Николай Браун - Стихотворения Страница 8

1954

Баранчики

Нет зимы уже и в помине.Вот баранчики расцвели.Я не знаю, как по-латыниИх ученые нарекли.

Так в народе их называли,А ребята, мои друзья,Те и книг еще не читали —Впрочем, их не читал и я.

Снег сойдет, пообсохнет поле,Раскудрявится ближний лес.Мы весь день босиком на воле, —Столько разных вокруг чудес!

Впрочем, может быть, это самиМы выдумывали чудеса —И казались нам чудесамиГром, и радуга, и роса.

И какой-нибудь первый цветик,Что и красками небогат,Расцветет — и лужок осветит,И лужок — не лужок, а сад.

Мы ромашки звали — пупавки,А щавель в лугах — столбецы.Кто в названья их внес поправки —Может, деды, может, отцы, —

Мы не знали. А под кустами,По оврагам и у ручья —Там баранчики вырастали,Так ли я говорю, друзья?

Длинноноги и неказисты,В желтых венчиках-бубенцах,Вырастали в сухих и чистыхНаших лиственных лесах.

Был обычай у нас известный —Все на вкус проверять в лесу:Сыроежку и сок древесный,Мед шмелиный или росу.

А баранчики расцветали —Все мы с первых весенних днейСтебли сочные поедали,Будто не было их вкусней.

Так казалось, а вот, поди-ка,В чем тут дело — не объяснить:Ни малина, ни земляникаНе могли их потом затмить.

Видно, в мире таком безбрежномГлубже в сердце хранишь своемСамый первый, робкий подснежник,Первый дождик и первый гром.

1954

Памятник Ленину

Ничто — ни музыка, ни слово,Ни кисть, ни бронза, ни гранит —Его, для всех времен живого,Так никогда не сохранит,Как с неподкупной, честной кровьюПростые смертные сердца,Что переполнены любовьюТакой, которой нет конца.

1954

Тучка

Обильными хлынув слезами,Как будто всей горечью, всласть,Проплакала тучка над намиИ в синюю даль унеслась.

И снова взлетели стрекозы,И ярче цветы зацвели.Кто знает — о чем эти слезы?Чье горе коснулось земли?

Но так мимолетно ненастье,Свод неба такой голубой!..Ведь так же когда-то от счастьяМы плакали вместе с тобой.

1955

Цикады

Кусты бегут, как водопады,Свергаясь с гор, со всех сторон.О чем всю ночь поют цикады?О чем их шелест, шепот, звон?

В ущелье мрак. А над горами,Всю высоту заполонив,Синеет небо в темной раме,На горы звезды уронив.

Звучанье, робкое вначале,Уже со всех плывет холмов,А в нем немолчный зов печали,Моей любви бессонный зов.

Лишь где-то за горами, где-тоЗа этой цепью черных круч,Уже горящий луч рассвета,Как счастья трепетного луч.

1956

«С бурей, с громом, где-то над горами…»

С бурей, с громом, где-то над горами,Стороной, клубясь, гроза прошлаИ скатилась в горы.   А над намиНочь сплошными звездами цвела.

Сад притих. В ущелье тьма все гуще.Тишина легла на склоны гор.Лишь поток, на самом дне бегущий,Продолжает с кем-то жаркий спор,

Да совсем не требуя наградыНикакой за свой бессонный труд,Все поют без умолку цикады,До самозабвения поют.

Настежь окна —   прямо в полночь, в звезды,В яростную музыку цикад,В этот садом напоенный воздух,В эту сказку ста Шехерезад.

Пусть она звучит, не умолкая,Пусть она журчит: ведь ей невмочьЗамолчать…   Так вот она какая,Тысяча вторая эта ночь!

1956

Пес

Костяшки ног едва передвигая,Пришел он к морю, чтобы умереть,Пришел к воде и лег, изнемогая.Хвост повисал, как сломанная плеть.

Залив был тих. За горною излукойСверкала уходящая гроза.Он поднял взгляд. Невыразимой мукойНаполнились печальные глаза.

Был жаркий полдень. Но по тощим ребрамБежала дрожь. А плеск волны у ногТаким казался ласковым и добрым,Как будто муки все унять не мог.

Играя галькой, пена шелестелаИ таяла. Шатаясь, он привсталИ вновь упал, вытягивая тело.Вдали синел за дымкой перевал.

Пришла к концу последняя дорога.Жужжали мухи. Ясные глазаВзглянули вдаль внимательно и строго.Сползла в песок последняя слеза.

И он застыл. А горы зеленели.А полдень цвел, не изменив лица.И всей могучей грудью волны пелиО жизни той, которой нет конца.

1956

Чайки

Мы из порта вышли на закате.Встречный ветер, как пастух сердитый,Гнал стада барашков непокорных,И они, резвясь и убегая,Рассыпались пеной серебристой.И все дальше уходила гавань,И все дальше отступали горы.А за нами, за кормой высокой,Шесть отважных белых-белых чаекВслед летели, словно провожали.Сильной грудью рассекая воздух,Широко раскидывая крылья,То они как будто повисали,Недвижимы, упираясь в ветер,То к волне зеленой припадали,В брызги пены крылья окуная.

Вот уж солнце в тучу закатилось,Потемнели голубые горы,Стали волны синими, как тучи,Что, клубясь, окутывали небо.Становился злей пастух сердитый —Исполинский кнут его со свистом,От волны до самых туч гуляя,То хлестал по волнам, то по тучам,То по белой мачте корабельной.Но упрямо пробивались чайки,Всё махали крыльями, прощаясь.Улетайте, чайки, возвращайтесь!Улетайте в гавань: крепнет ветер,Торопитесь, чайки: будет буря,Оглянитесь — еле виден берег,Потонули горы в темной дали,Торопитесь, чайки, — ночь подходит…

Если б так же, не сдаваясь буре,Если б так же, не пугаясь мрака,Люди нас душою провожали,Те, что в тихой гавани остались,Был бы ночи мрак уже не страшен.Легче бы дышалось тем, кто в море.

1956

24 октября 1917 года

Он в этот вечер здесь, за этимСтолом, у этого окна,Знал, перед будущим в ответе, —Задача будет решена!Теперь все ясно: то, что былоНесвоевременно вчера,Не может ждать и до утра…Он окунул перо в чернила.Рука торопится: пора!Сегодня. Завтра будет поздно.Сегодня — или никогда!Россия ждет.В молчанье грозномПритихли села, города.

Россия ждет.Иссякли сроки,И все висит на волоске.Бегут уверенные строки,Мысль горяча. Перо в рукеНе дрогнет.Слабых убеждая,Оно с друзьями говорит.Но мысль, перо опережая,Уже в грядущее глядит.Уже расчетом полководцаОна готовит близкий бой,Нелегкий бой, но сердце бьется:Оно всей кровью, всей судьбой,Всей силой высшего прозреньяПобеду видит впереди —В ней революции спасенье.Иной дороги нет.Веди!..

Не утихал октябрьский ветер,Качался тополь за окном —В тот миг единственный свидетельСтрок, переполненных огнем.Скорей же в бурю, в ночь, в дорогу!Он сам, как буря, окрылен.Перо скрипит…Еще немного —И настежь дверь откроет он.

1956

Арка Главного штаба

Строенья раздвинув плечами,Взлетает она в высоту,Сто лет и ночами и днямиБессменно стоит на посту.

И все же она знаменитаНе тем, что столетье над нейУпрямо вздымают копытаШесть бронзовых ярых коней,

Но тем, что с великою верой,Для штурма равняя штыки,Из прошлой в грядущую эруОтсюда шагнули полки.

1956