Давид Бурлюк - Четыре птицы Страница 6

ΜΕΜΕΠΤΟ

(В. Маяковскому во славу)

Павлиньим хвостомВеерно день разметнулсяИз запахов роз — карнавал.И ползучих растений.Американским хлыстомПолковника Годовса гений —Через Панамский каналДва разлученные братаДва океана — пирата,Океанские подали рукиВо славу культуры.А вот завтра девочкаВ платье из тканей живописи Лентулова,Из Песен Давида Бурлюка,Из радуг Вити Хлебникова.Из мяса Маяковского,Из браслетного Георгия ЗолотухинаПод ало-аркой А.Пластикой жестов пророческихМиру откроет судьбуАстральных слиянийИ не станет —ΜΕΜΕΠΤΟЖивых или мертвых.Все Души Единые, в танцеАргентинского Танго,Найдут друг потерявшего друга.И будет так —Вечность материнской грудьюНакормит всех молоком Радия,Солнце обвяжет каждогоОпояской энергии.Девушки побегут аэропланамиКататься на облаках,Юноши влезут на радугуСтарине сядут на поляныИ будут петь измайныеПоэмы Василия Каменского.Это будет Первый День Начала.А сегодня —Мир на пороге Чуда Земли.Сегодня слышится одна Истина—Начинается — ΜΕΜΕΠΤΟ.

Поэмия о соловье

(Георгию Золотухину — во имя его яркое)

Соловей в долине дальнейРасцветает даль небес.Трель расстрелится игральнейЕсли строен гибкий лес.  Цивь-цинь-вью —  Цивь-цинь-вью —  Чок-й-чок

Перезвучально зовет: Ю.Наклонилась утром венчально.Близко слышен полет Ю.Я и пою:  Стоит на крылечке  И ждет. Люблю.

Песневей соловей.На качелях ветвейЛей струистую песню поэту.Звонче лей, соловей.В наковальне своейРассыпай искры истому лету.  Цивь-цинь-ций —  Цивь-цинь-ций —  Чтрррь-юй. Ю.

Я отчаянный рыжий поэтНад долинами-зыбкамиВстречаю рассветУлыбкамиДля.Пускай для — не все ли равно.Ветер. Трава.В шкуре медвежьей мне тепло.Спокойно.

Слушай душу разливную, звонкую,Мастер я —Песнебоец —Из слов звон кую:Солнцень лью соловьюВ зазвучальный ответ.Нити струнные вью.Для поэта — поэт.

Сердце — ясное, росное,Звучное, сочное.Сердце — серны изгибные вздроги.Сердце — море молочное. Лейся.Сердце голубя —Сердце мое. Бейся.

Звенит вода хрустальная,Журчальная вода.Моя-ли жизнь устальная,Устанет мчать года.Я жду чудес венчающих,Я счастье стерегу.Сижу в ветвях качающихНа звонком берегу.  Цивь-цью-чок.  Чтрррь-йю. Ю

Ведь есть где-то дверцаПойду отворю.Жаркое сердце.Отражает зарю.  Плль-плю-ций.  Ций-тюрьлью.Солнцень вью.Утрень вью.Ярцень вью.Любишь ты.Я люблю. Ю.  Ций-йю-чок.  Чок-й-чок..

В шелестинных грустинахЗовы песни звончейВ перепевных тростинахЧурлюжурлит журчей.  Чурлю-журль.  Чурлю-журль.

В солнцескат костерНе горит — не потухДля невест и сестер —Чу. Свирелит пастух.  Тру-ту-ру.  Тру-ру-у.  Ту-ту-ту.  Туру-тру-у.

Вот еще один кругПроницательный звучно.Созерцательный другНеразлучно.  Туру-тру-у.И расстрельная трель.  Ций-вью-й-чок.  Чтрррь-йю, Ю.И моя небовая свирель.  Лучистая  Чистая  Истая  Стая.

Певучий пастух.Соловей-Солнцелей —Песневестный поэт.И еще из деревни перекликный петух.Рыбаки.Чудаки.Песнепьяницы.Дети на кочке.Играют.Катают шар земной.Поют:  Эль-лле-ле.  Аль-ллю-лю.  Иль-лли-ли.

