Давид Самойлов - Стихи Страница 7

" Надо себя сжечь "

Надо себя сжечьИ превратиться в речь.

Сжечь себя дотла,Чтоб только речь жгла.

" Кто устоял в сей жизни трудной, "

Д.К.

Кто устоял в сей жизни трудной,Тому трубы не страшен суднойЗвук безнадежный и нагой.Вся наша жизнь — самосожженье,Но сладко медленное тленьеИ страшен жертвенный огонь…

" Жаль мне тех, кто умирает дома "

Жаль мне тех, кто умирает дома,Счастье тем, кто умирает в поле,Припадая к ветру молодомуГоловой, закинутой от боли.

Подойдет на стон к нему сестрица,Поднесет родимому напиться.Даст водицы, а ему не пьется,А вода из фляжки мимо льется.

Он глядит, не говорит ни слова,В рот ему весенний лезет стебель,А вокруг него ни стен, ни крова,Только облака гуляют в небе.

И родные про него не знают,Что он в чистом поле умирает,Что смертельна рана пулевая.…Долго ходит почта полевая.

ТРЕВОГА

Долго пахнут порохом слова.А у сосен тоже есть стволы.Пни стоят, как чистые столы,А на них медовая смола.

Бабы бьют вальками над прудом —Спящим снится орудийный гром.Как фугаска, ухает подвал,Эхом откликаясь на обвал.

К нам война вторгается в постельЗвуками, очнувшимися вдруг,Ломотой простреленных костей,Немотою обожженных рук.

Долго будут в памяти словаЦвета орудийного ствола.Долго будут сосны над травойОкисью синеть пороховой.

И уже ничем не излечимПропитавший нервы непокой."Кто идет?" — спросонья мы кричимИ наганы шарим под щекой.

ПОДМОСКОВЬЕ

Если б у меня хватило глины,Я б слепил такие же равнины;Если бы мне туч и солнца дали,Я б такие же устроил дали.Все негромко, мягко, непоспешно,С глазомером суздальского толка —Рассадил бы сосны и орешникИ село поставил у проселка.Без пустых затей, без суесловьяВсе бы создал так, как в Подмосковье.

АПРЕЛЬ

Словно красавица, неприбранная, заспанная,Закинув голову, забросив косы за спину,Глядит апрель на птичий перелетГлазами синими, как небо и как лед.Еще земля огромными глоткамиПьет талый снег у мельничных запруд,Как ходоки с большими кадыкамиХолодный квас перед дорогой пьют.И вся земля — ходок перед дорогой —Вдыхает запах далей и полей,Прощаяся с хозяйкой-недотрогой,Следящей за полетом журавлей.

МОСТ

Стройный мост из железа ажурного,Застекленный осколками неба лазурного.

Попробуй вынь егоИз неба синего —Станет голо и пусто.

Это и есть искусство.

СНЕЖНЫЙ ЛИФТ

Все сегодня легко, свежо…Взять хотя бы вон тот снежок,Тот, что смехом сыпучим жжетТвой полуоткрытый рот.Тот, что падает наискосокНа бульвар, на киоск,На лоток,На дома,На забор из досок.

Он белее, чем белый конь,Он свежее, чем молоко,Он навален до самых стрех,Он просеян сквозь сотню сит.Вот уже неподвижно висит,Это город летит вверх.

Город — вверх, мимо снежных сетей,Город — вверх, на забаву детей.Мимо снегаЛетят фонари,Окна,Трубы,Часы,Карниз —Прямо в медленную пургу.

Эй, держись!Не свалисьВниз!Там все тоже в снегу!В снегу!

Если ты сегодня счастлив,Я возьму тебя в снежный лифт.

НОЧЛЕГ

Однажды летним вечеркомЯ со знакомым старикомВ избе беседовал за водкой.Его жена с улыбкой кроткойНам щей вчерашних подала,А после кружево плела.

Старухи грубая рукаБыла над кружевом легка.Она рукою узловатойПлела узор замысловатый.

