Марина Хлебникова - Проверка слуха Страница 7

ВЫХОД

…и боль отпустила и стала терпимой…Сегодня — я тонкого волоса легче,лишь тёплые токи тревожат мне плечи…Взлетаю!.. Прощайте!.. Я мимо!..                                               Я — мимо…Беспечных, усталых, безумных — я мимо,я мимо домов, где идет пантомима,я мимо рисованных рощ и оврагов,я мимо владений и мимо бараков —туманом, дыханьем, дымком сигаретнымвзлетаю туда, где ни зла, ни запретов!..Туда, где порвутся  последние нити…Но вы — дорогие — живите!Живите!..

ПЕРЕДЕЛКИНО

Из дачной электрички выйти в дождь,брести остатком леса и погостомв чужую дачу, в ночь, в чужие гости…А дождь причём? Да так уж вышло — дождь…В чужом камине высушить дроваи ждать кукушку будто откровенья,и не дождаться. Вытряхнуть колении не заплакать, ибо здесь — Москва,почти Москва, слезам почти не веря,в почтенные сбежалась имена…В игрушечном лесу не встретить зверяи в местном магазинчике — вина,но есть зубные  щетки и урюк,и продавщица смотрит как ГеБешник,а ты не падший ангел — просто грешник,хоть тщишься быть не просто…Старый трюк —иллюзия значимости грешка,раздутость щек, нестойкость акварели…Идём, подруга, нас уже погрелибенгальскими огнями из мешка,и фокусник устал… и новый вождьпо телеку бубнит о бурном росте…А истинно живые — на погосте…Им худо в дождь.Да так уж вышло — дождь…

* * *

Горчичным привкусом во ртуродился стих и выжал слёзыиз глаз, которые давносебя не числили в плаксивых,и застыдились, и улыбкойсмахнули стыд, и между тем,под сердцем тренькнул бубенец,сто лет молчавший…Ну, дела!Выходит, что не всё пропало?Я плачу и смеюсь стыдливоиз-за стихов?..Но, Боже мой!Я записать их не успела!Остался лишь горчичный привкус,а он рождает глупый рядсовсем иных ассоциаций:шашлык, котлета, мититей,алаверды, «Киндзмараули»…И остается лишь вздохнутьо том, что всё необратимо.

* * *

Совсем не пишется с утра…Слова — в дневные траты,в изгиб руки, в изгиб дворауходят невозвратно.И вся ночная нагота,естественность ночная —в бессилье стиснутого рта,в звонки и визг трамвая…И иссыхает край перамучительно и зримо…Совсем не пишется с утра,и ждать — невыносимо…

* * *

Давай покурим или посвистим,заполним как-то паузу…Хотела…хотела бы сказать — меж поцелуев!..Но это будет первая неправда,а мы с тобою, в общем, не вруны…Давай заполним паузу в молчаньи,попробуем хотя бы на секундусоприкоснуться голосом,а вдругмир обретёт — и мы разбогатеем —какой-то небывалый инструмент,не струнный, не ударный и не медный,созвучный только Божьему стараньюувидеть в нас хоть капельку добра…

…Пора, мой друг, я чувствую — пора!..Подай же мне хоть слово,спутник бедный!..

* * *

Я твой колоколец–бубенец,отзовусь на каждое касанье,разгоняя утренний свинец,золотыми звякну волосами,

пропою короткое: «Пора!»,не влагая горестного смысла,в то, что мы дожили до утраи совсем изжили наши числа…

Пять минут судьбы — к лицу лицом,пяти минут судьбы — но телом к телу!..Золотым залётным бубенцомпо твоей душе я пролетела,

но — кто знает? — может, над крыльцомв доме, где и так всего в избытке,я когда-то стану бубенцом —певчим наваждением на нитке…

