Вера Павлова - Стихотворения Страница 8

1

Печальный двоечник с пожухлыми цветами,пожухлый папа с фотоаппаратом,зубами щелкающим: ну-ка, птичка,на вылет! И — отсутствие резцовв улыбках первоклашек, недостачав улыбках второклассников — клыков…

2

А на крыльце — мои учителя:алфизик Инденбаум — всякий знает,что у него одна нога корочеи, может быть, стеклянные глаза,Марьпетра вредная, химера, тойсть химоза,ныне и присно пьяненький чертежники величавый педагог труда…

3

Запомнила немного: как Камошаменя за новорожденные грудихватал, и было больно и обидно,а позже — непонятно, почемудевчонки говорят, что неприличнотак тесно танцевать медленный танецс Камошей. Кстати, ведь Камоша умер.Болел плевритом, умер. Белый танец.Я, как всегда, Камошу приглашу.

Боб сказал:— А ты написала,как я ловил летучих мышей?Боб ловил летучих мышей,потому что папа сказал, что нельзяих поймать — у них ультразвук.Боб ловил летучих мышей,быстро-пребыстро крутя полотенцем.Она была жилистой,как из "Кулинарии".Ее отпустили.Боб сказал:— Написано верно,но что-то с ритмом

Поняла, где у меня душа —в самом нижнем, нежном слое кожи,в том, изнаночном, что к телу ближе,в том, что отличает боль от ласки,в том, что больше ласки ищет боли…

Они менялись кольцами тайком.Они в санях по городу летели.Метели покрывали их платкоми хмелем посыпали их метели.И путь у них настолько был один,настолько было некуда деваться,что не хотелось куриц и перин,что даже не хотелось целоваться,а только лица ветру подставлять,а только на ветру в лице меняться.Метели мягко стелят. Страшно спать.Еще страшнее будет просыпаться.

Мужчина: удар, давление.Сперва без сопротивленияпозволю давить сок,потом напомню: лобокпод мякотью прячет кость,и ты — не хозяин: гость.

То ли пол — это полделато ли дело на полжизнито ли жизнь не полна половаято ли я не люблю тебя большеНет, я люблю тебя больше.

"На севере диком…" — Сапфо, а не Гейне.Ты — пальма. И юг твой, как север мой, дик.А если из Гейне, то пенье на Рейне,дуэт лорелей. А сплочая сплетенье —Наталья, пойдем в хоровод эвридик,которым орфеи и лели — до фени:с нездешнею нежностью, без сожаленьяпокажем им розовый острый язык!

Душа расставалась с телом.Моя — с твоим телом.Твоя — с моим телом.Душа улыбалась телу:— Ну все. Я полетела.— Ну все. И я полетела.Душа склонялась над телом:— А мне-то какое дело?— И мне — какое дело?Душа прижималась к телу:— Прости. Я не хотела.— Прости. И я не хотела.

Одиночество — это болезнь,передающаяся половым путем.Я не лезу, и ты не лезь.Лучше просто побудем вдвоем,поболтаем о том, о сем,не о том, не о сем помолчими обнимемся, и поймем:одинокий неизлечим.

Размажь по стенке, но — по своей,топчи, чтоб смогла прилипнуть к ногам,из колючей проволоки гнездо свей,вот увидишь, что нам будет тамхорошо.

Нет любви? — Так сделаем ее!Сделали. Что дальше будем делать? —Сделаем заботу, нежность, смелость,ревность, пресыщение, вранье.

Надобны два зеркалаили два мужчинычтоб себя любимуюувидеть со спиныНадобно быть зеркаломчтобы два мужчиныбыли друг ко другулицом обращенычтоб наполнив рюмкивиноградной гнильюспутавшись локтямиперешли на ЯЧтоб накрывши юбкойкак епитрахильюотпустила каждого:Да, твоя. Твоя.

Давай друг друга трогать,пока у нас есть руки,ладонь, предплечье, локоть,давай любить за муки,давай друг друга мучить,уродовать, калечить,чтобы запомнить лучше,чтобы расстаться легче.

Зачем считала, сколько мужикови сколько раз, и сколько раз кончала?Неужто думала, что будет мало?И — было мало. Список мужиков —бессонница — прочтя до середины,я очутилась в сумрачном лесу.Мне страшно. Я иду к себе с повинной.Себя, как наказание, несу.

О чем бы я ни писала, пишу о ебле.И только когда я пишу о самой ебле,то кажется, что пишу совсем не о ебле.Вот почему я пишу только о ебле.

Не кричите на меня, птицы,не машите на меня руками, елки,не подглядывайте, ангелы, за мноюсквозь замочные скважины звезд —ничего я не могу для вас сделать!

Новость, от которой сердцебьется, как дитя в утробе:не нашли его во гробе!Ничего там нет, во гробе!Ничегошеньки — во гробе!А куда из гроба деться,кроме… Взгляд и голос ввысь тяну.Так — воистину? Воистину.

А может быть, биенье наших телрождает звук, который нам не слышен,но слышен там, на облаках и выше,но слышен тем, кому уже не слышенобычный звук… А может, Он хотелпроверить нас на слух: целы? без трещин?А может быть, Он бьет мужчин о женщиндля этого?

Всей музыки, и той не хватиттвое молчанье заглушить.

Вечность — скатертью дорога.Скатерть вечности бела.Белизну ее не могутзапятнать ничьи дела.Ни награды, ни расплаты,ни в блаженстве, ни в огне,только версты полосатыпопадаются одне.

ЧЕТВЕРТЫЙ СОН

Цикл "Попутные песни" — из книги новых стихов Веры Павловой "Четвертый сон", которая выходит осенью этого года в издательстве "Захаров".

1

ой растенья насажденьяв первородном садуметастазы наслажденьяпо всему животувосхожденье наважденьеой держи упадуклеток перерожденьев полную пустоту

2

Падая жертвой любовной картечина дно воздушной ямы блаженства,теряю постылый дар речи,обретаю заветный дар жеста,поднимаю веки прозревшей кожи,чешуей очей библейски одета.Для чего же выпытывать так тревожно:— Скажи, как ты? Скажи, где ты?

3

Где-где?На звезде,у тебя на бороде,на простыночном холстев подвенечной наготе,далее —везде.

4

Супружеское ложе,супружеская лужа,чья, тот в ней и лежи.— Да оба хороши.

5

и стал светвнутри животаи закрыла глазабоясь ослепитьи закрыла лицокак Моисейи увидел тычто мне хорошо

6

Тебе ничего не стоит на миллионы частей раздробиться.Мне нужен месяц, чтобы снести одно яйцо.Ты ищешь себя, примеряя разные лица.Я меняю кремы, чтобы не изменилось мое лицо.Меня любили многие и любить меня тебя научили.Я любила многих и научилась любить одного.Короче, акмэ. Но все мои слабости остаются в силе.Золотое сечение. Но времени остается всего ничего.

7

Мы увидим небо с овчинку,догадаемся, чья папаха.Мы узнаем свою начинкуна разделочных досках страха.Мы поймем: оправдаться нечем.Мы заглянем в глаза воловьитихих ангелов междуречья,грустных демонов послесловья.Послелюбья нежнейшие нети!И периною гробовою,чтобы нас не увидели дети,мы укроемся с головою.

8