Леонид Аронзон - Избранное Страница 8

(Лето 1969)

Прямая речь

«На острие копья замешан мой хлеб», — сказал Архилох.«Скучно на этом свете, господа», — сказал Гоголь.«Дико хочу что-нибудь в желудок», — сказал Мельц.«Я жить хочу», — сказал Пушкин.«Со мной случился «Бобок», — сказал Михнов-Войтенко.«Творчество или торчество», — сказал Галецкий.«Хорошо, что мы видимся только для любви», — сказал дядя.«Блаженны нищие духом», — сказал Иисус Христос.«Видишь, каким стилистическим оборотам научила меня жизнь моя», — сказал Швейгольц.«Бог весь во всём», — сказал П. Тейяр де Шарден.«Как безобразна молодость», — сказал Михнов-Войтенко.«Что толку в том, что мы любим нас?» — сказал дядя.«Эфирные насекомые», — сказал Гоголь.«Пью, опершись на копье», — сказал Архилох.«Отцы ваши — где они? да и пророки, будут ли они вечно жить?» — сказано в Библии.«О стыд, ты в тягость мне», — сказал Пастернак.«Здесь всё меня переживет», — сказала Ахматова.«Любовь», — сказал Галецкий.Альтшулер сказал глупость.«Где хоть что-нибудь?» — сказал дядя.«Nevermore», — сказал Эдгар По.«Ничто», — сказал Галецкий.

(Вторая половина 1969)

"Никому не нужно то, что мне нужно "

Никому не нужно то, что мне нужно.Никому не нужно то, что нам нужно.Никому не нужно то, что всем нужно.

1970

СТИХИ

" Я, как спора, просплю до весеннего льда, "

Я, как спора, просплю до весеннего льда,до ментоловой свежести марта,когда выгонит в степь, чтобы дальше удрать,время — лист непросохших помарок.

Когда солнца квадраты, ложась на паркет,пыль поднимут, как стадо по шляху,я останусь один там, где царственный кедр,что ни пень — стародавняя плаха.

И, заткнув топорище за красный кушак,дровосек, в первородности дятел,я прикинусь собой и с серьгою в ушахприценюсь к себе: важно ли спятил?

Там купается соболь в полдневном снегу,вьются лисы, подобные дыму,ну а если и впредь я уйти не смогу,на глаза пятаки положи мне.

Декабрь 1963

ОХТА

Заборы захолустья, замки фабрик,дневной их свет и белые ручьисегодня только выпавшего снегана склоны тихих набережных Охты.

Один я прохожу огромный мост,всё большее пространство оставляятам, за собой, где тянутся плотызапорошённых первым снегом бревен.

Возможно, что когда-нибудь под старостья поселюсь на правом берегу,чтоб видеть баржи в утро ледостава,расплывшийся под солнцем Петербург.

Декабрь 1963

" И скорописью не угнаться "

И скорописью не угнатьсяза мертвыми. Свыкаясь, жди.Виденью лыжника сродни,петляй по ледяному насту,

где вид застывшего ручьяв себе таит витое имя.Ночь бденья. Снег идет. Свеча.И белым воздухом стоим мы

в открытом зеркале, где часназад юродством садаявлялись: Мысль. Письмо. Свеча.Потемки перед снегопадом.

Широкой шторою окнаукрывшись, ждало отраженье.И зимней форточки свежеебыла печаль моя слышна.

И силы не было продлитьписьма живого начертанья.Распад. Свеча. Полжизни. Странник.Окно. И гласная петли.

<1963?>

НОЧЬ В ЮККАХ

Поле и лыжников — снег освещает — виденья,на вершине холма, на коленях, на что-то надеясь,может быть, только сном осязая летания слабость,пока имя твое полупетлями путает слалом,ты глядишь в зеркала, отделенный пространством их мнимым,где проносятся лыжники в поле открытое, мимоодиноких деревьев, мачтОвого бора, как будтоэто всё для того, чтоб тебя окружить и опутатьдикой скорописью по луной освещенному насту,но и так всё равно, всё равно никогда не угнатьсятам, в немых зеркалах, одинаковых снежным покоем,за идущим вперед, повернувшись спиной через поле.Здесь ты поднят холмом, и снуют, извиваясь, виденья,то являясь во множестве, то так внезапно редея,что лесничество всё: и кустарник, и сосны на склонеодиноких вершин, и печаль их — всё, как на ладони.

1964

" Есть светлый полдень и раздолье льда, "

Есть светлый полдень и раздолье льда,и плотный снег, не тающий на солнце,и Петербург хрустальною солонкойоткрыт глазам — и тень его светла.

Когда, когтями обнимая шар,Румянцевский орел всей грудью ослепляет,я вижу в два окна из царской спальнии славы блеск, и офицерский шарф.

1964

А.С. ПУШКИН

Поле снега. Солнцеснег.Бесконечный след телеги.Пушкин скачет на конена пленэр своих элегий.

Яркий снег глубок, и пышен,и сияет, и волнист.Конь и Пушкин паром дышат,только стека слышен свист.

Ветра не было б в помине,не звенела бы река,если б Пушкин по равнинена коне б не проскакал.

<20 января> 1968

" Пойдемте: снег упал на землю "

Пойдемте: снег упал на землю.

<1969 или 1970>

" Качайся, слабая трава! "

 Качайся, слабая трава!Качай несметных насекомых!О праздник тела, невесомость!Стрекоз касанье!Я сорвалгубами вытянулосокискользящий липкий стебелек,И надо мной, как призрак легкий,взметнулся слабый мотылек.

И откровение, и леностьв союзе явственном текли,и птиц мелькающие тенине отрывались от земли.

1960

" Сохрани эту ночь у себя на груди, "

Рике

Сохрани эту ночь у себя на груди,в зимней комнате ёжась, ступая, как в воду,ты вся — шелест реки,вся — шуршание льдин,вся — мой сдавленный возглас и воздух.

Зимний вечер и ветер. Стучат фонари,как по стёклам замёрзшие пальцы,это — всё наизусть,это — всё зазубрии безграмотной снова останься.

Снова тени в реке, слабый шелест реки,где у кромки ломаются льдины,ты — рождение льдин,ты — некрикнутый крик,о река, как полёт лебединый.

Сохрани эту ночь, этот север и лёд,ударяя в ладони, как в танце,ты вся — выкрик реки, голубой разворотсреди белого чуда пространства.

1959

" Приближаются ночью к друг другу мосты, "

Приближаются ночью к друг другу мосты,и садов, и церквей блекнет лучшее золото.Сквозь пейзажи в постель ты идёшь, это тык моей жизни, как бабочка, насмерть приколота.

1968

" По взморью Рижскому, по отмелям "

    По взморью Рижскому, по отмелям,    ступал по топкому песку,    у берегов качался с лодками,    пустыми лодками искусств,    а после шёл, сандали прыгали,    на пояс вдетые цепочкой,    когда мы встретились под Ригою    как будто бы на ставке очной,

    без изумления любовников,    оцепенения при встрече,    сырая ветошная кровля    дождём играла чёт и нечет,

    и мы слонялись по сараю,    гадая: знаешь или нет,    и наша жизнь уже вторая    казалась лишнею вдвойне,

    а море волны не докатывало,    и был фонарь на куст похож,    и наша жизнь была лишь платою    за эту комнату искусств.

1959