Николай Ильин - Океан. Выпуск одиннадцатый Страница 67

В комнате плавали облака ароматного дыма. По-прежнему мирно дремал доберман-пинчер. Узкое лицо Кранке слегка порозовело.

— Что вы имеете в виду, говоря о новой обстановке? — поинтересовался Больхен.

Кранке подошел к окну, чуть опустил фрамугу, снова сел в кресло. В комнате повеяло морозным воздухом.

— По большому секрету сообщу вам, Вильгельм, одну огорчительную новость. Так или иначе в ближайшие дни она станет известна всем. Гросс-адмирал Редер подал в отставку, и фюрер вчера принял ее.

Редер, любимец фюрера, четырнадцать лет занимавший пост главнокомандующего морским флотом, ушел в отставку! От такой новости у Больхена даже пересохло во рту.

— Но почему? — не удержался и спросил он.

— По моему убеждению, причины для отставки гросс-адмирала зрели давно, — сказал Кранке. И Больхен понял, что сейчас ему предстоит услышать самое интересное. — Но непосредственным поводом явились события, свидетелем которых мне пришлось быть лично. Кое в чем мои впечатления дополнил адъютант фюрера капитан первого ранга Путтхамер.

Кранке наполнил до краев обе рюмки, и они выпили.

— Слушайте, Вильгельм, внимательно и ничего не пропустите. Может быть, и для вас, будущего адмирала, эта история окажется полезной. Итак, все последние события начались днем тридцатого декабря…

Фельдмаршал Кейтель закончил доклад, аккуратно сложил документы и посмотрел на Гитлера. Обычно после утреннего обзора событий фюрер быстро приходил в возбуждение, засыпал его вопросами, высказывал всякого рода соображения и догадки. Сегодня он молчал. Лицо его было угрюмым, лежавшая на большом столе рука мелко подрагивала. Новости, принесенные Кейтелем, были невеселыми. Попытка Манштейна деблокировать окруженную под Сталинградом армию Паулюса закончилась провалом. Больше того, двадцать четвертого декабря русские перешли в наступление, разгромили четвертую румынскую армию и пятьдесят седьмой танковый корпус, заняли важный узел Котельниково и сейчас стремительно продвигались в западном направлении. На среднем Дону были разбиты и беспорядочно отступали итальянская армия и оперативная группа «Холлидт». Паулюс сообщал, что его армия голодает, имеет много раненых и обмороженных.

«Вы не могли, Кейтель, в канун Нового года принести новости повеселей? — грустно пошутил фюрер и внезапно взорвался: — Вонючие румыны! Они накладывают в штаны, как только увидят русские танки. И потомки Цезаря тоже хороши! За каждой их дивизией нужно держать немецкий полк. Передайте Манштейну мой приказ: любым способом остановить наступление русских. Мы не можем позволить им форсировать Дон».

«Слушаюсь, мой фюрер».

Гитлер проводил глазами прямую, как палка, сухопарую фигуру Кейтеля, подождал, пока за ним мягко затворилась дверь. Да, так блистательно начавшаяся летняя кампания, успешное наступление на Восточном фронте, победы на море и в воздухе вселили в немецкий народ надежду на скорую победу в войне. Он ни на минуту не сомневался, что Манштейну, одному из опытнейших и преданных ему генералов, удастся выручить армию Паулюса из окружения. Кто мог предположить, что русские будут так упорно и фанатично сражаться и даже сумеют собрать силы для мощного контрнаступления?..

Ночью над всей Центральной Германией разразился сильный снегопад. Горы снега покрыли деревья, засыпали поля и дороги. С детских лет Гитлер терпеть не мог снега. Он навевал на него странную тоску. И весь год снег преследует его. Из-за снега он был вынужден в мае прервать свой короткий отпуск в Берхтгофе. Тогда снег покрыл уже начавшие цвести деревья. Манштейн сообщает, что глубокий снег затрудняет маневр его танкам. Обильные снегопады обрушились и на Северную Норвегию.

Гитлер услышал голоса на лестнице, увидел сквозь неплотно прикрытую дверь, как эсэсовцы из охраны тянут в гостиную пушистые ветки с еловыми шишками. Приятно, когда в комнатах свежий смолистый аромат. Завтра Новый год. Он решил не ехать в Берлин, а встретить его здесь, в Берхтесгадене.

Около полудня военно-морской адъютант капитан 1 ранга Путтхамер доложил фюреру, что гросс-адмирал Редер просит разрешения поговорить с ним по телефону.

«Слушаю вас, Редер, — сказал Гитлер. — Чем вы хотите порадовать нас в канун Нового года?»