* * *

Мне не вспомнить лица твоего:только сомкнутый угол ресниц,пять морщинок, как будто  иглойпроведенных к виску,только горько — счастливый излом,разделивший страдание лбаи мятежную радость глазниц,а ещё… а ещё — ничего,потому что глазам не даногорькой памятью в трещинках губсреди множества лиц отыскатьлишь одно — с расстояния вдоха…

* * *

Всё обошлось. Утешься. Я жива.Опять побег был плохо подготовлен.Я зацепилась платьем за слова,и краткий бунт был тихо обескровлен.Всё обошлось. Будильник вновь взведён,и можно отходить от перепалки……«Мой колосок! Осталось девять дён…» —Аксинья сушит слезы в полушалке…Счастливая — ей целых девять днейгореть огнем — то страхами, то страстью…Что может быть прекрасней и странней,и непереводимей слова «счастье»?..…Всё обошлось. Я — здесь, но сон сбежал…Квадрат окна давно молочно–светел…Мой сонный страж меня не удержал —я утекла в слова. Он не заметил.

РОГНЕДА, ДОЧЬ РОГВОЛОДА

…и нарёк её князь Гориславойво многие скорби,и велел позабыть,что отец нарекал по-иному…Горислава… Горюха…как жизнь тебя скорбная горбит —муж ли, князь ли, насильник —всё омут……не крестом осенясь,меч вложила в сыновью ручонку:«Как отец убивать меня станет —всё помни и ведай!..Не Горюхой умру —отойду непоклонной Рогнедой!А присудится жить —быть мне Богом иным наречённой…»…и судилось ей жить…

ЛЖЕДМИТРИЙ

Нет, не видела мать своего малыша мёртвым, —как явились сказать — только охнула и оземь…Сорок дней и ночей под тяжелой дохой мёрзлада стучала зубами, да выла… Да выть — поздно…

Что осталось от глаз, если ночью и днём мокли?Чтобы в крик не кричать, губы жала тугой гузкой,а застряло в мозгу: «Обманули!.. Не он!.. Мог ли?..Не его, не его положили во гроб узкий!..»

А когда подвели молодца через срок долгий,где и силы взяла? — растолкав шептунов в свите,затряслась на плече: «Не возьмёте, зверьё!.. Волки!..Нету глаз у меня, да на ощупь скажу — Митя!..»

* * *

Не вольная птица — жена — не девица,мне мужнее имя марать не годится…Спи, мой богоданный! Пускай не приснитсятебе золотая воровка–куница…

Я шапочку кунью на брови надвину —спи, мой богоданный! Спи, мой чужевинный!Сапожки сниму и босой до порогалегонько пройду, половицей не дрогнув…

А утром меня призовешь ты к ответу:— Что ножки, как лед? Может, бегала где-то?..Скажу, не моргнув, только губы кусая:— Напиться вставала… бежала босая…

* * *

Взращено византийством и гречеством,бито темником, бито огнём,называется гордо — Отечество!Не пройти, не объехать конём.

Челобитчество ли?.. Человечество?..Снег и ветер — не райское пение.Называется кратко — Отечество,а назвать бы — Тоска и Терпение,

а назвать бы — в привычке витийствовать —бедным полем, где Богом обронены,скудным местом, где не византийствуя,родились — отмотали — схоронены.

* * *

Ах, что за потолки! Белить бы да белить!И люстра на крюке висит сиротски косо…Какому бы врагу ехидно подаритьпохмельную любовь великоросса?..

Он, глухо отсопев, ухмылку сжав в горсти,щетину поскребёт, ремнём задавит брюхо:«Сударыня, прости!» — сударыня простит.И чарку поднесет, и корку даст — занюхать…

КАИР

Хоть не знаю, где сменится праздник постом —в этой области глухо и мглисто, —но себя осеняю широким крестомна глазах у фундаменталиста.Хулиганка с отсутствием чувства беды,голоногая стерва, холера!Так во все времена — с пустяка, с ерунды —начинаются войны за веру.

ВОСЕМЬ ЗАПОВЕДЕЙ