Виктор Боков - Том 1. Стихотворения Страница 9

В половодье

Река изменила своим берегамИ бросилась под ноги бору сосновому.Грачи подымают строительный гам,И делают старые гнезда по-новому.

Вся в кружевах белых бушует вода,Воронками вьется и тянется пряжею.Ей стало легко, как избавилась льда,Что сдерживал удаль речную бродяжую.

В снегу под кустом, словно чудо, возник,Чтоб слиться с своею родимою матерью,Весенний, певучий, прозрачный родник —Он здесь! Он работает! Будьте внимательны!

Кой-где еще снежные стынут холстыВ овражках, в ложбинках, под пнями и кочками.Задрогли до красного цвета персты,На вербах, стреляющих белыми почками.

Ольха принялася пыльцу рассевать,Бессмертие ловят тычинки и пестики.А солнцу охота в лесах вышиватьНа белых полянах зеленые крестики.

Беснуется, бьется реки баламуть,Не Ворей назвать ее можно, а Выскочкой.Ей время найдется еще отдохнуть,Успеет и облаком на небе выспаться!

Маяковский

Ему толпа была по грудь.Он время мерил на столетья.Он смело мог во все взглянуть,И даже в дуло пистолета.

Над дебрями лесных громадОн возвышался вечным дубом.Его стихи гудели гудом,Зовя, как вечевой набат.

Поэзию раскрепостилОн богатырски, без оглядки.Простую речь в стихи впустил,Сняв с ямба барские перчатки.

Он ни одной строкой не лгал.Не меньше Ленина он верил.И в революцию шагалЧерез одни и те же двери.

Родное поле

Серебристая гладь, белоснежная скатерть!Это русское поле, живые снега.Сколько жить мне придется, настолько и хватитСамой строгой и нежной любви для тебя.

Ой ты, сердце, с чего так тревогу забило?Что в просторе нашло, коль не можешь ты спать?Не меня ль это поле вспоило, вскормило,Помогло матерински мне на ноги встать?

Я стою. Я смотрю. Не могу наглядеться.Белый снег мне мигает веселой искрой.Уж не здесь ли прошло мое милое детство,Не по этой ли тропке я бегал домой?

Рядом с полем дома, как сугробы большие.Из заснеженных крыш поднялися дымы.Смотрят на землю пристально звезды России,Им виднее всего, как мы вышли из тьмы.

Провода прогибаются под бахромою,В них гудит и лютует седая зима.Свет уходит в деревню дорогой прямою,На тока — к молотилкам, к крылечкам — в дома.

Там в деревне жива еще мама-старушка,Не ложилась, не впрок ей под старость спанье.Может, песни мои она ловит в наушник,А я на поле снежном пою про нее.

Серебристая гладь, белоснежная скатерть!Это поле родное, живые снега.Сколько жить мне придется, настолько и хватитСамой строгой и нежной любви для тебя.

* * *

День светлеет,Зима теплеет.Март нет-нетДа зайдет к Апрелю.Скажет слово,Попросит пить.Даст!Не откажет,Как тут быть?!Солнце восхожееСтало восторженней,Заявляет морозу:— Тоже мне!Пустился в дерзания,Шлет замерзания,Не потерплю,Все растоплю!От моей золотой головыЛюди ждут зеленой травы,Пуще златаЖдут хлебного злака.С сережек березокЛетит пыльца,Желтая — в мать,Голубая — в отца!С крыш капель поет,Словно флейта:— Скорее бы лето!

Голутвин

Не арфы звон,Не нежный голос лютни —Со всех сторонГремит, поет Голутвин.

То вспыхнет автоген,Как молния ночная,То всхлипнет вой сирен,Где магистраль речная.

То охают парыВ депо или котельной,То электропилыВысокий, чистый тенор.

А то гудит гудок:— Кон-ча-а-ай рабо-о-о-ту!А вот уже дружокСобрался на охоту.

В разбеге дняС улыбкой, смехом дружнымВезде меняТеснят простые блузы.

А если руку жмут,Мозоли, словно рашпиль.С такой братвою тутХоть где не страшно!

Машинный лязг колесВлетает в шум перронный.Бежит стальной колосс,Родившийся в Коломне.

А вот она сама,Черней цыганки черной.Голутвина домаБок в бок идут с Коломной.

Дымы… дымы…Все небо будто вереск.Эх, друг! Да мыТакая сила, что не смеришь!

* * *

Ей темной ночью было невозбранноНа легких санках к дому подкатить.Легла зима. Как чуткая мембрана,Заговорили льды из-под копыт.

Зима у нас — издревле кружевница,Зима у нас — закройщик и портной.Ну, как ей по сезону не срядиться,Коль у нее приданое хранится:Свои меха, подклад и свой покрой.

В безмолвии снегов поют синицы,Попали сосны в белый плен зимы.Нам подавай тулуп и рукавицы.Выходит так, что пленники и мы!

На ветках виснет пряжа снеговаяИ вспыхивает, будто канитель.Над головою чаша круговая,Бездонная небесная купель.

Она зовет и манит причаститьсяВо всесоюзных здравницах зимы.Ни звука! Тишина. Земля вертитсяИ отдыха не просит, как и мы!

Лекция о попе

Живет-бывет поп.Борода, как сноп,Рыжая, бесстыжая,Медная, хлебная.Руки, как крюки,Завидущие, загребущие,Все гребут не от себя,А к себе,Ничего себе!Рот, как арбузная выемка,Это не выдумка.НосОт лица отдельно рос,У родственника,У дяди в продотряде.Несоразмерной конструкцииДля нюханья продукции,Молока, мяса, масла,Это ясно.Глаза, как у ангела,Как передача по радио:— Граждане, уверуйте,Снизойдите до всевышнего!Ничего лишнего.Поп политически грамотенИ памятен.Поет конституцию,Как страдание:— Свобода вероисповедания!Иногда философствует ряса:— Мир — от Канта и Лапласа.Ой, хитрит, не верьте,У святого отцаМиллион в конверте.Выманил из кошелькаТемных масс,При чем тут Лаплас!Вот он, поп,Посмотрите на его лоб:Лоб, как заслонка от русской печки,Поставишь девяносто три свечки.Не сеет, не жнет, не пашет,А кадилом машет.Кто еще глуп —        несет рупь!А попу что —      возьмет и сто!

* * *

Просыпаюсь,Тревожусь:      «Душа-то жива?Не скончался ль, товарищ,          сегодняшней ночью ты?»А в ответ мнеИз сердца выходят слова,В строчки строятся,Звоном звенят колокольчатым.Появляется Муза        и руку мне жмет,Красотою сияя своею           небесною.Ни морщинки!Все тот же смеющийся рот,Как была, так и естьНеизменной невестою.Предо мноюПроносятся тысячи лиц.Я слугою у нихИ пожизненным пленником.И глядят на меняИз-под темных ресницВолевые    и     умные        очиМоих современников.И опять я — к столу,И опять я — поэт,И с любовью слова свои            нянчу и пестую.И горит вдохновенья огонь,             словно герб,Возгласивший       навеки           державу Советскую!

* * *