Николай Некрасов - Полное собрание стихотворений. Том 2 Страница 60

Припомни, как ты пеший прилетел -

"Я не могу в гимназии остаться:

И там посекли"; я еще побил

И приказал обратно отправляться,

Да сам пешком туда же поспешил.

Насилу всё уладил, награжденье

Единое имея впереди,

Что в высшее ты вступишь заведенье

В столичном граде. Бог тебя суди!

Копя гроши в последнюю годину,

Я в путь тебя отправил наконец.

Но паки ты поверг меня в кручину -

Не выдержал экзамену, подлец!

<< Триумвиратов >>

Не я один. Вот тоже сын Тузова,

Сын нашего повытчика – Харчин

И многие.

<< Григорий >>

Не ты один? Ни слова!

Что выдумал еще – не он один!

Тузову всё простительно: богаты

Соседи наши; возвратился вспять -

И рад отец, и мать, и сестры рады,

И наши же поля начнет топтать

С отцовской стаей ветреный невежда.

Но ты, но ты… сын нищего дьячка,

Семьи своей единая надежда,

С тобой теперь разделка коротка!

Замахивается.

Что пялишься? Я выместить намерен

Отцовскую печаль свою

Немедленно… а завтра, будь уверен,

Я абие тебя побью!

<< Триумвиратов >>

Отец! отец! оставь угрозы,

Напрасно сына не брани.

Я плачу, видишь эти слезы -

Уже не первые они.

Ребенком ветреным, с косичкой,

Когда еще, и глуп и мал,

Я гнался за невинной птичкой

И с грядок репу воровал,-

Уже тогда твой взор суровый

За мной заботливо следил:

Ты бил дубинкою сосновой,

Лапшой березовой кормил!

А в бурсе… Там, от боли воя,

К сеченью приводим был вновь

По суткам на горохе стоя,

Простаивал колени в кровь.

Ох! памятна мне эта бурса -

Вовек не позабыть о ней,

Но гимназического курса

Воспоминания свежей.

Что сделать розгой или палкой

Возможно – сделано давно.

В душе я трус какой-то жалкой:

Мне честь, бесчестье – всё равно;

Что б предо мною ни творили -

Смотрю с безмыслием глупца:

Вот правого приговорили,

Вот оправдали подлеца,

Молчу – полнейшая безгласность!

Как будто нет во мне души!

Над всем господствует опасность

Хватить березовой лапши.

Ну, словом, розочной науки

Я всю исчерпал благодать.

Зачем же старческие руки

Тебе напрасно утруждать?

<< Григорий >>

А всё побью. Но изложи сначала

Причину – почему не принят?

<< Триумвиратов >>

Наступил

Век строгости какой-то небывалой…

Да вот Харчин: уж как прилежен был!

Он до того зазубривался часто,

Что отливали мы его водой.

И что ж? увы!… Ну, уж пускай бы нас-то:

Нет, и его… пешком пошел домой…

Бедняжка! как он трусил! как боялся!

Отец сердит и беден. Что-то с ним?

Я к Харчину душевно привязался:

Всегда задумчив, болен, нелюдим,

Боюсь, что он не выдержит печали.

<< Калистратка >>

за сценой

Вот батюшка… ах, братец!.. ты…

<< Триумвиратов >>

Харчин!

Откуда ты?

<< Калистратка >>

Да вот они искали:

Я встретил и привел…

Ласкается к брату.

<< Харчин >>

Один теперь, один

На целом свете! Батька рассердился

И выгнал!

<< Григорий >>

Благородный господин!

Кто ты такой? Откуда появился?

<< Харчин >>

Кто я? злосчастный Константин Харчин!

В последний раз узрев родную землю,

Готовлюсь к смерти я…

Да вот вам вся история мол,

Когда вы знать ее хотите.

<< Григорий >>

Внемлю.

<< Харчин >>

"Не спорю – дело честное

Карать и обличать,

Но нужно знанье местное -

Вот мне так грех не брать!

Как черствым хлебом давится

Голодная семья,

Так бескорыстьем славиться

Позор – вот мысль моя!"

Такие рассуждения

Отец мой развивал

И кожу без зазрения

С живых и мертвых драл.

Он за дельца удалого

В уезде нашем слыл,

Но был чинишка малого

И очень бедно жил.

"Эх! доля неоплатная,

Ты долюшка моя!" -

Певал он: необъятная

Гнела его семья.