Ясный пастух одинокому солнцуНад вселенной глубинамиРасточает-звучально любовьКак и мы над долинами,  Туру-ту-ту.  Туру-тамрай.Эй. соловей, полюби пастухаПозови его трелью расстрельной.Я — поэт, для живого стиха.Опьяню тебя песней свирельной.  Хха-рра-мам —  Иди к нам.

В чем судьба — чья.Голубель сквозь ветвины.Молчаль.Все сошлись у журчья,У на горке рябины.Закачает качаль.Расцветится страна,Если песня стройна,Если струима струнаИ разливна звенчальИ чеканны дробины.

Вот смотри:На полянахБосоногая девушкаСобирает святуюТраву Богородицы.В наклонениях стана,В изгибности рук —Будто песня.И молитву поет она:  Бла-го-сло-ви

Давайте подумаем:Если в сердце любовь затаю,Разве песня не вырвется.Все — для песни. Для песни кую.Мы — поэты. Мы — знаем.Пой соловей. Пой пастух. Я пою Ю.

Виктор Хлебников

Лучизм. Число 1-е

Черный царь плясал перед народомИ жрецы ударили в там-там.И черные жены смеялись смелейИ губы у них отягчал пэлелэ!.И с нескромным самоварчикомИ с крылышком дитя.Оно, о солнце-старче, кум,Нас ранило шутя.Лишь только свет пронесся семь,Семь раз от солнца до земли,Холодной стала взором темь,И взоры Реквием прочли,Черный царь плясал перед народомИ жрецы ударили в там-там.

В лесу. Словарь цветов

На эти златистые пижмыРосистые волосы выжми.Воскликнет насмешливо — Только?Серьгою воздушная ольха.Калужниц больше черный холод,Иди, позвал тебя Рогволод.Коснется калужницы дремя,И станет безоблачным время.Ведь мною засушено дремяНа память о старых богах.Тогда серебристое племяБродило на этих лугах.Подъемля медовые хоботы,Ждут ножку богинины чеботы.И белые ель и березы,И смотрят на небо дерезы.В траве притаилась дурника,И знахаря ждет молодика.Чтоб злаком лугов молодиться,Пришла на заре молодица.Род конского черепа кость,К нему наклоняется жость.Любите носить все те имена,Что могут онежиться в Лялю.Деревня сюда созвана,В телеге везет свою кралю.Лялю на лебедеЕсли заметите,Лучший на небе деньКралей отметите.И крикнет и цокнет весенняя кровь:Ляля на лебеде — Ляля любовь.Что юноши властной толпоюВезут на пути к водопоюКралю своего селаОна на цветах весела.Желтые мрачны снопыПраздничной возле толпы.И ежели пивни захлопалиИ песни вечерней любви,Наверное, стройные тополиСмотрят на праздник в пыли.Под именем новым Олеги,Вышаты, Добрыни и ГлебыВезут конец дышла телеги,Колосьями спрятанной в хлебы, —Своей голубой королевы.Но и в цветы запрятав низ рук,Та, смугла, встает, как призрак.«Ты священна, Смуглороссья», —Ей поют цветов колосья.И пахло кругом мухомором и дремой,И пролит был запах смертельных черемух.Эй! Не будь сурова, не будь сурова,Но будь проста, как вся дуброва.

Лучизм 3

Усадьба ночью. Чингисхан!Шумите, синие березы.Заря ночная, Заратустра!А небо синее, Моцарт!И, сумрак облака, будь Гойя!Ты ночью, облако, Роопс!Но смерч улыбок пролетел лишь,Когтями криков хохоча,Тогда я видел палачаИ озирал ночную смел тишь.И вас я вызвал смелоликих,Вернул утопленниц из рек.Их незабудка громче крикаНочному парусу изрек.Еще плеснула сутки ось,Идет вечерняя громада.Мне снилась девушка лососьВ волнах ночного водопада.Пусть сосны бурей омамаеныИ тучи движутся Батыя,Идут слова — молчаний Каины, —И эти падают святые.И тяжкой походкой на каменный балС дружиною шел голубой Газдрубал.

«В холопий город парус тянет…»