Александр Житинский - Снежная почта Страница 8

2. Утренний снег

Тихо падал белый снег,За прозрачной занавеской,Падал медленно и веско,Падал на виду у всех.

Падал и упасть не мог.Он был внутренне спокоен,Нет, скорее, – сдержан, строен,Был не выдох он, а вдох.

Падал, словно бы ни в чемНикогда не сомневался.Я-то знаю, он держалсяНа дыхании моем.

3. Вид из окна

Дорога промерзла до скрипа,Иголками схвачены тениТрех сосен, и облачко крикаПришито к раскрытому рту,Но звука не слышно. СтупениЗасеяны желтым песком,И дворник, ругая природу,Орудует острым скребком.

На стройке воскресное царствоМорозной кирпичной тоски,Где варварство, словно лекарства,Бруски навалило и трубыИ красным фанерным щитомПроводит опасную зону,Где вмерз недостроенный домВ небесный пустой окоем.

А дальше – фигурки детей,Творожный рассыпчатый воздух,И падает голубь с балконаПочти до земли.

4. Игра в хоккей

Угол зимнего двора,Где на льду сороконожкойПоддевает шайбу клюшкойРазудалая игра.

Лед круглится, как орех,И, раскалываясь с треском,Он решимостью и рискомОбволакивает всех.

И подобием штриховКарандашного наброскаИскры в воздухе нарезкомОтлетают от коньков.

И попробуй, удержись,Чтобы детская отвагаНе шепнула – как убогаНаша мелочная жизнь!

5. Сказка

Достаточно взглянуть в окно,Чтоб убедиться, как прекрасноЗимы пушистое вино,А легкое веретено,Как предсказание, опасно.

Вот укололась невзначай,Взглянув на белый двор, принцесса,И серебристая печальСкользит по залам, как завеса,И стынет на подносе чай.

Веретено из рук упало,И солнце синее зашло.Метель проносится по залам,И запоздалым снежным баломИскрится тонкое стекло.

Ты слышишь, музыка играет.Сосульки крохотный органПрозрачным звуком замирает.За тридевять земель и странПринц белого коня седлает.

Теперь проснись и повториЗа мной два слова: жизнь прекрасна.На снег в окошко посмотри:В тяжелых шапках фонариГорят светло, печально, ясно…

6. Мороз

Тяжелое дыхание морозаДвойную раму приступом берет.Сначала струек гибкие поводьяСквозь щели проникают, а потомСам бородач, клубясь еловым паром,На тройке леденцовых лошадейСухие стекла разом вышибаетИ в комнате на стенах вышиваетУзоры для снегуркиных детей.

7. Снегирь

Прилетел снегирь на мой балкон,Покрутил головкой, как в кино,Красной грудью окровавил снег.

Почему-то не заметил он,Что его разглядывал в окноХитрый, но бескрылый человек.

8. В летнем саду

Скворешники Летнего сада,Где зимуют мраморные птицы,За решеткой северной столицыДолгую тяжесть снегопадаСтряхивают, как знакомый сон,И глядят на них со всех сторонСонные дворцы Петрова града.

9. Новогодний базар

Предзакатным жидким светомОсвещен Гостиный Двор,И толпа, как рыба, дышит.Ходит там карманный вор,Он косит вороньим глазом,Пальцы тряпочкой скрутив,Новогодний разговорПобелевшим ухом слышит,И назойливый мотивСердце сладкое колышет.

Двухэтажный Дед МорозНапирает на прохожих,И на лампочках похожихНити спутанных волос,И молочные деревья,И кондитерский туман.Как разбойник, ресторанСвищет светом полосатым,И любуются закатомДед Мороз, Гостиный ДворИ карманный вор.

10. Вечером

День – пустой, холодныйДровяной сарай.Связанный, свободный,—Все равно прощай.У молвы народнойЧерствый каравай.

Не пришел покудаГость, приятель, брат.Не дождался чудаУбитый солдат.Не было бы худо,—Снегу я не рад.

Смотрит исподлобьяЧерное надгробье,И летят подряд —Пушистые хлопья,Белый маскарад,Чуткий слух переднейИ, смешней наград,Лампочки соседнейНищенский наряд.

11. Ночью

Ни души, и метель мететПо Садовой и по Литейному,Вензелями снега затейливоЗаметая за поворот.

И над городом наугад,Наступая на крыши гнутые,Рыщут вулками ветры лютые,Фонарями глаза горят.

Страшно, страшно в такую дальОдинокому, одинокомуСлед искать, а ветру высокомуНа земле никого не жаль.

