Мария Протасова - Сборник стихов Страница 7

Она не заметит, когда тишина

Над ней свою крышку захлопнет

Она не из здешних, она из иных

Другого родства и замеса

Под мёртвое танго живее живых

Танцует, танцует принцесса

Где бродят тучи-сестры

Пока их дождь не сжег

Мой жаворонок пестрый

Полощет свой флажок

Как он выводит dolce

Когда кругом – беда!

Мой серый колокольчик

Из царства Никогда

В пыли он не приучен

Барахтаться у ног

Ему милее тучи

И молнии манок

Лавандой или гарью

Напоены поля

В атаке ль, в арьергарде

Он – всадник короля

Ему нужна победа

Он за страну – горой

"Что ж, что король нас предал -

На то он и король!"

А ветры стонут в страхе

Его на части рвут

"Пусть долго черепахи

Да вороны живут!"

Пусть напоследок пламя

Лишь крылышком мигнет

И радугу над нами

Как душу развернет

Морозные тонны

Небесные щёки рябы

В оконце вагонном

Янтарный кирпичик судьбы

Чернильные рощи

Снега как сырое бельё

Крадётся наощупь

Незрячее счастье моё

Уходит по шпалам

Навстречу железной луне

И дело за малым

Но только, увы, не во мне

И иней под кожей

И желтый мерцающий свет

Не может, не может

Оно не останется, нет

И падает резко

Прозрение, крылья сложа

И край занавески

Острее любого ножа

Вагон равнодушно

Чужое пространство жуёт

В чуланчике душном

Вчерашнее солнце живет

Не стоит, не стоит

Ты счастьем его не зови

Но вьюга всё воет

И бродит, и бродит в крови

Сейчас стоишь у светлых райских врат

И вечности примериваешь бремя

А помнишь, как всего лишь жизнь назад

Ты постучался в дверь с табличкой «Время»?

