Николай Рубцов - Лирика Страница 7

‹1966›

На реке Сýхоне

Много серой воды, много серого неба,И немного пологой нелюдимой земли,И немного огней вдоль по берегу… Мне быСнова вольным матросомНаниматься на корабли!Чтоб с веселой душойСнова плыть в неизвестность, —Может, прежнее счастье мелькнет впереди!..Между тем не щадятЭту добрую местность,Словно чья-нибудь месть, проливные дожди.Но на той стороне под всемирным потопомПритащилась на берег —Видно, надо – старушка с горбом,Но опять мужики на подводе примчались галопомИ с телегой, с конямиВзгромоздились опять на паром.Вот, я думаю, стать волосатым паромщиком мне бы!Только б это избрать, как другие смогли, —Много серой воды, много серого неба,И немного пологой родимой земли,И немного огней вдоль по берегу…

‹1966›

Природа

Звенит, смеется, как младенец,И смотрит солнышку вослед.И меж домов, берез, поленницГорит, струясь, небесный свет.Как над заплаканным младенцем,Играя с нею, после грозУзорным чистым полотенцемСвисает радуга с берез.И сладко, сладко ночью звезднойЕй снится дальний скрип телег…И вдруг разгневается грозно,Совсем как взрослый человек!Как человек богоподобный,Внушает в гибельной борьбеПускай не ужас допотопный,Но поклонение себе!..

‹1966›

«Седьмые сутки дождь не умолкает»

Седьмые сутки дождь не умолкает.И некому его остановить.Все чаще мысль угрюмая мелькает,Что всю деревню может затопить.Плывут стога. Крутясь, несутся доски.И погрузились медленно на дноНа берегу забытые повозки,И потонуло черное гумно.И реками становятся дороги,Озёра превращаются в моря,И ломится вода через пороги,Семейные срывая якоря…

Неделю льет. Вторую льет… КартинаТакая – мы не видели грустней!Безжизненная водная равнинаИ небо беспросветное над ней.На кладбище затоплены могилы,Видны еще оградные столбы,

Ворочаются, словно крокодилы,Меж зарослей затопленных гробы,Ломаются, всплывая, и в потемкиПод резким неслабеющим дождемУносятся ужасные обломкиИ долго вспоминаются потом…Холмы и рощи стали островами.И счастье, что деревни на холмах.И мужики, качая головами,Перекликались редкими словами,Когда на лодках двигались впотьмах,И на детей покрикивали строго,Спасали скот, спасали каждый домИ глухо говорили: – Слава богу!Слабеет дождь… вот-вот… еще немного…И все пойдет обычным чередом.

‹1966›

Зимовье на хуторе

Короткий день.А вечер долгий.И непременно перед сномВесь ужас ночи за окномВстает. Кладбищенские елкиСкрипят. Окно покрыто льдом.

Порой без мысли и без волиСмотрю в оттаявший глазок.И вдруг очнусь – как дико в поле!Как лес и грозен и высок!

Зачем же, как сторожевые,На эти грозные лесаВ упор глядят глаза живые,Мои полночные глаза?

Зачем? Не знаю. Сердце стынетВ такую ночь. Но все равноМне хорошо в моей пустыне,Не страшно мне, когда темно.

Я не один во всей вселенной.Со мною книги, и гармонь,И друг поэзии нетленной —В печи березовый огонь!..

‹1966›

В минуты музыки

В минуты музыки печальнойЯ представляю желтый плёс,И голос женщины прощальный,И шум порывистых берез,

И первый снег под небом серымСреди погаснувших полей,И путь без солнца, путь без верыГонимых снегом журавлей…

Давно душа блуждать усталаВ былой любви, в былом хмелю,Давно понять пора настала,Что слишком призраки люблю.

Но все равно в жилищах зыбкихПопробуй их останови! —Перекликаясь, плачут скрипкиО желтом плёсе, о любви.

И все равно под небом низкимЯ вижу явственно, до слёз,И желтый плёс, и голос близкий,И шум порывистых берез.

Как будто вечен час прощальный,Как будто время ни при чем…В минуты музыки печальнойНе говорите ни о чем.