12. Две ели

Два призрака елей в ночной глубинеСегодня привиделись мне.

Тяжелыми лапами белых ветвейОни заросли у корней

И легкими стрелками – там, в высоте,Они прикасались к звезде.

Их синие тени на ровном снегуПокоились в чистом кругу

Волшебного света звезды и луны —Двойного зрачка тишины.

Сюжеты времени

(1968-71)

Разговор

На темной лестничной площадкеШаги тихи, а речи кратки.Опять ругают беспорядки,Ждут перемен.Философ местного значеньяВскрывает донные теченьяИз каменного заточеньяКвартирных стен.

На карте крупного масштаба,Подобно маршалу Генштаба,Он от ухаба до ухабаПроводит путь.Те правы, эти виноваты…Его движения крылаты,Он не ручается за даты,Но знает суть.

Его всевидящее окоЗаглядывает так далёко!Проверить тайного пророкаНе хватит сил.Но ты, поэт, скажи по чести:– Я ошибался с вами вместе,Надеялся и слушал вести.Я просто жил.

1970

Чиновник

Не суди меня строго,Я не царь, не герой.В канцелярии БогаЯ чиновник простой.

Вот бреду я усталоНад невзрачной Невой,Заморочен уставом,Одурачен молвой.

Тень Петра и собораУкрывает меняОт соблазна и спораУходящего дня.

Я, потомок и предокПетербургских повес,На Сенатской был предан,На Дворцовой – воскрес.

Где-то скрыты пружиныТех немыслимых лет.Я не знаю причины,Только вижу ответ.

Но темны и невнятныГорода и века,Как чернильные пятнаНа сукне сюртука.

1968

Издатель Новикув

1.

Тень восемнадцатого века,Где свечи таяли в чаду,Где среди говора и смехаУзришь алмазную звездуНа вицмундире у вельможи,Где друг на друга все похожи,Все носят букли, парики —Майоры, дамы, старики;Где пушек гром, и дым, и звонБокалов, поднятых во здравье,Где легковерное тщеславьеИ суета со всех сторон.Тень восемнадцатого века!Твоих сынов угрюмый слог,Фонарь, бессонница, аптека,Императрицы тяжкий вздохНад сочинительством наказов,Немецкий и французский сброд…Еще в помине Стенька Разин,Но Пугачев минуты ждет.

2.

Дух просветительства французскийЦарил в Европе. КоролиДрожали, но в столице русскойПриют философы нашли.Уж при дворе входили в моду,Как башмаки, – Вольтер, Дидро.Вельможи, чувствуя погоду,Творили вечное добро,Екатерина до рассветаСтрочила письма. Было лето.Стояла засуха. НародНе знал ни слова по-французскиИ валом заполнял кутузкиИ каторги в голодный год.

3.

Свеча коптит. Святое делоСвободы – в трепете строки.На край стола ложатся смелоЗапретные черновики.Чиновники, чинуши, ворыБогатства русского – прочтутБезжалостные приговоры —Да будет скорым правый суд!Да будет так! Из ПетербургаВ Москву тащиться по грязи,По деревням – и громом бунтаДвору надменному грозить.Все испытать – тоску, нападки,И страх, и в горле тесноту,Но чтобы мчалось без оглядкиПеро по чистому листу.Свеча коптит, и повесть длится.Радищев пишет до утра.И содрогается столица,Как дерево от топора.

4.

И золота багровый отсвет,Пиров роскошных канитель —Все находило странный отзвукВ душе. Маячила метельНад Петербургом, и ночамиСтанки печатные стучали.Наборщики до ломотыВ руках – перебирали кассы,И не монаршие указы,А книг заветные листыЛожились в стопки, укрывалисьОбложками, и от воротГромады груженых подводПо книжным лавкам направлялись.В трудах заканчивался год.

5.

Бумаги сжечь, меняя место,—В деревню! Слухи, как ножи.И в ожидании арестаБродить устало вдоль межи,В уме предупреждать вопросыНа следствии и напередВсе знать – и крепость, и допросы,И что останется народКак был – неграмотным, забитым,А Новикуву быть забытым…Он слышит топот лошадей.За ним идут. Зовет столица.И только лица, лица, лицаДворовых плачущих людей.И только версты вдоль дороги,В пыли казачий эскадрон…Упасть императрице в ноги?Нет, не бывать! Он погруженВ раздумья. Если б не интриги,Успел бы многое за век.И то сказать – читает книгиТеперь в России человек.А значит – не пропало дело,А слава – это пустяки…И солнце медное горелоНад желтой скатертью реки.

1968

Мундир