Сергей Маковский - Собрание стихотворений Страница 7

Эхо («Душа, поведай мне, зачем…»)

Душа, поведай мне, зачемстучится ночь в мое окно,и ветер плачет, и темно,и неразгаданный никем,небесный мрак так слеп и нем?Зачем…

Скажи мне, ночь, куда, кудав какие бездны вечной тьмы,которых здесь не знаем мы,скользят мгновенья и годаи тонут, тонут навсегда?Куда…

Слепое небо! Отчегос самим собой наединемне страшно слушать в тишине,когда не слышно ничего,удары сердца моего?..

Два странника («Кто он? Поведай мне, о странник! Много раз…»)

Кто он? Поведай мне, о странник! Много разу этих вод, на берегу далеком,молился он в раздумии глубокоми ночь благословлял, не замечая нас.Слова его мольбы — необычайны.Печаль нездешняя в напеве их звучит.Его усталый взор ласкает и грозит,исполненный любви, греха и тайны.

Кто он? Какие сны он чует в тишине?В какую даль стремится и откуда?Я спрашивал людей… И отвечали мне:«Избранник он, дитя небес и чуда.Его устами Бог незримый говорит.Иди к нему. Молись его виденьям.Тебя утешит он отрадным пеньем,страдания твои мечтой заворожит».

«Он мученик — другие отвечали —гонимый завистью и злобою людской.Иди к нему. Пойми его печали.Утешь его отзывною тоской».И я хотел идти к нему смиренно,чтоб сердце перед ним доверчиво раскрыть,и я хотел всю скорбь души его испитькак жгучий яд из чаши драгоценной…Но чьи-то голоса мне прошептали: «Нет!Не верь ему. Волшебник он лукавыйи лжец»…

О странник! Суд людей был правый!Я узнаю его. Избранник тот — поэт.Иди к тебе. Он жизнь свою даруетнеясным призракам, витающим над ним,он тот, кого с мольбой бесшумный серафимв уста, как друг таинственный, целует.Иди к нему. Молись его виденьям.

И если ты, как он чужой земным страстям,томишься на земле по дальним небесам —то, может быть, насытив грудь мученьем,в мученьи ты найдешь отдохновенный храм.Но если ты томим великой жаждойборьбы и подвигов, волнений и страстей,но если мрак и трепет жизни каждойсливаются с душой отзывчивой твоей,и если можешь ты без сожаленья,без ужаса сказать — для жизни жизнь дана,и улыбаться ей, и пить ее до дна,до глубины последнего мгновенья —тогда живи без грез; отдайся весь борьбеза счастье и за жизнь. Твоей земной судьбене нужен рай, поэта рай чудесный.Поэта манит призрак бестелесный,обрывы мертвые влекут его к себе.

О странник, знай, когда он воспеваетсловами страстными любви могучий бред,когда земную скорбь от низменных суетон к жалости и жертве призывает —быть может, дальше он от жизни и людей,чем Богом и людьми отверженный злодей.Ни жалости, ни гнева он не знает.И кто бы ни был он, безумец иль герой,от первых, чистых дум и до могилыпоэт — бессильный раб великой силы,владеющей его смятенною душой.

О странник! В небесах непостижимыхесть звезды дальние, чужие для земли.Глубокие моря волнуются вдали,у берегов, земным очам незримых.Поэт — дрожащий луч тех призрачных миров,упавший к нам слезой любви и горя.Поэт — волна таинственного моря,забытая Творцом у наших берегов.И оттого, в тиши своих страданий,внимая голосам неслышным никому,он вызывает мир воспоминанийиз смутной глубины, неведомой ему.И оттого, блуждая думой пленнойв холодном царстве снов, он вечно одинок.И оттого в час скорби вдохновеннойОн плачет, как и дитя и грезит, как пророк…

«День погас. Молитесь тишине…»

День погас. Молитесь тишиневечерних откровений.В этот час душа наединес обманом сновидений.

Ночь идет. Молитесь небесами звездам незакатным.Сердце ждет и чует, сердце — там,во мраке необъятном.

Украйна(«В розовом сумраке ивы плакучие…»)

В розовом сумраке ивы плакучиенад пыльной дорогой стоят.Шорохи вечера, струи певучиенеясно плывут и звенят.

Улица мазанок, тихо мечтающихсредь голубых тополей,пруд, вереница крестьян проезжающихи легкие ткани теней —

все выдается узорами нежнымив сияньи закатных лучей.Издали кажутся хлопьями снежнымистада белокрылых гусей.

Поле раскинулось в ширь беспредельную.Покоен туманистый свод.Вечер украинский песнь колыбельнуюдуше восхищенной поет.

«Представьте: ясный вечер лета…»

Представьте: ясный вечер лета.Полутемно в большой гостиной;лишь змейки розовые светадрожат на мебели старинной.Представьте: ясный вечер лета!

В окно из сумрачного садацветы струят благоуханья.Неясный гул, мычанья стадаи мух вечерние жужжанья —в окно из сумрачного сада.

На стеклах отблеск мутно-алыйдавно погасшего светила.В усадьбе странно. День усталыйглядит на то, что было, было…На стеклах отблеск мутно-алый.

И в этот час вся жизнь обманнався жизнь, как марево пустыни,представьте… кто-нибудь нежданновозьмет аккорд на клавесине…В тот час, когда вся жизнь обманна.

«Юная рожь не дрожит, не колышется….»

Юная рожь не дрожит, не колышется.Тенью недвижной объяты поля.В воздухе ясном ни звука не слышится.Спит, отдыхая, земля.

Спит, безграничным молчанием скованный,в золоте алом хрустальный шатер.Спит, тишиной небес заколдованный,мирный, ленивый простор.

Вечер! Ты в душу мне тихо вливаешься,шепчешь невнятно про тайну свою,думой, восторгом моим наполняешься,делишь тревогу мою!

У плотины («В час заката, у плотины…»)

В час заката, у плотинырядом с мельницей убогой,вспоминаю я былое.Эти мирные равнины,это небо золотое —навевают мне так много!

Спят давно леса и нивы.Облака над степью тают,опаленные зарею.И серебряные ивынад застывшею рекоюслезы тихие роняют.

Грустно. Сумрак молчаливый —друг печали, друг любимый —весь исполнен ожиданья…Спят давно леса и нивы,и струит воспоминаньячас заката нелюдимый.

Грустно. Словно вечер знает,сколько тайны в нем сокрыто,словно в тихий час заката,умирая, вспоминает,все, что умерло когда-тои навеки позабыто.

Дуб («На поляне лесной исполин вековой…»)

На поляне лесной исполин вековойодиноко спит,в мураве молодой на поляне леснойдревний дуб стоит.

Много весен и зим отшумело над ним,он и хмур и сед;но стоит невредим всем дубам молодымстарый, старый дед.

Много видел он слез и невзгод перенесв дни былых годин,но от ветра и гроз, как гранитный утес,он не пал один.

Зеленеющий всход на поляне цветет…Только он поник.От весны он не ждет ни утех, ни забот:глух и нем старик.

Меж соседей своих он не видит родных.Пусть шумит весна!Он навеки затих, сновидений былыхего грусть полна.

Он грустит о лесах, где в зеленых шатрахбыл он — гордый царь,о могучих дубах, да о тех соловьях,что певали встарь…

На поляне лесной исполин вековойсмотрит в чуждый бор.Он поник головой, и грозы роковойждет он с давних пор.

Белая ночь («Холодное, странное, серое море…»)