Коллективный сборник - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне Страница 75

434. Памятник поэту

Где царь вознесся на конеИ замер в сумраке зловещем,Поэт завидовал волне,Что ей простор морской обещан.

И в самой зависти, шумливейВолны, он тосковал о мщенье.С плаща стекал осенний ливень,И капли плыли по теченью.

А он куда направит бегСудьбы своей? Где кинет сходни?Иссякнет ливень, хлынет снег —Тоска и злоба безысходны.

Пока дворцовые огниБлистают, словно эполеты,Пока подобьем западниРоссия кажется поэту.

Нева черным-черна у ног,Ночные воды непроглядны.На что надеяться он мог?Чего желать? Ночь… Плеск невнятный…

Где конь на каменной волнеС разлету брызнул медной пеной,Всё отзывается во мнеНегодованье лиры пленной!

435. Память о детстве

Едва припомню барский сад,Опять привидится раскосый,Хмельной, широкогрудый, босыйСадовник — отставной солдат.

Таким привидится он мнеИ в сотый раз, едва припомнюОсенний сад, пролом в плетне,Коловший до крови шиповник.

Была пуглива ветвь ветлы,Был клен багрян наполовину,А он лишайные стволыОбмазывал раствором глины.

И не терпелось тем сильнейВломиться в сад, назло солдату,Чем больше красного аркатаРоняли воробьи с ветвей.

Рубаху красную на Пасху,Кожух дубленый к Покрову,Картонную на святки маску —Зеленоклювую сову, —

Меня подарки утешали,Но было больно мне смотреть,Как мяла мать каемку шали,Лица не в силах утереть.

Она обнову мне дарилаИ снова, так, что жизнь отдашь,Кого-то доброго молила:«Даруй нам пищу, Боже наш!»

И проливала, вопрошая,Святые слезы — сердце жглось…Так голодать до урожаяНам с божьей помощью пришлось.

Божницу подпирал плечамиЦерковный староста, покаТянули жребий поречанеИ снаряжали ходокаВ Торжок за солью, за свечами.

Минуя села и слободки,Ворча на жребий свой, ходокПо насту вешнему неходкоСпешил к Ефремию в ТоржокСушить опорки и обмотки.

Костер на площади соборнойНе угасал тогда. ПопыВзамен свечей и соли сорнойВыманивали у толпыПчелиный воск и холст узорный.

А поречане на дорогуГлядели сумрачно в ночи.И остывало понемногу,Как непосоленные щи,Их упование на бога…

Пел матицей коптила плошка,На сходке маялся народ:Делили соль столовой ложкой —По ложке, поровну, на рот,А было соли всей — лукошко…

Когда Папанин в океанеЛедовом вырос, как гора,Дворы покрыла ропакамиИ айсбергами детвора.

Кто: те ли, эти ли любимей?Равно имели мы в видуИ тех, дрейфующих на льдине,И этих, зябнущих на льду.

Нам дорог берег, обретенныйОтцами в схватках боевых.Котовский, Щорс, Чапай, Буденный —Герои сверстников моих.

Есть, не в пример наукам хитрым,Совсем не хитрая одна:Распознавать по детским играм,Чем озабочена страна.

436. Восемь лет спустя

Прибрежной липы ствол дуплистыйУвидел я издалека.Услышал плеск листвы росистой,Подобный плеску ручейка;Чуть испытав сердец томленье,Там мы расстались у реки,Я уповал на примиренье,На краткость крохотной руки.И упований долголетье —Как сон тревожный в мире том.Где мы, расставшись на рассвете,С восхода солнца встречи ждем.Благословенна свежесть маяИ утренняя дрожь ветвей,Дорога к берегу лесная,Листва над хатою твоей!

Только белая блузка –Грустный времени след –И короткой и узкойСтала за восемь лет.И глаза словно те же,Тот же выговор слов,Только русая режеПрядь спадает на лоб.Только гостеприимстваМолчаливей обряд.Ярче свет материнства —Светлый женственный взгляд.

Маньчжурские сопки, карельские скалы,Бесчисленных странствий моих колеиНа сгорбленном глобусе, верю, искала,Сжигая шальные открытки мои.А ныне… А ныне – как не было странствий,Дороги и годы не выкрали страсть.Дай руку, уверься в моем постоянстве,Дай сердцем натруженным к сердцу припасть.

