Иннокентий Анненский - Стихотворения, не вошедшие в авторские сборники Страница 6

ТОСКА МИРАЖА

Погасла последняя краска,Как шепот в полночной мольбе…Что надо, безумная сказка,От этого сердца тебе?

Мои ли без счета и мерыПо снегу не тяжки концы?Мне ль дали пустые не серы?Не тускло звенят бубенцы?

Но ты-то зачем так глубокоДвоишься, о сердце мое?Я знаю — она далеко,И чувствую близость ее.

Уж вот они, снежные дымы,-С них глаз я свести не могу:Сейчас разминуться должны мыНа белом, но мертвом снегу.

Сейчас кто-то сани нам сцепитИ снова расцепит без слов.На миг, но томительный лепетСольется для нас бубенцов…

................................

Он слился… Но больше друг другаМы в тусклую ночь не найдем…В тоске безысходного кругаВлачусь я постылым путем…

................................ 

Погасла последняя краска,Как шепот в полночной мольбе…Что надо, безумная сказка,От этого сердца тебе?

Л. И. МИКУЛИЧ

Там на портретах строги лица,И тонок там туман седой,Великолепье небылицыТам нежно веет резедой.Там нимфа с таицкой водой,Водой, которой не разлиться,Там стала лебедем ФелицаИ бронзой Пушкин молодой.

Там воды зыблются светло,И гордо царствуют березы,Там были розы, были розы,Пускай в поток их унесло.

Там все, что навсегда ушло,Чтоб навевать сиреням грезы.....................................

Скажите: «Царское Село», — И улыбнемся мы сквозь слезы.

«Я думал, что сердце из камня…»

Я думал, что сердце из камня,Что пусто оно и мертво:Пусть в сердце огонь языкамиПоходит — ему ничего.

И точно: мне было не больно,А больно, так разве чуть-чуть,И все-таки лучше довольно,Задуй, пока можно задуть…

На сердце темно, как в могиле,Я знал, что пожар я уйму…Ну вот… и огонь потушили,А я умираю в дыму.

В ЗАЦВЕТАЮЩИХ СИРЕНЯХ

Покуда душный день томится, догорая,Не отрывая глаз от розового края…Побудь со мной грустна, побудь со мной одна:Я не допил еще тоски твоей до дна…Мне надо струн твоих: они дрожат печальнейИ слаще, чем листы на той березе дальней…Чего боишься ты? Я призрак, я ничей…О, не вноси ко мне пылающих свечей…Я знаю: бабочки дрожащими крыламиНе в силах потушить мучительное пламя,И знаю, кем огонь тот траурный раздут,С которого они сожженные падут…Мне страшно, что с огнем не спят воспоминанья,И мертвых бабочек мне страшно трепетанье.

МИНУТА

Узорние ткани так зыбки,Горячая пыль так бела,-Не надо ни слов, ни улыбки:Останься такой, как была;

Останься неясной, тоскливой,Осеннего утра бледнейПод этой поникшею ивой,На сетчатом фоне теней…

Минута — и ветер, метнувшись,В узорах развеет листы,Минута — и сердце, проснувшись,Увидит, что это — не ты…

Побудь же без слов, без улыбки,Побудь точно призрак, покаУзорные тени так зыбкиИ белая пыль так чутка…

АМЕТИСТЫ

Глаза забыли синеву,Им солнца пыль не золотиста,Но весь одним я сном живу,Что между граней аметиста.

Затем, что там пьяней весныИ беспокойней, чем идея,Огни лиловые должныПереливаться, холодея.

И сердцу, где лишь стыд да страх,Нет грезы ласково обманней,Чем стать кристаллом при свечахВ лиловом холоде мерцаний.

«Только мыслей и слов…»

Только мыслей и словПостигая красу, —Жить в сосновом лесуМежду красных стволов.

Быть как он, быть как все:И любить, и сгорать…Жить, но в чуткой красе,Где листам умирать.

ОСЕННЯЯ ЭМАЛЬ

Сад туманен. Сад мой донятБелым холодом низин.Равнодушно он уронитСвой венец из георгин.

Сад погиб…     А что мне в этом.Если в полдень глянешь тыХоть эмалевым приветомСквозь последние листы?..

СВЕРКАНИЕ

  Если любишь — гори!  Забываешь — забудь!Заметает снегами мой путь.  Буду день до зари  Меж волнистых полян  От сверканий сегодня я пьян.

