Демьян Бедный - Том 2. Стихотворения 1917-1920 Страница 8

Вождю*

Тов. Ленину в день рабочей печати посвящаю.

Как этот день мне мил и дорог!Ряд долгих лет прошел с тех пор…Теперь – повержен злой наш ворог,Тогда – мы с ним вступали в спор.   Тогда – нас было так немного,   Но знали мы, на что идем…   Был каждый шаг проверен строго   Тобой, испытанным вождем.Рождалась «Правда» наша в муках,Окружена стеной врагов, –Но пролетарий в первых звукахУслышал звон своих шагов.   Ты был за дальнею границей,   Но духом с нами был всегда, –   Росла, страница за страницей,Святая библия труда…Нам каждый день грозила караИ беспощадный вражий суд,Напор открытого удараИ козни тайные Иуд.   Из ликвидаторского стана   Какой бесстыжий несся вой!   Работой Мартова и Дана   Был восхищен городовой.Для заклинателей «стихии»,Для дряблодушных торгашейМы были аспиды и змии,Гроза мещанских шалашей.   Теснил нас лютый враг жестоко.   Редел отряд наш боевой,   И в злую пору одиноко   Звучал далекий голос твой.Но перенесши все невзгодыИ взявши с бою каждый шаг,Мы на крутых путях свободыВновь утвердили алый стяг.   Незыблем он на новой грани!   И наша вера велика:   - Не осквернит священной ткани   Ничья враждебная рука!

«Христос воскресе»*

   У батюшки Ипата   Водилися деньжата.Конечно, дива тут особенного нет:   Поп намолил себе монет!Однакоже, когда забыли люди богаИ стали сундуки трясти у богачей,   Взяла попа тревога:«Откроют, ироды, ларек мой без ключей!»Решив добро свое припрятать повернее,   Поп, выбрав ночку потемнее,Перетащил с деньгами ларь         В алтарьИ надпись на ларе искусно вывел мелом:«Сей ларь – с Христовым телом».      Но хитрый пономарь,      Пронюхав штуку этуИ выудивши всю поповскую монету,Прибавил к надписи: «несть божьих здесь телес.         Христос воскрес!»Что пономарь был плут, я соглашусь, не споря,Плут обманул плута – так кто ж тут виноват?      Но я боюсь, чтоб поп Ипат         Не удавился с горя.

Осiновый кiл Радi*

Чоловiк каже: «гречка!»Жiнка каже: «мак! мак!»– Нехай так! Нехай так!Нехай буде з гречки мак!

Рада каже: «самостiйность!»Нiмець каже: «гох! гох!»– Ох, ох, ох! Оце ж гох!Щоб ты, бридкiй нiмець, здох!

Ждали лiта, ждалы лiта,А прiйшла зима.Була Рада, була Рада,А тепер нема!

Ой ти, дядьку Мусiю,Чи бачив ты чудасiю?Як не бачив, подивись:Любив нiмець Раду,Цiлував iи колысьСпереду и сзаду.

Цiлував и милував,Кохав щиро, покыВыпив всю iи красу,Видавив всi соки.

Потiм с гетьманом ПавломПеребив iй спинуИ, проткнувши всю колом,Кинув в домовину.

– От, тепер лежи i гнiй,Бо була проворна.Я ж казав тобi, дурнiй:«Не кохай Эйхгорна!»

По заслузи маешь плату,Голова змiнна!Прокляне тебе, прокляту,Трудова Вкраiна!

Темнота («Кулак один…»)*

   Кулак один, купив пудовую свечу,      Тем малость совесть успокоил.   А мироед другой взял да собор построил:«Не всякому со мной ровняться по плечу!»В синодской грамоте был подвиг сей отмечен.   Был этой грамотой, бесспорно, богачу      Рай после смерти обеспечен.«Как смерть моя придет, – велел богач жене         И всей родне, –         Не убивайтеся по мне         И не тужите.   Застраховался я от адских мук вполне.   Вы эту грамоту в персты мои вложите!»Что ж вышло? Померли тузы в одном году         И повстречалися… в аду!         Туз первый диву дался:   «Кого я вижу? Ну, дела!Что ж грамота твоя? Ужель не помогла?         А ты как ею величался!   Она не стоила, выходит, и гроша!»«Ох, – молвил туз второй, – бумага хороша,         Первеющего сорта.   Был беспременно б я в раю,   Да по душу моюКакой-то черт прислал безграмотного черта!   Я грамоту ему, проклятому, сую,         А он, подлец, глаза таращитИ прямо в ад меня без разговору тащит!»

Недавно случай был подобный с богачом.         Оставшись ни при чем,То-бишь ощипанный изрядно беднотою,Он объяснял беду – «народной темнотою».Конечно, грамота, друзья мои, важна,Конечно, нам она вот до чего нужна,От прошлой темноты пора нам излечиться.Но… чтобы правильно судить о богачах,   Тем, у кого они сидели на плечах,      Не надо грамоте учиться.

Молодняк*

   Годков тому, примерно, пятьПомещик некий в лес заехал погулять.   На козлах Филька красовался,   Такой-то парень – богатырь!«Вишь, как тут заросло, а был совсем пустырь. –   Молодняком помещик любовался. –Как, Филька, думаешь? Хорош молоднячок?Вот розги где растут. Не взять ли нам пучок?В острастку мужикам… на случай своеволья!»«М-да! – Филька промычал, скосивши вбок глаза. –М-да… розги – первый сорт…                    Молоднячок… Лоза!..Как в рост пойдут, ведь вот получатся дреколья!»

Какой же в басенке урок? Смешной вопрос.Года всё шли да шли, – и молодняк подрос.

Мартышка*

На соединенном заседании ЦИК и Московского Совета после принятия резолюции об усиленной работе по организации мощной Советской армии, укреплении всех, организаций, объединяющих широкие трудовые массы рабочих и крестьян, о внутренней спайке и дисциплине, – меньшевики запели похоронный марш.

Ногой баба топнула,

Дверью баба хлопнула,

С того баба рассердилась.

Что в солдаты не годилась.

Я ли, ты ли, мы ли, вы ли…Громче, Мартов! Крепче, Дан.Надрываясь, долго выли,Как голодный волчий стан,Крепко шаркали ногами,Похоронный пели марш.Ай да головы с мозгами!Вместо мозгу – жалкий фарш!Социальная кубышка,Буржуазный винегрет.Меньшевистская мартышкаНарядилася в берет,В рог трубит и машет шпагой,Похоронный марш оретИ с безумною отвагойМчится… задом наперед!

Богомолка*

Монаси – чины ангельский.

   У лавры Троицкой, в слободке,Монах повадился ходить к одной молодке.   Муж со двора, монах во двор.Зачем? Нескромный разговор.Одначе как-то муж все шашни обнаружил   И, сцапав в добрый час духовного отца,   Уж так-то, так его утюжил:   С того и с этого конца!То видя, всплакалась соседка-богомолка:«Стой, стой, безбожник! Стой! С ума сошел, Миколка!   Не тронь священного лица!»   «Так я ж накрыл его с женою, шельмеца!»«Накрыл его с женой… Подумаешь – причина!Да ты б еще ценил, что, может, через год   Вдруг женка даст тебе приплод, –И от кого приплод, пойми ты, дурачина:   От ангельского чина!»

Вот с богомолкою подобной и толкуй.Не дай господь такой обзавестись хозяйкой!..Заладит, что ни день, «Исайя, ликуй!»      С монахом снюхавшись, с Исайкой!

В буржуазном стане*