437. У реки

Левый берег в огне, а на правомПеплом кроются угли костра,И связисты сквозь тьму к переправамТянут кабель – работа быстра.

И, незримы, сползая по скатам,Пробираются к лодкам стрелки.Возвестит предрассветным набатомБатарея о штурме реки.

Тишину разорвут на клочьяВсплески весел и гром пальбы.Берег с берегом, мерясь мощью,Водяные взметнут столбы.

Вспенят волны реки величавойМастера лобовых атак,И рванутся в штыки у причалов,И отхлынет, не выстояв, враг.

И связисты протянут кабельНад водой и отправят весть:Там, где буйствовал враг и грабил,Жег и рушил, – вершится месть.

438. «Дождями омытые тропы…»

Дождями омытые тропы,Деревья, шумящие гневно,Листвы облетающей ропотИ залпы всенощно, вседневно.

Фашистские орды, лютуя,Пусть метят кровавою метойЛесные селенья, — вчистуюРасплатимся мы и за это.

Мы в битвах всенощных, вседневных,Чем дальше, тем тверже, упрямей.Не видеть им родину гневных —Россию — в позоре и сраме.

ВЛАДИМИР ЧУГУНОВ

Владимир Михайлович Чугунов родился 5 мая 1911 года в Сибири на станции Иланская близ Канска, в семье железнодорожного врача. Шести лет лишился отца. Подростком пошел работать на одну из шахт Анжеро-Судженска коногоном, потом стал забойщиком. Затем В. Чугунов поступил в Анжерское горное промышленное училище (Горпромуч), кончив которое, получил диплом машиниста врубовой машины.

Еще в детстве стал писать стихи. Печатался в газетах «Борьбе за уголь», «Большевистская смена», «Советская Сибирь», «Красное знамя». Редакция «Борьбы за уголь» пригласила Чугунова на постоянную работу в газету, но вскоре он поступает в Томский геологоразведочный институт.

В 1936—1937 годах Владимир Чугунов живет и работает в Новосибирске, печатается в журналах «Сибирские огни», «Будущая Сибирь», в различных сибирских газетах, готовит к печати первый сборник стихов «Горючий камень», вышедший в Новосибирске в 1939 г.

С 1938 года поэт живет в Казахстане. Помимо стихов пишет также рассказы, очерки, повести.

Во время Великой Отечественной войны В. Чугунов добровольцем ушел на фронт. В звании лейтенанта командовал стрелковым отделением, потом взводом. Участвовал в битве на Курской дуге.

Был убит в бою 5 июля 1943 года. Похоронен близ ст. Безлюдовск Шебановского района Курской области.

439. Сосна

На склоне дня в червонной позолотеСтоит сосна, стройна и высока.Над ней летят, сверкая, самолетыИ белогрудые кочуют облака,Ее вершину молнией могучейГроза разбила. И у той сосныВ бессильном гневе бронзовые сучьяНад голою землей занесены.

Хранит сосна на смуглом теле знакиДалеких встреч и чьи-то имена.По вечерам в сыром и плотном мракеЕй грезились былые времена.

Ей вспоминалась прелесть диких весен,Когда в корнях рождаются ключиУ одиноких лермонтовских сосен;Когда рычат потоки, бьются косачи.И вновь трубит весна…

Опять в овраге,Беснуясь, мчится бурная река,Горят костры и вспыхивают флаги,По полевому шпату бьет кирка,И режет землю звонкая лопата,И злые корни рвет в глуби земли…Здесь будет парк. Веселые ребятаК сосне недаром песню принесли.

Они поют о муромской дороге,Они поют: «Стояло три сосны.Со мной прощался милый…» И о многомПоют они, хмельные от весны.И зашумели ветви, закачались,Пролетный ветер наклонил сосну.

Под нею тоже, может быть, прощалисьИ назначали встречу на весну.И вот сосна совсем по-человечьиНавстречу людям ветви подала,Чтобы при новых и счастливых встречахПод нею наша молодость цвела.

440. «Просишь ты лирических стихов…»