  Сколько есть их по льдам  Там стеклинок — я дам,Каждой дам я себя опьянить…  Лишь не смолкла бы медь,  Только ей онеметь,  Только меди нельзя не звонить.

  Потому что порыв  Там рождает призыв,Потому что порыв — это ты…  Потому что один  Этих мертвых долин  Я боюсь белоснежной мечты.

У СВ. СТЕФАНА

Обряд похоронный там шел,Там свечи пылали и плыли,И крался дыханьем фенолВ дыханья левкоев и лилий.

По «первому классу бюро»Там были и фраки, и платья,Там было само сереброС патентом — на новом распятье.

Но крепа, и пальм, и кадилЯ портил, должно быть, декорум,И агент бюро подходилВ калошах ко мне и с укором.

заключение

Все это похоже на ложь —Так тусклы слова гробовые.

...............................

Но смотрят загибы калошС тех пор на меня как живые.

ПОСЛЕДНИЕ СИРЕНИ

Заглох и замер сад. На сердце все мутнейОт живости обид и горечи ошибок…А ты что сберегла от голубых огней,И золотистых кос, и розовых улыбок?

Под своды душные за тенью входит тень,И неизбежней все толпа их нарастает…Чу… ветер прошумел — и белая сиреньНад головой твоей, качаясь, облетает.

............................................... 

Пусть завтра не сойду я с тинистого дна,Дождя осеннего тоскливей и туманней,Сегодня грудь моя желания полна,Как туча, полная и грома, и сверканий.

Но малодушием не заслоняй порыв,И в этот странный час сольешься ты с поэтом;Глубины жаркие словам его открыв,Ты миру явишь их пророческим рассветом.

СУМРАЧНЫЕ СЛОВА

За ветхой сторою мы рано затаились,И полночь нас мечтой немножко подразнила,Но утру мы глазами повинились,   И утро хмурое простило…

А небо дымное так низко нависало,Все мельче сеял дождь, но глуше и туманней,И чья-то бледная рука уже писала   Святую ложь воспоминаний.

Все, все с собой возьмем. Гляди, как стали четкиИ путь меж елями, бегущий и тоскливый,И глянцевитый верх манящей нас пролетки,   И финн измокший, терпеливый.

Но ты, о жаркий луч! Ты опоздал. ОшибкойТы заглянул сюда — иным златися людям!Лишь сумрачным словам отныне мы улыбкой   Одною улыбаться будем!

СТАРЫЕ ЭСТОНКИ

Из стихов кошмарной совести

Если ночи тюремны и глухи,Если сны паутинны и тонки,Так и знай, что уж близко старухи,Из-под Ревеля близко эстонки.

Вот вошли — приседают так строго,Не уйти мне от долгого плена,Их одежда темна и убога,И в котомке у каждой полено.

Знаю, завтра от тягостной жутиБуду сам на себя непохожим…Сколько раз я просил их: «Забудьте…»И читал их немое: «Не можем».

Как земля, эти лица не скажут,Что в сердцах похоронено веры…Не глядят на меня — только вяжутСвой чулок бесконечный и серый.

Но учтивы — столпились в сторонке…Да не бойся: присядь на кровати…Только тут не ошибка ль, эстонки?Есть куда же меня виноватей.

Но пришли, так давайте калякать,Не часы ж, не умеем мы тикать.Может быть, вы хотели б поплакать?Так тихонько, неслышно… похныкать?

Иль от ветру глаза ваши пухлы,Точки почки берез на могилах…Вы молчите, печальные куклы,Сыновей ваших… я ж не казнил их…

Я, напротив, я очень жалел их,Прочитав в сердобольных газетах,Про себя я молился за смелых,И священник был в ярких глазетах.

Затрясли головами эстонки.«Ты жалел их… На что ж твоя жалость,Если пальцы руки твоей тонкиИ ни разу она не сжималась?

Спите крепко, палач с палачихой!Улыбайтесь друг другу любовней!Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,В целом мире тебя нет виновней!

Добродетель… Твою добродетельМы ослепли вязавши, а вяжем…Погоди — вот накопится петель,Так словечко придумаем, скажем…»

.....................................

Сон всегда отпускался мне скупо,И мои паутины так тонки…Но как это печально… и глупо…Неотвязные эти чухонки…

«Но для меня свершился выдел…»