«Только что получено донесение от нашей подводной лодки, что она обнаружила к югу от острова Медвежий новый караван союзников в составе четырнадцати транспортов, следующих в Россию. Я принял решение выслать на перехват конвоя тяжелые крейсера «Лютцов» и «Хиппер» и шесть эскадренных миноносцев под общим командованием вице-адмирала Кюмметца. Корабли готовы выйти в море, мой фюрер».

Несколько минут Гитлер молчал, громко дыша в трубку, обдумывая сообщение Редера и принятое им решение о посылке в море тяжелых кораблей. Он по-прежнему был непоколебимо убежден в неизбежности высадки союзников в Норвегии или Северной Европе. Поэтому сосредоточил там значительные армейские силы, вел в больших масштабах фортификационное строительство. Крупные военные корабли должны были сыграть в обороне против десантов противника важную роль. Он не хотел рисковать ими и категорически запретил их использование без своего разрешения.

«Хорошо, Редер. Согласен, — наконец сказал фюрер. — Но надеюсь, что ваши морячки сделают все, чтобы порадовать в эти дни немецкий народ праздничным сообщением. Будем ждать известий».

У Гитлера к немецкому надводному флоту было особое, если не сказать — трепетное — отношение. Еще в 1934 году, когда он впервые в качестве рейхсканцлера поднялся на борт только что вступившего в строй новейшего «карманного» линкора «Адмирал Шеер» и вышел на нем в море, чтобы наблюдать за артиллерийскими стрельбами, окружающие могли заметить на лице нового главы государства необычайное волнение. С тех пор его не покидало впечатление от непосредственного общения с тем, что связывается с понятием морского могущества. Он присутствовал на спусках со стапелей и церемониях подъема флага на всех больших военных кораблях. Именно они, эти гигантские и умные сооружения, в его понимании, служили выражением могущества и значения государства. Гитлер не представлял себе возможности их потерн.

Когда в декабре 1939 года английские крейсера «Эксетер», «Аякс» и «Ахиллес» потопили у устья Ла-Платы новенький «карманный» линкор «Адмирал граф Шпее», Гитлер был глубоко потрясен. А потопление полтора года спустя, в мае 1941 года, новейшего линкора «Бисмарк» повергло его в сильнейшее смятение. Тонут могучие корабли — рушится могущество государства. Именно так он расценивал потерю своих кораблей. Гитлер немедленно распорядился о переименовании первого из серии «карманных» линкоров «Дейчланд» в «Лютцов». Именно тогда он приказал Редеру строжайше беречь крупные корабли и посылать их в море только после его личного разрешения. К концу сорок второго года таких кораблей в строю оставалось совсем немного: линкоры «Тирпиц», «Гнейзенау», «Шарнхорст», «карманные» линкоры «Адмирал Шеер» и «Лютцов», тяжелый крейсер «Хиппер» и еще несколько меньших по размеру кораблей. Любая операция с участием этих кораблей приводила Гитлера в состояние сильного волнения. Во время похода «Адмирала Шеера» в советские внутренние воды он не забывал почти ежедневно интересоваться чуть не у каждого встреченного в ставке морского офицера, как дела у «Адмирала Шеера».

Вот почему после сообщения Редера о выходе в море на перехват конвоя немецкой эскадры беспокойство не покидало его ни на минуту. Он любил с карандашом в руке подсчитывать, сколько в трюмах каждого идущего в Мурманск и Архангельск транспорта находится оружия и боеприпасов и сколько необходимо усилий на сухопутном фронте, чтобы все это оружие уничтожить. Он был убежден, что без этого оружия Советская Россия не сможет вести успешную войну с Германией. Поэтому недавно немецкое верховное командование обратилось к Редеру с настоятельной просьбой раз и навсегда положить конец доставке морем в Россию оружия и другого имущества…

Внимательно слушавший Кранке Больхен вспомнил, что об этом обращении верховного командования им рассказал сам гросс-адмирал на совещании старших офицеров в Нарвике. Это было в начале ноября прошлого года. После совещания командир линкора «Тирпиц» капитан 1 ранга Топп взял Больхена под руку: «Как вам нравится эта фраза: «Просим раз и навсегда положить конец доставке»? — иронически улыбаясь, спросил он. — Ох эти крупные мозги берлинских стратегов! Чем, интересно, по их мнению, мы сделаем это? Кораблей мало, в море выходить нельзя, топлива не хватает. Меня даже в док не могут решиться поставить, — признался он. — А на корабле сотни неполадок».

— Днем тридцать первого декабря я принес фюреру первое сообщение о действиях немецкой эскадры, — продолжил свой рассказ Кранке. — В сообщении, переданном штабом руководства войной на море, говорилось: «Находящаяся вблизи каравана наша подводная лодка доносит: «Тяжелые крейсера «Лютцов» и «Хиппер» вступили в бой с охранением конвоя, потопили его и сейчас атакуют транспорты».