По счастию, отличная

Жена, детей штук пять,

Да теща параличная,

Да взбалмошная мать,

Да брат с ногой оторванной

Под Данцигом, да дед,

Прожорливый, оборванный,

Ста двадцати трех лет!

Такая уж живучая

Порода их была.

В отце судьба могучая

Кормильца им дала.

И он свершал призвание -

Безропотно кормил

И даже их ворчание

И злость переносил!

Крутенько приходилося:

Случалось – хлеба нет,

Семья вся притаилася,

Разбунтовался дед!

"Всех накормлю, родимые!" -

Промолвит – и уйдет

И вдруг непостижимые

Пути изобретет:

Глядишь, деньга явилася!

Утих задорный дед,

Семья одушевилася…

Так жил он сорок лет;

Не изменял обычая,

Кормил и холил нас,

Лишь в год до безъязычия

Пьян напивался раз.

Тут только маску чинную

Снимал он наконец:

Прибьет жену невинную,

Облает нас отец!

Рассказ враля досадного

О Данциге прервет

И мучит деда жадного -

Обедать не дает.

Помощником родителя

Лет с девяти я был:

У каждого просителя

Особо я просил

И матушке грошовые

Доходы отдавал…

Да, смолоду суровые

Картины я видал!

К чему о них рассказывать?

Но должен я сказать,

Что темных дел показывать,

В них сына посвящать -

Ни малого желания

Родитель не питал.

"Тебе тут не компания -

Иди!" – он замечал,

Когда к нему стекалися

Сутяги и дельцы.

Но от меня старалися

Напрасно скрыть концы:

Во все их тайны грязные

Чутьем я проникал…

В проделки безобразные

Как сам я не попал,

Не сделался воришкою -

То знает только мать,

Почти еще мальчишкою

Я начал понимать

Всё, что в семье творилося…

Желанье ей помочь

В душе моей родилося -

Я начал день и ночь

Учиться, чтоб отправиться

Весною далеко…

"Разбогатеть, прославиться

Там, дитятко, легко!"-

С какой-то верой пламенной

Мне говорила мать,

Отец до Белокаменной

Решился провожать.

Пришла в смятенье чудное

Вся бедная семья,

И вдруг признанье трудное

Свершила мать моя:

"Возьмите вот, касатики,

Скопила два рубля!

Смотри из математики

Не получи нуля!"

Описывать не для чего,

Как мы без денег шли,

Способности подьячего

Отцу тут помогли:

В одном селе прикинулся

Лазутчиком – ему,

Чтоб только дальше двинулся,

Грошей собрали тьму.

У Иверской свидетелем

Он руку приложил,

Что кто-то благодетелем

Своим засечен был.

Была еще история,

Но вспоминать зачем?-

И со стыда и с горя я

Сгорел тогда совсем…

Один, в погоду скверную

В столицу я вступил

И горечь непомерную

В ней бедности испил…

Питаясь чуть не жестию,

Я часто ощущал

Такую индижестию,

Что умереть желал.

А тут ходьба далекая…

Я по ночам зубрил;

Каморка невысокая,

Я в ней курил, курил!

Лежали книги кучею

Одни передо мной,

Да дым носился тучею

Над тусклою свечой.

Способности усталые

Я утром освежал:

Без чаю с Охты Малыя

На Остров пробегал;

Как пеший-то по-конному

Верст восемь продерешь,

Так обаянью сонному

С трудом не подпадешь!

Тут голова беспутная

Начнет ходить кругом,

В ней безразличность мутная

И тупость и содом!

Для экстренной оказии

Уж съехались туда

Учителя гимназии…

… Запнулся – и беда!

Стоишь вороной жалкою,

А в голове стучит,

Как будто сзади скалкою

В затылок кто тузит!

В глазах снуют видения,

В ушах: лю-ли! лю-ли!

И нет тебе спасения -

Нули! Нули! Нули!..

За строгость не получите

Профессорский диплом,

Лишь бедняков отучите

За сотни верст пешком

Идти толпой голодною

На берега Невы

С надеждой благородною

К развитью головы…

Придешь домой – от сродников

Лежит уж письмецо:

"Моли, сынок, угодников,

Учись, забудь винцо!"

Эх! что вы, мои милые!

Какое тут питье!

Измаял больно силы я -

Вот горюшко мое!