Константин Бальмонт - В безбрежности Страница 6

Среди толпы, среди огней

Любовь росла и возрастала,

И скрипка, точно слившись с ней,

Дрожала, пела, и рыдала.

ТРУБАДУР

Мадонна, солнце между звезд, мадонн прекрасных

                                         украшенье,

Ты в сладость обращаешь скорбь, даешь и смерть

                                     и возрожденье.

Как саламандра, я горю в огне любви, но не сгораю,

Как лебедь, песню я пою, и после песни умираю.

Мадонна, цвет среди цветов, среди красавиц

                                        украшенье,

Тебе — мой вздох, тебе—мой стих, нежней, чем

                                  утра дуновенье,

Как феникс, я хочу сгореть, чтобы восстать

                                    преображенным,

И для мадонны умереть, и для мадонны жить

                                       влюбленным.

СЛОВА ЛЮБВИ

Слова любви всегда бессвязны,

Они дрожат, они алмазны,

Как в час предутренний — звезда,

Они журчат, как ключ в пустыне,

С начала мира и доныне,

И будут первыми всегда.

Всегда дробясь, повсюду цельны,

Как свет, как воздух, беспредельны,

Легки, как всплески в тростниках,

Как взмахи птицы опьяненной,

С другою птицею сплетенной

В летучем беге, в облаках.

«Смешались дни и ночи…»

Смешались дни и ночи,

Едва гляжу на свет,

Видений ищут очи,

Родных видений нет.

Все то, чему смеялась

Влюбленная душа,

К безвестному умчалось,

И плача, и спеша.

Поблекли маргаритки,

Склонив головки вниз,

И липкие улитки

На листьях собрались.

И если предо мною,

Над лоном сонных вод,

Бессмертною Луною

Блистает небосвод,—

Мне кажется, что это

Луна погибших дней,

И в ней не столько света,

Как скорби и теней.

И если ветер злится,

И если дождь идет,

Моя душа томится

И странно счастья ждет.

И плачут, плачут очи,

И Солнца больше нет,

Смешались дни и ночи,

Слились и тьма, и свет.

БЕАТРИЧЕ

СОНЕТ

Я полюбил тебя, лишь увидал впервые

Я помню, шел кругом ничтожный разговор,

Молчала только ты, и речи огневые,

Безмолвные слова мне посылал твой взор.

За днями гасли дни Уж год прошел с тех пор.

И снова шлет Весна лучи свои живые,

Цветы одели вновь причудливый убор

А я? Я все люблю, как прежде, как впервые.

И ты по-прежнему безмолвна и грустна,

Лишь взор твой искрится и говорит порою.

Не так ли иногда владычица-Луна

Свой лучезарный лик скрывает за горою,—

Но и за гранью скал, склонив свое чело,

Из тесной темноты она горит светло.

«Отчего нас всегда опьяняет Луна?..»

Отчего нас всегда опьяняет Луна?

Оттого, что она холодна и бледна.

Слишком много сиянья нам Солнце дает,

И никто ему песни такой не споет,

Что к Луне, при Луне, между темных ветвей,

Ароматною ночью поет соловей

Отчего между женщин нам дороги те,

Что бесстрастны в победной своей красоте?

Оттого, что в волшебной холодности их

Больше скрытых восторгов и ласк огневых,

Чем в сиянии щедрой покорной мечты,

Чем в объятьях доступной для нас красоты.

ЧЕРНОГЛАЗАЯ ЛАНЬ

Печальные глаза, изогнутые брови,

Какая властная в вас дышит красота!

Усмешкой горькою искажены уста.

Зачем? Так глубоко волнуешь ты и манишь,—

И страшной близости со мной достигнув,— вдруг

Ты изменяешься И вновь темно вокруг.

Ты вновь чужая мне Зачем?

                           Я умираю.

Что значит этот смех? Что значит этот взгляд?

Глядят так ангелы? Так духи тьмы глядят?

Черноглазая лань, ты глядишь на меня,

И во взоре твоем больше тьмы, чем огня.

Не гляди. Погляди. От любви я умру.

Я люблю этих глаз роковую игру.

Что мне жизнь! Все забыл, все утратил любя.

Не пойму я тебя. Но люблю я тебя.

Ты ничья Никому этих глаз не понять.

Подожди! Подожди! Дай хоть взглядом обнять!

