Николай Ильин - Океан. Выпуск одиннадцатый Страница 65

От адского грохота стотридцаток, частого тявканья автоматов, дробного, раскатистого лая «эрликонов» глохли артиллерийские расчеты. Натужно выли элеваторы, едва поспевая подавать из артпогребов снаряды комендорам. Площадки вокруг установленных на надстройках автоматов были завалены стреляными гильзами. Стволы орудий раскалены до такой степени, что наброшенная на них мокрая ветошь сразу начинала дымиться. Черный дым от взрывающихся снарядов, сплошные огненные пунктиры трассирующих автоматных очередей, белые облака шрапнели заволокли небо. Не ожидавшие встретить столь смертоносный заградительный огонь двухмоторные громады «Хейнкель-111» сбрасывали торпеды, не долетев даже до концевых кораблей, и отворачивали в море. То один, то другой торпедоносец падал и тотчас же исчезал в воде рядом с транспортами.

Одна из сброшенных торпед попала в американский транспорт «Кентукки». Он находился всего в пятнадцати милях от мыса Канин Нос и имел ход, но команда транспорта немедленно покинула свое судно, а английский фрегат стал расстреливать его артиллерийским огнем. И все-таки «Кентукки» не хотел тонуть. Тогда фрегату помог довершить это черное дело фашистский бомбардировщик, сбросивший на «Кентукки» парочку бомб.

Тремя днями раньше в подземном оперативном разведывательном центре на тихой невзрачной улочке Уайтхолла, где с давних пор располагалось английское адмиралтейство, над огромным квадратным столом склонился лысеющий молодой человек в толстых роговых очках. До войны быстро делающий карьеру финансист, а сейчас начальник разведки крупных немецких военных кораблей, майор административной службы Даунинг считался у начальства и сослуживцев большим умницей, но человеком желчным и недоверчивым. Перед ним на столе лежало донесение командира английской подводной лодки «Тайгрис», которая встретила «карманный» линкор «Адмирал Шеер», тяжелые крейсеры «Кельн» и «Хиппер». Они шли из Нарвика в Альтен-фиорд. Оттуда было удобнее и ближе атаковать конвой. «Тайгрис» выстрелила двумя торпедами, но промахнулась.

— Хорошо, что обнаружила. И за то спасибо, — пробормотал Даунинг, берясь за второе донесение.

Агент, сведения которого были всегда безупречны, сообщал, что прибывшие в Альтен-фиорд крупные немецкие корабли в течение всей ночи находились в немедленной готовности к выходу в море. Однако затем готовность была отменена и выход отставлен. Некоторым корабельным офицерам был даже разрешен съезд на берег.

Даунинг был убежден, что причиной отмены выхода крупных кораблей противника на перехват конвоя, как это уже бывало не раз, послужил страх Гитлера перед риском потерять корабли и вследствие этого ослабить оборону Северной Норвегии.

По этим же соображениям оставался в Нарвике и линкор «Тирпиц». Дважды в сутки авиаразведка доносила в Лондон: «Мистер Пиквик сажает цветы в своем саду», что означало: «Тирпиц» на месте».

Оперативное прикрытие конвоя «PQ-18» под командованием заместителя командующего флотом метрополии вице-адмирала Фрезера в составе линкоров «Энсон», «Дьюк оф Йорк», крейсера «Ямайка» и пяти эсминцев, по мнению Даунинга, можно было снимать и перенаправлять для решения других задач.

— Я думаю, бульдог обрадуется, когда вы сообщите ему, что немцы решили не выпускать свои тяжелые корабли, — сказал Даунинг своему шефу, начальнику центра капитану 1 ранга Клейтону. — Теперь, после «PQ-18», дядя Джо, по крайней мере на время, перестанет атаковать его требованиями новых конвоев. Хоть Россия заслужила эту помощь на двести процентов, каждое упоминание о следующем конвое вызывает у него приступ рвоты.

— Не язвите, Томас. Я могу понять вашу неприязнь к премьеру, особенно за его парламентские «фейерверки», но не сомневаюсь, что он, как и мы с вами, желает, чтобы Россия получила сейчас как можно больше оружия и военного снаряжения, — заметил Клейтон.

— Возможно, возможно, но с некоторых пор я в этом не совсем уверен, — буркнул в ответ Даунинг и снова уткнулся в бумаги.

Как и многие офицеры английского флота, Даунинг не принадлежал к числу поклонников Черчилля. Он считал, что у Черчилля необузданная жажда власти, что он законченный диктатор, что он ведет бесчестную политику с Россией.