И как с тобой сквозь тусклые дела

Бесчисленных парадных и прихожих

Протискивались разные тела

Чтоб превратиться, как и ты, в прохожих

В проезжих, в постояльцев, в продувных

Зевак, архангелов, пропивших нимб и крылья

В нечеткий снимок каждого из них,

Подернутый – да нет, не дымкой – пылью

Но вышло так – ты вышел из толпы

Вперед и вверх – по шляпам и по крышам

И нить другой – невидимой тропы

Тебя душила, но тащила выше -

За сердцем легким как весенний снег

И крепким как простая водка с перцем…

Ты был соблазн и право на побег

Придавленных к земле тяжелым сердцем

Таких как ты не глушит тишина

Хотя на полуслове обрывает

Теперь тебе в любые времена -

Открыта дверь – иначе не бывает

А к тем, кто в смертной мается глуши

Чертя зенит, летит твоя победа

И вытесняет праздность из души

Как воду по закону Архимеда

Родиться на свет – неоправданный риск

А жить – ошибка вдвойне

Но жил же (и выжил!) святой Франциск

На страшной святой войне

В дырявой рясе на смех ветрам

И ветреницам на смех

Светился лысиной Божий храм

Укутанный в рыбий мех

А рядом – бОсые – шли князья

Раздавшие ленный стыд

И знала знать, что спастись нельзя

Но нищим Господь простит

Он души вынесет из огня

В своих шершавых руках

И вновь надутая чертовня

Останется в дураках

И адское пламя будет опять

Гореть на чьих-то перстнях

Звезда в Вифлееме взойдёт сиять

Младенец всплакнёт в яслях

И станет поленом любой кумир

И слёзы уйдут в песок

Пока Франциску весь этот мир -

Лишь крестик да поясок

И станет горячая кровь бродить

По тропам, разбитым вдрызг,

И каждое утро тебя будить

Будет святой Франциск

Над холодной сумрачной равниной

Обойденной радостью земли

Серый клин тянулся журавлиный

В теплый край летели журавли

Им хотелось радости и солнца

Гнёзд высоких у большой воды

И чтоб их весёлое потомство

Никогда не ведало беды

За моря, в неведомые дали

За мечтой про сладкое житьё…

Холодало, птицы покидали

Горькое отечество моё

Там – у горизонта, за пригорком

Их ждала удача поутру

Русь казалась птицам чёрствой коркой

Брошенной на ледяном ветру

Вдалеке и сытно, и привольно

Там не страшен голод и ружьё…

Умным птицам покидать не больно

Глупое отечество моё

На закат – туда, где солнце гаснет

Улетала стая, а за ней

Шла молва, что нету птиц прекрасней,

Лучше и вернее журавлей

Что в краю далеком, неизвестном

В стороне от бед и от чудес

Им любое небо будет тесным

После наших северных небес

Что за ними эти ивы гнутся

И луна летит за клином вслед

День придет и журавли вернутся

Лучше и вернее птицы нет…

Над холодной сумрачной равниной

Обойденной радостью земли

Серый клин тянулся журавлиный

В теплый край летели журавли

Для золота парчи и кошельков

Поет труба Сальери золотая

Но спят вповалку пятьдесят веков

Их не тревожит музыка витая

Их не разбудит высохший смычок

Рыдающий над скрипкой, как над гробом

Антонио Сальери – дурачок

При жизни слыл счастливчиком и снобом

Под рейнское звучал и под шабли

И ублажать, и развлекать умея

А мимо проплывали корабли

Под флагом несчастливца Амадея

Их брали боги трепетно за гриф

И проводили пальцами по вантам

И дул концерт, и выносил на риф

И армии сдавались дилетантам

А дурачку казался свет не мил

И быт постыл в роскошном интерьере

Ах, если б друг его не отравил

То был бы жив Антонио Сальери!

И снились ему почести в веках

Как будто он имел над ними силу

И похороны в рваных башмаках

В просторную, но общую могилу

Как корчился под собственной пятой

Как зависти раскачивал качели!

Как плакал он над черной пустотой

В фанерном погребке виолончели!

Как был красив – на палубе земли,

В камзоле водевильного злодея!…

А мимо проплывали корабли

Под флагом несчастливца Амадея

Смотри – они как ангелы парят

И солнцем, словно золотом, облиты

Сальери больше нет – он принял яд

А Моцарт жив. И паруса раскрыты.

Я видела Вас на старинных картинах

В тяжелых объятиях рам

Столетия гордая бледность светила

Царям и ворам

Смотрела зеленая тинная бездна

Им прямо в лицо

За окнами небо стояло железным

Живым мертвецом

Что истины Вам? Что осенние листья?

Что дерзость луны?

Неправда, что чьей-то вы созданы кистью

Под пламенем этой свечи колонковой

(На тысячи свеч!)

Душа, одолевшая плоти оковы,

Мир сбросила с плеч

Пусть врут, что цветы на картинах не пахнут! -

Сто жизней пройдут

Но снова точеные руки на бархат

Как снег упадут

И снова – гонимая огненным гладом

По смертной тропе

Я буду искать Вас – и сердцем, и взглядом

В случайной толпе.

Подругам

Когда моя чернильная душа

Втекала в полночь, едкую как поташ

И рифмы с острия карандаша

Срывались, как пощечины наотмашь

А по утру осенняя пьета

Гасила боль, мечты и канделябры

Я к вам плыла, как в чреве у кита

И окна оттопыривали жабры

Но осушала мой поток беда

Меня влекли прокуренные ветры

В падение, где счет не на года

А метры

Нам место здесь – в надрыве двух стихий

Где всласть плывется и легко парится

Где жизнь, и смерть, и небо, и стихи

И никогда, ничто не повторится

Вдали от городской жары

От черных крыш и шпал

Таскает волны за вихры

Голубоглазый шквал

Насильно строит их в ряды

И гонит на таран

Туда, где в рот набрав воды,

Спит желтый океан

Где острова и корабли

Стоят у входа в рай

Где жизнь, шагнув за край земли

Не держится за край

Где спит, пока волна в пути

Всё, что умеет спать

Где больше, чем до девяти

Не принято считать

Где каждый след уйдёт в песок

Где каждый миг – лови

Где все мы лишь на волосок

От смерти и любви

Снега уйдут, останется земля

Она всегда, в итоге, остается

И закипит под килем корабля

То, что пока еще зимой зовется

И человек уйдёт – настанет срок

И полетит над всем, что он оставил

Как белый ангел между черных строк

Сведенных скучной судорогой правил

Всё для него – вода, душа, полёт,