«Я боюсь, что любовью кипучей…»

    Я боюсь, что любовью кипучей

    Я, быть может, тебя оскорбил.

Милый друг, это чувство нахлынуло тучей,

Я бороться не мог, я тебя полюбил.

    О, прости! Точно сказкой певучей,

    Точно сном зачарован я был.

    Я уйду, и умрут укоризны,

    И ты будешь одна, холодна.

Только скорбной мольбой замолкающей тризны

Донесется к тебе песнопений волна.

    Точно песни забытой отчизны,

    Точно вздох отлетевшего сна.

НОЧНЫЕ ЦВЕТЫ

В воздухе нежном прозрачного мая

Дышит влюбленность живой теплоты:

В легких объятьях друг друга сжимая,

Дышат и шепчут ночные цветы.

Тени какие-то смутно блуждают,

Звуки невнятные где-то звенят,

В воздухе тают, и вновь возрастают,

Льется с цветов упоительный яд.

То не жасмин, не фиалки, не розы,

То нс застенчивых ландышей цвет,

То нс душистый восторг туберозы,—

Этим растеньям названия нет.

Только влюбленным дано их увидеть,

С ними душою весь мир позабыть,

Тем, что не могут друг друга обидеть,

Тем, что умеют ласкать и любить.

Знай же, о, счастье, любовь золотая,

Если тебя я забыться молю,

Это—дыханье прозрачного Мая,

Это—тебя я всем сердцем люблю.

Если виденья в душе пролетают,

Если ты жаждешь и ждешь Красоты, -

Это вблизи где-нибудь расцветают,

Где-нибудь дышат — ночные цветы.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Легкий ветер присмирел,

Вечер бледный догорел,

С неба звездные огни

Говорят тебе: «Усни!»

Не страшись перед Судьбой,

Я как няня здесь с тобой

Я, как няня здесь пою:

«Баю-баюшки-баю».

Тот, кто знает скорби гнет,

Темной ночью отдохнет,

Все, что дышит на Земле,

Сладко спит в полночной мгле,

Дремлют птички и цветы,

Отдохни, усни и ты,

Я всю ночь здесь пропою:

«Баю-баюшки-баю».

«Засветилася лампада…»

Засветилася лампада

Пред иконою святой.

Мир далекий, мир-громада,

Отлетел, как сон пустой.

Мы в тиши уединенной.

Час, когда колокола

Будят воздух полусонный,

Час, когда прозрачна мгла.

Ласка этой мглы вечерней

Убаюкивает взгляд,

И уколы жгучих терний

Сердце больше не язвят.

Помолись в тиши безмолвной

Пред иконою святой,

Чтобы мир, страданьем полный,

Вспыхнул новою мечтой.

Помолись со мной, родная,

Чтобы жизнь светлей прошла,

Чтобы нас стезя земная

Вместе к гробу привела.

Над пучиной неизвестной

Пусть мы склонимся вдвоем,

Пусть чудесный гимн небесный

Вместе Богу мы споем.

ЛУННЫЙ ЛУЧ

Я лунный луч, я друг влюбленных.

    Сменив вечернюю зарю,

    Я ночью ласково горю,

Для всех, безумьем озаренных,

Полуживых, неутоленных;

Для всех тоскующих, влюбленных,

    Я светом сказочным горю,

И о восторгах полусонных

       Невнятной речью говорю.

Мой свет скользит, мой свет змеится,

    Но я тебе не изменю,

    Когда отдашься ты огню,

Тому огню, что не дымится,

Что в тесной комнате томится,

И все сильней гореть стремится —

    Наперекор немому дню.

Тебе, в чьем сердце страсть томится;

    Я никогда не изменю.

«Пред рассветом дремлют воды…»

Пред рассветом дремлют воды,

Дремлет сумрак молчаливый,

Лик застенчивой Природы

Дышит ласкою стыдливой.

    Но постой—вдали зажгутся,

    Вспыхнут полосы огня,

    Воды шумно разольются,

    И сверкая, и звеня.

Так. и ты молчишь бесстрастно,

Нет в душе твоей порыва,

Ты застенчиво-прекрасна,

Ты чарующе-стыдлива.

    Но настанет пробужденье,

    Новым чувством вспыхнет взгляд,

    «Возрожденье! Возрожденье!»