Старик был стар — или умен,Он поговорки всех временВплетал умело в дым махорки.Или, наоборот, емуВсе время чудились в дымуПословицы и поговорки…

Старуха кружево плела.И понял я, что мало стою,Поскольку счастье ремеслаНе совместимо с суетою.

Потом стелила мне постель.Кричал в тумане коростель.И слышал я на сеновале,Как соловьи забушевали!Забушевали соловьи!

Забушевали соловьи!Что за лады, что за рулады!Как будто нет у них беды,Как будто нет у них досады…Забушевали соловьи…

Я спал, покуда птицы пели,Воображенье распалив.Потом рассвет струился в щели,А я был молод и счастлив…

КРЫЛЬЯ ХОЛОПА

Стоишь, плечами небо тронув,Превыше помыслов людских,Превыше зол, превыше тронов,Превыше башен городских.

Раскрыты крылья слюдяные,Стрекозьим трепетом шурша.И ветры дуют ледяные,А люди смотрят, чуть дыша.

Ты ощутишь в своем полетеНеодолимый вес земли,Бессмысленную тяжесть плоти,Себя, простертого в пыли,

И гогот злобного базара,И горожанок робкий страх…И божья, и людская караО, человек! О, пыль! О, прах!

Но будет славить век железныйТвои высокие мечты,Тебя, взлетевшего над безднойС бессильным чувством высоты.

ЦИРК

Отцы поднимают младенцев,Сажают в моторный вагон,Везут на передних сиденьяхКуда-нибудь в цирк иль кино.И дети солидно и важноВ трамвайное смотрят окно.

А в цирке широкие двери,Арена, огни, галуны,И прыгают люди, как звери,А звери, как люди, умны.

Там слон понимает по-русски,Дворняга поет по-людски.И клоун без всякой закускиГлотает чужие платки.

Обиженный кем-то коверныйНесет остроумную чушь.И вдруг капельмейстер проворныйОркестру командует туш.

И тут верховые наядыСлетают с седла на песок.И золотом блещут наряды,И купол, как небо, высок.

А детям не кажется страннымЯвление этих чудес.Они не смеются над пьяным,Который под купол полез.

Не могут они оторватьсяОт этой высокой красы.И только отцы веселятсяВ серьезные эти часы.

ЗОЛУШКА

Веселым зимним солнышкомДорога залита.Весь день хлопочет Золушка,Делами занята.

Хлопочет дочь приемнаяУ мачехи в дому.Приемная-бездомная,Нужна ль она кому?

Белье стирает Золушка,Детей качает Золушка,И напевает Золушка —Серебряное горлышко.

В окне — дорога зимняя,Рябина, снегири.За серыми осинамиБледнеет свет зари.

А глянешь в заоконныеПросторы без конца —Ни пешего, ни конного,Ни друга, ни гонца.

Посуду моет Золушка,В окошко смотрит Золушка,И напевает Золушка:"Ох, горе мое, горюшко!"

Все сестры замуж выданыЗа ближних королей.С невзгодами, с обидамиВсе к ней они да к ней.

Блестит в руке иголочка.Стоит в окне зима.Стареющая ЗолушкаШьет туфельку сама…

СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГ

Отмерено добро и злоВесами куполов неровных,О византийское чело,Полуулыбка губ бескровных!

Не доводом и не мечомЦарьград был выкован и слеплен.Наивный варвар был прельщенЕго коварным благолепьем.

Не раз искусный богомаз,Творя на кипарисных досках,Его от разрушенья спасИзображеньем ликов плоских.

И где пределы торжеству,Когда — добытую жар-птицу —Везли заморскую царицуВ первопрестольную Москву.

Как шлемы были купола.Они раскачивались в звоне.Она на сердце береглаКак белых ласточек ладони.

И был уже неоспоримЗакон меча в делах условных…Полуулыбкой губ бескровныхОна встречала Третий Рим.

ЭЛЕГИЯ