не очень красиво, но чтобы с печатью и с надписью “Наш” была мне дарована ксива. За это я верою, правдой, добром, руками, ногами, пером, топором, погромом – коль будет вам нужен погром – служить обязуюся благу! Век воли не знать, разрази меня гром».

Вы примете эту присягу?

Приглашение

Март 2005. Президент посетил фронтовую разведчицу Антонину Ефремову, подарил ей «волгу», поцеловал у нее орден и принял в дар банку варенья. Есть предложение пойти дальше. Президента – в каждый дом! И жизнь будет искриться, как шампанское, хлещущее фонтаном из рога изобилия.

Я жажду, чтоб ко мне приехал Путин. Ведь боги у людей порой гостят? Хочу, чтобы со мною взял на грудь он по двести грамм. Ну, пусть по пятьдесят. Мы с Путиным не виделись доныне. Я до сих пор не знаю: он какой? Ведь в Серпухов он съездил к Антонине Ефремовой? А я ведь под рукой! Вошел бы, дружелюбен и нестрашен, в мой отчий дом в одном из тихих мест. Сказал бы, что подъезд давно не крашен (и тотчас бы покрасили подъезд). Сказал бы, что мои стихотворенья порой длинны, но в целом хороши. А я бы вынул баночку варенья и дал ему – бесплатно, от души. Или грибков – по августовской рани я сам собрал их, не жалея сил. Он дал бы их попробовать охране, а после, может, сам бы надкусил. И молвил бы: «Ну ладно, Дмитрий Львович, московский, с позволения, поэт. Конечно, ты тенденцию не ловишь и толку от тебя большого нет, не знаешь меры ты по части блуда, в крови твоей бесчинствует Сион – но бог с тобой, пиши себе покуда. Хотя в грибах ты более силен».

Как я расцвел бы от таких диковин! Я стал бы так возвышен и духовен, как после первой рюмки – алкаши! Вбежал бы в «Огонек»: «Ты слышал, Вдовин? Сам президент мне разрешил – пиши!» А Вдовин бы ко мне навстречу вышел и с мимикой безжалостной судьбы ответил так: «Да ладно, все я слышал. Писать – пиши, но только про грибы».

Еще предвижу я вопрос от Влада, который скажет эдак не без яда: «Все это не лояльность, а корысть!» – «Мне ничего от Путина не надо!» – отвечу и в лицо ему – хлобысть! Корысти нет. Мне, что ли, не с кем квасить? Варенья, что ль, другим не отнести ль? Я, что ли, не могу подъезд покрасить? Я просто не люблю гламурный стиль… Следите, гады, глаза не смыкайте – когда и в чем продался я ему? Пусть не на «волге», пусть на самокате приедет он – я все равно приму! Мне будет просто, так сказать, приятно. Мне даже говорить не надо с ним. Про Родину? С ней все уже понятно. Про смысл всего? Но он неизъясним. Я посмотрел бы с ним бы киноленту, попил бы с ним бульона от «Нестле»… Я чувствовать хочу, что президенту нужны мы все, и сам я в том числе. А то гляжу, как город мой, завьюжен, покорно погружается во тьму, и думаю, что здесь никто не нужен. Ни Путину, ни Грефу – никому. Зачем Отчизна мучится, рожает, выводит поколения на свет? Здесь ни к кому никто не приезжает. За кем-то – да. А чтоб к кому-то – нет.

Но пусть моя душа грустит и бредит под бременем бесплодного труда – я верю: он когда-нибудь приедет, не так уж это трудно, господа. Достаточно подумать головою – что для такого надо сделать мне? Разведчицею надо фронтовою сначала быть и выжить на войне. Потом среди российского пейзажа возделывать участок небольшой. Лет шестьдесят водительского стажа иметь нелишне будет за душой. С чиновником выдерживая сечу, поднять из праха памятник бойцам. Потом прорваться к Путину на встречу – и в тот же вечер он приедет сам! Живой как жизнь. Несбыточный как морок. С охраной из десятка верных лбов. Я верю, лет хотя бы через сорок иль пятьдесят…

Перелетные птицы

Март 2005. Самые богатые люди России – топ-менеджеры ведущих корпораций – слетали на полдня в Киев, чтобы встретиться с Виктором Ющенко. Вслед за ними по проторенной дорожке отправился и президент Российской Федерации.

Летит, летит на Украину крутой десант РСПП. Он поредел наполовину, поиздержался и т. п. Уже он несколько ощипан, утратил лоск Больших Котов – но, слава богу, не погиб он и к новым подвигам готов. Позвал их лидер ряболицый, отважный Ющенко-боец – он хочет новых инвестиций и вот получит наконец. В России стало много змиев, готовых слопать всех подряд, – и полетел в свободный Киев олигархический отряд.

Летят с осанкой гордых пэров, дабы зайти на круг второй, Бажаев, Костин, Алекперов, Рязанов, Дмитриев-герой, Кудимов, Юров, Дерипаска, Тахаутдинов, Баденков – солдаты старого запаса, герои ельцинских деньков! Летят, от радости растаяв, по зову нового божка А. Городецкий, Легостаев и Евтушенков (друг Лужка), Шевчук, Каданников, Макаров (куда судьба их занесла?!) и, в гордом блеске окуляров, Степаныч (в качестве посла).

А там, под небом бирюзовым, вблизи английского двора, стоят Гусинский с Березовским и говорят: «И нам пора!». И снова власть они получат (и даже прессу, что важней) и ненавязчиво окучат невинных киевских вождей и все ресурсы, коих мало: поля, рабсилу, уголь, сталь… Читатель ждет уж рифмы «сало» – держи, читатель, мне не жаль! Приятен киевским принцессам москаль, когда москаль богат! И станет вновь рулить процессом олигархический отряд.

Мы знаем множество примеров, когда владели всей средой Бажаев, Костин, Алекперов, Рязанов, Дмитриев седой, Кудимов, Юров, Дерипаска, Тахаутдинов, Баденков – хоть их делам вредна огласка, мы знаем этих пареньков! Под стоны местных разгильдяев опять набьют по два мешка А. Городецкий, Легостаев и Евтушенков (друг Лужка), Шевчук, Каданников, Макаров – ведь Украина их спасла! И, в гордом блеске окуляров, Степаныч (в качестве посла).

«Какой урок вождям кремлевским! Какой свободный, гордый труд!» – Гусинский скажут с Березовским и чемоданы соберут.

Когда ж иссякнет все, что было, и истощится в энный раз демократического пыла неисчерпаемый запас, как на Руси, когда предстала она в печальной наготе; когда не станет даже сала, а только рифмы, да и те… Когда – от злости, от испуга ль – народ начнет кричать «Ганьба», когда растащат сталь и уголь, курорты, фрукты и хлеба, когда от рыжих революций, которым долгий век не дан, оставят лишь огрызок куцый да слово гордое «Майдан», когда, на радость инородца, все либералы прогорят, – тогда на Родину вернется олигархический отряд.