Сергей Есенин - Том 4. Стихотворения, не вошедшие в Собрание сочинений Страница 8

‹1915›

Старухи*

Под окном балякают старухи.Вязлый хрип их крошит тишину.С чурбака, как скатный бисер, мухиУлетают к лесу-шушуну.Смотрят бабки в черные дубровы,Где сверкают гашники* зарниц,Подтыкают пестрые поневыИ таращат веки без ресниц.«Быть дождю, — решают в пересуде, —Небо в куреве, как хмаровая близь.Ведь недаром нонче на посудеПоявилась квасливая слизь,Не зазря прокисло по махоткамВ погребах парное молокоИ не так гагачится молодкам,Видно, дыхать бедным нелегко».Говорят старухи о пророке,Что на небе гонит лошадей,А кругом в дымнистой заволокеВеет сырью звонистых дождей.

‹1915›

"Я странник убогий…"

Я странник убогий*.С вечерней звездойПою я о БогеКасаткой степной.

На шелковом блюдеОпада осин,Послухайте, люди,Ухлюпы трясин.

Ширком в луговины,Целуя сосну,Поют быстровиныПро рай и весну.

Я, странник убогий,Молюсь в синеву.На палой дорогеЛожуся в траву.

Покоюся сладкоМеж росновых бус;На сердце лампадка,А в сердце Исус.

‹1915›

Разбойник*

Стухнут звезды, стухнет месяц,Стихнет песня соловья,В чернобылье перелесицС кистенем засяду я.

У реки под косогоромНе бросай, рыбак, блесну,По дороге темным боромНе считай, купец, казну!

Руки цепки, руки хватки,Не зазря зовусь ухват:Загребу парчу и кадки,Дорогой сниму халат.

В темной роще заряницаЧешет елью прядь волос;Выручай меня, ножница*:Раздается стук колес.

Не дознаться глупым людям,Где копил-хранил деньгу;Захотеть — так все добудемТемной ночью на лугу!

‹1915›

"Белая свитка и алый кушак…"

Белая свитка и алый кушак*,Рву я по грядкам зардевшийся мак.

Громко звенит за селом хоровод,Там она, там она песни поет.

Помню, как крикнула, шигая* в сруб:«Что же, красив ты, да сердцу не люб.

Кольца кудрей твоих ветрами жжет,Гребень мой вострый другой бережет».

Знаю, чем чужд ей и чем я не мил:Меньше плясал я и меньше всех пил.

Кротко я с грустью стоял у стены:Все они пели и были пьяны.

Счастье его, что в нем меньше стыда,В шею ей лезла его борода.

Свившись с ним в жгучее пляски кольцо,Брызнула смехом она мне в лицо.

Белая свитка и алый кушак,Рву я по грядкам зардевшийся мак.

Маком влюбленное сердце цветет…Только не мне она песни поет.

‹1915›

Плясунья*

Ты играй, гармонь, под трензель*,Отсыпай, плясунья, дробь!На платке краснеет вензель,Знай прищелкивай, не робь*!

Парень бравый, синеглазыйЗагляделся не на смех.Веселы твои проказы,Зарукавник — словно снег.

Улыбаются старушки,Приседают старики.Смотрят с завистью подружкиНа шелковы косники*.

Веселись, пляши угарней,Развевай кайму фаты.Завтра вечером от парнейПридут свахи и сваты.

‹1915›

Руси*

Тебе одной плету венок,Цветами сыплю стежку серую.О Русь, покойный уголок,Тебя люблю, тебе и верую.Гляжу в простор твоих полей,Ты вся — далекая и близкая.Сродни мне посвист журавлейИ не чужда тропинка склизкая.Цветет болотная купель,Куга* зовет к вечерне длительной,И по кустам звенит капельРосы холодной и целительной.И хоть сгоняет твой туманПоток ветров, крылато дующих,Но вся ты — смирна* и ливан*Волхвов, потайственно волхвующих.

‹1915›

"Занеслися залетною пташкой…"

Занеслися залетною пташкой*Панихидные вести к нам.Родина, черная монашка,Читает псалмы по сынам.

Красные нити часослова*Кровью окропили слова.Я знаю — ты умереть готова,Но смерть твоя будет жива.

В церквушке* за тихой обеднейВыну за тебя просфору,Помолюся за вздох последнийИ слезу со щеки утру.

А ты из светлого рая,В ризах белее дня,Покрестися, как умирая,За то, что не любила меня.

‹1915›

Колдунья*

Косы растрепаны, страшная, белая,Бегает, бегает, резвая, смелая.Темная ночь молчаливо пугается,Шалями тучек луна закрывается.Ветер-певун с завываньем кликушМчится в лесную дремучую глушь.Роща грозится еловыми пиками,Прячутся совы с пугливыми криками.Машет колдунья руками костлявыми.Звезды моргают из туч над дубравами.Серьгами змеи под космы привешены,Кружится с вьюгою страшно и бешено.Пляшет колдунья под звон сосняка.С черною дрожью плывут облака.

‹1915›

Поминки*

Заслонили ветлы сиротливоКосниками мертвые жилища.Словно снег, белеется коливо* —На помин небесным птахам пища.

Тащат галки рис с могилок постный,Вяжут нищие над сумками бечевки.Причитают матери и крёстны,Голосят невесты и золовки.

По камням, над толстым слоем пыли,Вьется хмель, запутанный и клейкий.Длинный поп в худой епитрахили*Подбирает черные копейки.

Под черед за скромным подаяньемИщут странницы отпетую могилу.И поет дьячок за поминаньем:«Раб усопших, Господи, помилуй».

‹1915›

Дед*

Сухлым войлоком по стёжкамРазрыхлел в траве помет,У гумен к репейным брошкамЛипнет муший хоровод.

Старый дед, согнувши спину,Чистит вытоптанный токИ подонную мякинуЗагребает в уголок.

Щурясь к облачному глазу,Подсекает он лопух.Роет скрябкою по пазуОт дождей обходный круг.

Черепки в огне червонца.Дед — как в жамковой слюде*,И играет зайчик солнцаВ рыжеватой бороде.

‹1915›

"Наша вера не погасла…"

Наша вера не погасла*,Святы песни и псалмы.Льется солнечное маслоНа зеленые холмы.

Верю, родина, и знаю,Что легка твоя стопа,Не одна ведет нас к раюБогомольная тропа.

Все пути твои — в удаче,Но в одном лишь счастья нет:Он закован в белом плачеРазгадавших новый свет.

Там настроены палатыИз церковных кирпичей;Те палаты — казематыДа железный звон цепей.

Не ищи меня ты в Боге,Не зови любить и жить…Я пойду по той дорогеБуйну голову сложить.

‹1915›

Русалка под Новый год*

Ты не любишь меня, милый голубь,Не со мной ты воркуешь, с другою.Ах, пойду я к реке под горою,Кинусь с берега в черную прорубь.

Не отыщет никто мои кости,Я русалкой вернуся весною.Приведешь ты коня к водопою,И коня напою я из горсти.

Запою я тебе втихомолку,Как живу я царевной, тоскую,Заману я тебя, заколдую,Уведу коня в струи за холку!

Ой, как терем стоит под водою —Там играют русалочки в жмурки,—Изо льда он, а окна-конуркиВ сизых рамах горят под слюдою.

На постель я травы натаскаю,Положу я тебя с собой рядом.Буду тешить тебя своим взглядом,Зацелую тебя, заласкаю!

‹1915›