— За всю нашу помощь Россия уже заплатила ценой, которую не измеришь ни в фунтах, ни в тоннах, — повторил Даунинг, снимая очки и тщательно протирая их носовым платком. Без очков его круглое бровастое лицо расплылось, подобрело. — Цена эта — миллионы убитых нацистских солдат. И с этим нельзя не считаться.

Он надел очки, снова низко склонился над столом, замолчал — теперь, казалось, надолго.

— Не думаю, что мы скоро услышим о выходе девятнадцатого конвоя, — неожиданно сказал он. — Готов, шеф, заключить с вами пари.

Майор административной службы Даунинг оказался прав. Несмотря на наступление полярной ночи и требования советской стороны, до конца декабря в советские порты больше не вышел ни один конвой союзников.

Наступил момент, когда тревога в штабе флота достигла своего наивысшего предела. Радистам никак не удавалось наладить устойчивую связь. Она прерывалась каждые несколько минут. Головко нервничал, ходил по просторной комнате приемного радиоцентра, не переставая грыз тыквенные семечки. Несколько лет назад кто-то из госпитальных врачей внушил ему, что тыквенные семечки хорошо успокаивают нервную систему. С тех пор он всегда носил их в кармане.

— Товарищ командующий, — доложил начальник радиоцентра. — Радиограмма.

Головко буквально вырвал ее из рук, быстро пробежал глазами. Колчин сообщал, что атаки авиации и лодок противника отбиты. Потерян один транспорт. Сбито девять самолетов противника.

С души свалился гигантский груз. Но надолго ли? Вряд ли противник оставит в покое такой лакомый кусок, как этот конвой. И все же времени у него для атак осталось немного. Головко взял листок бумаги, набросал текст ответной радиограммы Колчину:

«Молодцы. Так держать! Ждем с конвоем в Архангельске».

На советских кораблях зачитали радиограмму командующего по трансляции.

Морские бои скоротечны, но кровопролитны. Всего два часа двадцать минут продолжался этот бой у Канина Носа. Но никто из его участников никогда о нем не забудет. Многие десятки самолетов противника, сменяя друг друга, волнами атаковали конвой. Лучшие асы рейхсмаршала Геринга, специально обученные и натренированные в школе морских летчиков в Нойкувене под Кенигсбергом, сидели за штурвалами этих самолетов. Они знали свое дело и не были трусами.

«Ю-88» и «Хе-111» вываливались из-за облаков с разных сторон и, широко распластав почти двадцатипятиметровые крылья, словно стадо доисторических чудовищ, устремлялись вниз на корабли. Небо темнело от их огромных силуэтов, бросавших на палубы судов диковинные тени. Холодела кровь от страшного воя. И каждый раз мощный огонь транспортов и кораблей охранения преграждал самолетам дорогу.

Одна бомба взорвалась недалеко от борта эскадренного миноносца «Громкий». Корабль встряхнуло так, что в штурманской рубке вылетел со своего места укрепленный на карданных подвесах главный корабельный хронометр. Палубу осыпали осколки. Четыре человека были ранены.

Но ни на минуту корабли не прекращали огонь. Захлебываясь лаем от ярости, тявкали сотни крупнокалиберных «эрликонов», рвались на пути самолетов, не давая выйти в точку сбрасывания торпед, дистанционные гранаты эсминцев, испуганно метались по небу огромные серебристые аэростаты. Самолеты были вынуждены отворачивать, отказавшись от атаки. Но передышки не было. И снова артиллеристам дивизионов Колчина и Симонова поступала команда: «Открыть огонь!»

Один за другим попадали в воду пять самолетов, сбитых артиллеристами «Гремящего» и «Сокрушительного».

— Все равно в рай не попадете, собачьи души, — говорил комдив-1 Колчин, провожая их глазами. — Все равно в аду будете.

Очередная атака была отбита. Скрылись за горизонтом самолеты. Они улетели на свои аэродромы в Банаке и Бардуфоссе. Над продолжающим движение конвоем наступила странная, непривычная тишина. Она тревожила, томила. От нее еще неспокойнее экипажам транспортов, командам кораблей охранения. В бою знаешь, где опасность, и делаешь свое дело. А сейчас было ясно, что противник затаился и выжидает удобного случая, чтобы нанести очередной удар. Где? Откуда ждать его? Но прошло полчаса, а больше налетов не было. Неужели все? В это никто не мог поверить.

— Сдается мне, что противник выдохся, — сказал командир «Гремящего» комдиву.

— Не спеши с выводами, Антон Иосифович, — осторожно ответил Колчин. Ему и самому казалось, что враг исчерпал свои силы и отказался от дальнейших атак. Но он помнил английскую поговорку: «Слишком хорошо, чтобы быть правдой» — и сказал: — Готовность номер один отменять рано. Подождем.