‹1966›

Душа хранит

Вода недвижнее стекла.И в глубине ее светло.И только щука, как стрела,Пронзает водное стекло.

О вид смиренный и родной!Березы, избы по буграмИ, отраженный глубиной,Как сон столетий, Божий храм.

О, Русь – великий звездочет!Как звезд не свергнуть с высоты,Так век неслышно протечет,Не тронув этой красоты,

Как будто древний этот видРаз навсегда запечатленВ душе, которая хранитВсю красоту былых времен…

‹1966›

«Ветер всхлипывал, словно дитя»

Ветер всхлипывал, словно дитя,За углом потемневшего дома.На широком дворе, шелестя,По земле разлеталась солома…

Мы с тобой не играли в любовь,Мы не знали такого искусства,Просто мы у поленницы дровЦеловались от странного чувства.

Разве можно расстаться шутя,Если так одиноко у дома,Где лишь плачущий ветер-дитяДа поленница дров и солома,

Если так потемнели холмы,И скрипят, не смолкая, ворота,И дыхание близкой зимыВсе слышней с ледяного болота…

‹1966›

Отплытие

Размытый путь. Кривые тополя.Я слушал шум – была пора отлёта.И вот я встал и вышел за ворота,Где простирались желтые поля,

И вдаль пошел… Вдали тоскливо пелГудок чужой земли, гудок разлуки!Но, глядя вдаль и вслушиваясь в звуки,Я ни о чем еще не сожалел…

Была суровой пристань в поздний час.Искрясь, во тьме горели папиросы,И трап стонал, и хмурые матросыУстало поторапливали нас.

И вдруг такой повеяло с полейТоской любви, тоской свиданий кратких!Я уплывал… все дальше… без оглядкиНа мглистый берег юности своей.

1967

Тост

За Вологду, землю родную,Я снова стакан подниму!И снова тебя поцелую,И снова отправлюсь во тьму,И вновь будет дождичек литься…Пусть все это длится и длится!

1967

Детство

Мать умерла.Отец ушел на фронт.Соседка злаяНе дает проходу.Я смутно помнюУтро похоронИ за окошкомСкудную природу.

Откуда только —Как из-под земли! —Взялись в жильеИ сумерки, и сырость…Но вот однаждыВсе переменилось.За мной пришли,Куда-то повезли.

Я смутно помнюПозднюю реку,Огни на ней,И скрип, и плеск парома,И крик «Скорей!»,Потом раскаты громаИ дождь… ПотомДетдом на берегу.

Вот говорят,Что скуден был паек,Что были ночиС холодом, с тоскою, —Я лучше помнюИвы над рекоюИ запоздалыйВ поле огонек.

До слёз теперьЛюбимые места!И там, в глуши,Под крышею детдомаДля нас звучалоКак-то незнакомо,Нас оскорблялоСлово «сирота».

Хотя старушкиМестных деревеньИ впрямь на насТак жалобно глядели,Как на сирот несчастныхВ самом деле,Но время шло,И приближался день,

Когда раздалсяПраведный салют,Когда прошлаВоенная морока,И нам подъемОбъявлен был до срока,И все кричали:– Гитлеру капут!

Еще прошлоНемного быстрых лет,И стало грустно вновь:Мы уезжали!Тогда нас всейДеревней провожали,Туман покрылРазлуки нашей след…

‹1967›

Посвящение другу

Замерзают мои георгины.И последние ночи близки.И на комья желтеющей глиныЗа ограду летят лепестки…

Нет, меня не порадует – что ты! —Одинокая странствий звезда.Пролетели мои самолеты,Просвистели мои поезда.

Прогудели мои пароходы,Проскрипели телеги мои, —Я пришел к тебе в дни непогоды,Так изволь, хоть водой напои!

Не порвать мне житейские цепи,Не умчаться, глазами горя,В пугачевские вольные степи,Где гуляла душа бунтаря.

Не порвать мне мучительной связиС долгой осенью нашей земли,С деревцом у сырой коновязи,С журавлями в холодной дали…

Но люблю тебя в дни непогодыИ желаю тебе навсегда,Чтоб гудели твои пароходы,Чтоб свистели твои поезда!

‹1967›

Цветы

Владимиру Максимову